Преступления страсти. Ревность (новеллы)
Шрифт:
Но что делать, Роберта Дадли, графа Лейстера, ее Глаз, Сердца двора, больше не было на свете. Зато оставалась Англия… Как всегда, только мысли об Англии помогли Елизавете пережить горе.
А Летиция вышла замуж за своего молодого любовника Кристофера Блаунта и старалась больше не вспоминать о бедном и великом Роберте Лейстере. Хотя ей это плохо удавалось – ведь она постоянно сравнивала мужа и сына, которые принадлежали не только ей, но и английской королеве.
Между тем Эссекс по-прежнему был неразлучен с королевой. Однако ситуация стала ему слегка надоедать. Всю жизнь играть при королеве роль этакого «enfant terrible»? До поры до времени это мило и забавно, но ведь он не комнатная собачка стареющей дамы! Он мужчина, который хочет одержать верх
В конце концов война была объявлена, однако стоило Эссексу заикнуться о желании отправиться на театр боевых действий, как королева пришла в бешенство. Ну что ж, он перестал просить монаршего разрешения на то, чтобы отправиться в экспедицию, а надумал сделать это тайно.
Леди Летиция предостерегала его: уж она-то хорошо знала, как опасно разгневать королеву. Однако Эссекс не сомневался: ему будет прощено все!
Итак, он ускакал в Плимут, откуда отправлялась экспедиция, под покровом ночи, оставив королеве всего лишь нежное послание. Ух, в какую она пришла ярость! Очень многие недоброжелатели Эссекса тогда потирали руки, уверенные, что если его не убьют в Испании, то отправят на эшафот в Англии по возвращении. В любом случае ему придет конец, а уж любви к нему королевы – и подавно.
Не тут-то было! Конечно, в первые минуты Елизавета обзывала его самыми грубыми словами, клялась показать, что значит пренебречь королевой, а также написала ему сердитое письмо, приказывая вернуться немедленно.
Это было письмо и разгневанной повелительницы, и раздосадованной любовницы:
«Эссекс!
Вы так внезапно, нарушив свои служебные обязанности, покинули нашу резиденцию и место своей службы. Надеюсь, вы понимаете, что этим нанесли нам неслыханное оскорбление, по-другому это не назовешь! Наше немалое к вам благоволение, вовсе вами не заслуженное, привело к тому, что вы пренебрегли нами и забыли ваши служебные обязанности, другого объяснения вашему странному поступку мы не находим… Поэтому мы требуем и приказываем вам тотчас же по получении этого письма, без промедления и отговорок, прибыть сюда и явиться к нам, чтобы услышать наши дальнейшие распоряжения относительно вас. Отсюда следует, что вам надо приложить все усилия, чтобы выполнить наши требования и не вызвать нашего негодования, в противном случае вам грозят крупные неприятности!»
Однако вернулся Эссекс лишь через три месяца. Вернулся не потому, что сильно испугался гнева монархини-любовницы, а потому, что экспедиция оказалась неудачной. Впрочем, Дрейк и Норрис, командовавшие ею, все же умудрились изрядно пограбить испанцев, так что время было затрачено все же не впустую.
Когда Эссекс шел во дворец, на него только что ставок не делали! Все втихомолку спорили, сколько дней (часов, минут?) ему осталось прожить на свете? Когда он предстал перед Елизаветой, та очень холодно потребовала объясниться. И он немедленно исполнил ее требование: пал перед ней на колени и нежно сказал, что не может опомниться от восторга, что снова видит – наконец-то видит! – ее, свою обожаемую… Елизавету. Да, он заслуживает наказания, но пусть его даже отправят на эшафот – главное, что он здесь, что он может снова поцеловать ее прекрасную и любимую руку!
И всем стало ясно, что он говорит правду. В ту минуту он именно так и думал, именно так и чувствовал, и Елизавета вновь ощутила, что она для этого мальчика – единственная на свете, вновь ощутила себя юной, прекрасной, желанной… и простила Эссекса с превеликим удовольствием. Право, будь они одни, королева тут же с высоты трона кинулась бы в его объятия! Вместо этого она осыпала его благодеяниями. Поскольку Эссекс пустился в свою авантюру, чтобы разбогатеть, Елизавета
– Вы слишком порывисты, Эссекс, а я слишком обидчива. Между нами еще будут ссоры, а может быть, и настоящие войны. Я могу разгневаться на вас, но вы должны знать: это порыв, это мгновение, это буря, которая скоро затихнет. Никто не заменит мне вас, вы всегда будете дороги мне, как никто другой. Говорю вам так как женщина и прошу: когда вы увидите, что королева начинает побеждать в Елизавете женщину, пришлите мне этот перстень. И я пойму, что вы по-прежнему принадлежите мне, как и ваша жизнь, ваше сердце, ваша преданность… и ваша любовь.
Ну да, он принадлежал ей, его жизнь, его сердце, его преданность, его любовь принадлежали только королеве. Письма Эссекса к Елизавете полны истинной страстью… Он писал стихи, в которых отказывался от своей бранной славы, клялся, что бросает меч, шлем отдает пчелам вместо улья, что готов заменить воинские доспехи власяницей, лишь бы оставаться капелланом и исповедником владычицы своего сердца, своей королевы… Однако он был сыном своей матери, Летиции Ноллис, которая, даже обожая Роберта Лейстера, имела любовника, потому что желала не только подчиняться любви, но и властвовать над ней. Точно так же поступал и ее сын, Роберт Эссекс.
Он увлекся Френсис Сидни, вдовой удивительного человека – Филиппа Сидни, поэта, ученого, одного из любимцев, хотя и не любовников королевы, бывшего существом поистине не от мира сего. Кроме того, Френсис была дочерью знаменитого елизаветинского министра Уолсингема, которого королева называла «мой Мавр» за его смуглое лицо. Елизавета безмерно уважала сэра Френсиса, но терпела его только за его преданность и редкостный талант обеспечить ее безопасность. Сколько заговоров он раскрыл, сколько раз спасал ее жизнь и корону! Огромный шпионский аппарат он оплачивал преимущественно из своего кармана, пошучивая при этом: «Состоять на службе у королевы – дорогостоящее занятие!» Именно ему в немалой степени королева была обязана устранением такой опасной особы и соперницы, как Мария Стюарт, королева шотландская, мечтавшая о престоле Англии… Поэтому дочь Уолсингема, леди Френсис, была очень благосклонно принята при дворе.
Однако вряд ли эта благосклонность могла продлиться, выйди Френсис замуж за Эссекса. Впрочем, тогда и ему ничего хорошего ждать не приходилось.
Но Эссекс верил в свою счастливую звезду. Когда друзья говорили ему, что женитьба может стоить ему отлучения от двора, он хвастливо заявлял:
– Думаете, я не знаю, как справиться с королевой? Я значу для нее столько, сколько не будет значить ни один мужчина. Вот увидите!
Однако у него все же хватило ума обвенчаться с Френсис тайно. Естественно, некоторые последствия сей любовной истории тайными остаться не могли, и королева, которая вообще очень внимательно следила за своими дамами и обладала обостренным нюхом даже на намек на скандал, мигом заметила, что с «этой девочкой Уолсингем, то есть Сидни, что-то не то…». К тому же королева не отличалась терпением и не церемонилась в выражениях, очень напоминая манерами своего отца, Генриха VIII.
Как-то раз она усадила Френсис рядом с собой и, ткнув ей пальцем в живот, спросила, не завелось ли там что-то такое, чего не подобало бы иметь честной вдове. Нежная Френсис перепугалась и страшно покраснела, после чего подозрения королевы перешли в уверенность.
А надо сказать, что королева иногда – и очень часто! – впадала в лютую ярость от того, что кому-то везло в любви больше, чем ей. Тем паче недосягаемая для нее беременность была предметом ее тайной и недоброжелательной зависти.