Прежде, чем их повесят
Шрифт:
От мощного толчка щитом в грудь Логен едва не задохнулся и, отступив, попытался увернуться от очередного удара. К несчастью, больная нога подвернулась, и короткий меч рассек ему руку.
— А-а! — закричал он, приваливаясь к камню.
Из раны на траву закапала кровь.
— Очко в мою пользу! — довольно хохотнул Финниус, кружа вокруг Логена и размахивая мечом.
Логен, тяжело дыша, молча наблюдал за пляской противника. Этот смешливый ублюдок ловко управлялся со своим здоровенным щитом, что давало ему преимущество. Да и двигался быстро. Быстрее, чем Логен, которому мешала больная нога, раненая рука и гудящая от удара в зубы голова. Логен — Девять Смертей сплюнул на землю.
Моргая и кривясь, он преувеличенно шумно засопел, сгорбился, раненую руку расслабил так, чтобы она плетью висела вдоль тела; с безжизненных пальцев стекала кровь. И медленно попятился от камней на более открытое пространство. Хорошее пространство, где можно как следует махнуть мечом. Финниус, выставив щит, следовал за ним.
— Что, все? — наступая, усмехался он. — Сдулся? Выдохся? Я, конечно, не разочарован, но все-таки надеялся на…
В этот миг Логен, занеся обеими руками над головой меч Делателя, прыгнул вперед. Финниус отскочил, но недостаточно далеко. Серый клинок отсек угол щита и с оглушительным лязгом, выбив тучу каменных брызг, вонзился в близстоящий валун. Логена бросило в сторону, так что он едва не выпустил из рук эфес меча.
Финниус стонал, по его плечу струилась кровь. Видимо, конец клинка пропорол кожаные доспехи и его ранил — неглубоко, к сожалению, и не смертельно, но прыти у наглеца поубавится.
Теперь ухмыльнулся Логен.
— Что, все?
И оба вновь ринулись друг на друга. Клацнули мечи. Однако Логен держал рукоять крепче — от сильного удара оружие вывернулось из рук Финниуса и, описав дугу, упало в траву ниже по склону. Финниус охнул, потянулся к поясу за кинжалом, но вынуть его не успел, так как Логен, небрежно размахивая клинком, принялся рубить щит. Щепки летели во все стороны, деревянная поверхность покрылась длинными глубокими насечками; Финниус, спотыкаясь, пятился назад. Пошатнувшись от последнего сокрушительного удара, он споткнулся об угол торчащего из травы камня и рухнул на спину. Логен стиснул зубы. Меч Делателя стремительно опустился вниз. Рассек наголенник и отрезал ногу прямо над щиколоткой. На траву брызнула кровь. Финниус дернулся назад, попытался встать на изувеченную ногу, но тут же с пронзительным воплем, стеная и кашляя, снова рухнул на спину.
— Нога! Моя нога! — взвыл он.
— Забудь о ней, — рыкнул Логен, отшвыривая носком отрубленную ступню, и шагнул к Финниусу.
— Погоди! — прохрипел Финниус.
Отталкиваясь целой ногой, он пытался отползти к высоким камням, за ним по траве тянулся кровавый след.
— Чего ради?
— Погоди! Ну погоди же! — Он уцепился за камень, поднялся и, подпрыгивая на одной ноге, попытался спрятаться. — Погоди!
Меч Логена разрезал ремешки с внутренней стороны щита, благодаря которым тот держался на раненой руке, и отшвырнул его в сторону. Щит, подпрыгивая на изрубленном крае, покатился вниз по склону. С отчаянным воем Финниус выхватил нож, встал поудобнее на здоровую ногу и приготовился к атаке противника. Но Логен молниеносным движением рассек ему грудь. На нагрудник из глубокой раны хлынула кровь. Финниус выпучил глаза, открыл рот, но лишь слабо захрипел. Выскользнувший из ослабевших пальцев кинжал бесшумно упал в траву. Финниус покачнулся вбок и рухнул лицом вниз.
Вернулся в грязь.
Логен, моргая, неподвижно стоял на месте — переводил дух. Рана на руке начала гореть так, будто в нее насыпали перца, нога болела, дыхания не хватало.
— Все еще жив… — тихо пробормотал он, зажмуриваясь. — Все еще жив…
Вот дерьмо! Как же там остальные? И Логен, хромая, двинулся вверх по склону к вершине.
Из-за торчащей в плече стрелы Ферро утратила прежнее проворство, стала вялой, неповоротливой. Рубашка пропиталась кровью. Хотелось пить. Новый противник неожиданно атаковал ее из-за камня — она и опомниться не успела.
В тесном пространстве между камней толку от меча было немного, поэтому Ферро его бросила и потянулась за ножом, однако вынуть его не успела — солдат с силой перехватил ее запястье и швырнул на валун. Голова глухо стукнулась о камень. На миг в глазах потемнело, а потом Ферро увидела склонившееся над ней лицо: дрожащую под глазом мышцу, черные поры на носу, торчащие на шее волоски…
Она сопротивлялась, выворачивалась, рычала, плевалась, но противник давил всем немалым весом, а ее силы были небезграничны. Руки, дрожа, постепенно согнулись в локтях. Мощные пальцы нащупали ее горло и крепко его сжали. Еще крепче. Еще… Солдат что-то процедил сквозь зубы. Ферро слабела, ей не хватало воздуха.
Внезапно сквозь полуприкрытые веки она увидела, как лицо противника обхватила ладонь — огромная, бледная, перепачканная засохшей кровью, трехпалая… За ладонью показалось мощное, бледное предплечье. И вторая рука. Руки начали выворачивать голову солдата. Он извивался, боролся — тщетно. Под кожей изгибались толстые напрягшиеся сухожилия, бледные пальцы, сдавливая лицо, выкручивали голову к плечу. Солдат выпустил Ферро, и она, жадно глотая воздух, бессильно распласталась на камне. Ее недавний противник царапал впившиеся в него руки. Наконец он странно зашипел, голова подалась назад.
— Ш-ш-ш…
Кр-р-к!
Бледные руки опустились, и солдат с безжизненно висящей головой рухнул на землю. Над ним стоял Девятипалый — весь в засохших пятнах крови, в рваной, пропитанной кровью одежде, бледное лицо в потеках грязи и пота нервно подергивается…
— Ты цела? — спросил он.
— Как и ты, — прохрипела Ферро. — Еще кто-нибудь остался?
Северянин оперся рукой о камень, перегнулся через него и сплюнул на траву кровавую слюну.
— Не знаю. Разве что парочка.
Она, прищурившись, взглянула на вершину.
— Наверху?
— Скорее всего.
Ферро подняла с травы изогнутый меч и, опираясь на него, как на костыль, похромала вверх. Сзади шелестели шаги с трудом бредущего Девятипалого.
На протяжении нескольких минут со склонов доносились крики, визги и бряцанье металла о металл. Смутные звуки, отдаленные — все заглушал свист ветра. Джезаль понятия не имел, что происходит за каменным кругом, опоясывающим вершину холма, и, откровенно говоря, выяснять подробности ему не хотелось. Он нервно расхаживал взад-вперед, то сцепляя пальцы в замок, то расцепляя. Невозмутимое спокойствие Малахуса Ки страшно его бесило. Все это время ученик молча сидел в повозке, таращась на Байяза.
Неожиданно над кромкой площадки, между двух валунов, показалась голова солдата. Затем плечи. Затем грудь. Тут же неподалеку появился второй, чуть потоньше первого. Два убийцы поднимались по склону к нему, Джезалю. Он рассмотрел свиные глазки и мощную челюсть одного, спутанную шевелюру другого…
Осторожно оглядываясь по сторонам, оба преследователя поднялись на вершину, остановились внутри кольца валунов и принялись неторопливо рассматривать Джезаля, Ки и повозку.
Джезаль никогда не сражался с двумя противниками одновременно, и свою жизнь ему тоже не приходилось защищать, но он старался обо всем этом не думать. Это просто турнир по фехтованию. Ничего нового. Сглотнув слюну, он вытащил шпаги. Металл ободряюще звякнул о ножны, ладони ощутили знакомую тяжесть. Уже веселее. Солдаты смотрели на Джезаля, а Джезаль — на солдат. Что там советовал Девятипалый?