Презумпция виновности

Денисов Вячеслав Юрьевич

– Вы, кажется, умный человек, – произнес следователь Кряжин.

– Да, читал много в детстве, но не воспринял, – признался Сашка, вопросительно поглядывая на пачку сигарет. – Колобок, братец Иванушка, волк с хвостом в проруби… У нас детей с рождения учат быть идиотами. Почему в Италии самая мощная организованная преступность? Потому что там дети с пеленок читают о войнах группировок Буратино и Карабаса и мошеннике Чипполино. Я хочу сказать вам, Иван Дмитриевич… Не убивал я этого мужика на Столетова! Не у-би-вал! Кстати, если вам сообщат, что я на набережной стрелял в группу немедленного реагирования, тоже не верьте. Сержант, тот, что рыжий,

подстрелил своего коллегу, того, что старший сержант. Если поищете, найдете гильзу. Она будет лежать не справа по ходу моего движения, а слева, что означает лишь одно: выстрел производился в мою сторону, а не в сержантскую.

Кряжин смотрел на таксиста с некоторым уважением и не пытался это чувство скрывать. Спокойствие и уверенность молодого человека подсказывали Кряжину, что на «ура» такого не возьмешь. Совершенно иные мысли читались в глазах Георгиева и Мацукова. Они не верили ни одному слову Пикулина и уже сейчас готовы были разводить его по всем правилам оперативно-следственного искусства на получение признательной информации.

– Вы все рассказали, Пикулин? Ни о чем не забыли?

– Нет, не все, – твердо сказал Сашка. – Я не рассказал, что сделал с кейсом и его содержимым.

– Именно это я и хотел выяснить, – кивнул советник.

– Полагая, что причина смерти клиента находится в кейсе, а также помня, что у него в кармане чек из моего счетчика, я решил, чтобы не оставаться в неведении, вскрыть кейс. И если клиента прирезали из-за кирпича, тогда я, наверное, напрасно засветился в этой квартире. И напрасно ходил с еще запертым чемоданом в ГУВД. Спросите у вашего милиционера! Я не знаю его фамилии, но могу опознать визуально. Я принес чемодан в дежурную часть, но потом испугался, помня о своем сроке, и ушел.

«Вот так-так, – подумал Кряжин, – нужно будет просмотреть еще одну кассету».

– Я не понял, – поморщился он. – Какой кирпич?

– Я сначала закончу с кейсом. Так вот, останки его вы найдете на чердаке девятиэтажки, которую я вам покажу. Я изодрал чемодан в щепки и клочья, но ничего не нашел ни за обшивкой, ни в замках, ни в ручке… – Решившись, Сашка вытянул из пачки сигарету и взял со стола блестящую зажигалку «Зиппо». – Вы о кирпиче спрашивали? – С удовольствием затянувшись, он разметал дым руками и уставился на следователя Генпрокуратуры.

– О нем.

– В кейсе лежал кирпич. Обыкновенный кирпич оранжевого цвета, который используют для строительства бань, домов и гаражей.

– Кирпич? – Кряжин мгновенно ушел в себя, обнимая пальцами подбородок. Некоторое время он находился в полной прострации.

– Я не знаю, как более точно описать вам предмет, чтобы вы поняли, как выглядит кирпич. – Пикулин развел руками. – Понимаю, вы не строители, но кирпич-то хоть раз в жизни видели? Вы представляете, как выглядит кирпич? Кирпич – это такой шершавый параллелепипед оранжевого, красного или белого цвета, который применяется для удара по голове с последующим отъемом чужого имущества.

– Я его сейчас бить буду, – зловеще пообещал Георгиев.

– Где этот кирпич, Пикулин? – внезапно пришел в себя следователь Генпрокуратуры.

– Я его дяде Феде в прицеп сунул, когда он на дачу уезжал, – молвил Сашка. Глубоко затянувшись, он стал ждать следующего вопроса.

– Кто такой дядя Федя?

– Это ветеран всех войн минувшего тысячелетия, пенсионер, он строил ГЭС и поднимал целину. За последние шестьдесят лет в стране не произошло ни одного события, в котором

дядя Федя не участвовал бы так или иначе. – Сашка поднял глаза к потолку, чтобы собраться с мыслями и выдать (дабы больше к этой скучной теме не возвращаться) всю информацию о пенсионере. – Где-то в Брянцеве у него есть дачный участок. В прошлом году он развалил свой старый фанерный домик и теперь строит каменный. Все лето, осень и зиму он возит на участок стройматериал: шифер, кирпич, цемент, гравий. В качестве транспортного средства использует свой «Москвич» с тремя цилиндрами и загаженным карбюратором, а также прицеп «Скиф», приделанный к нему. Когда я встречаю дядю Федю на дороге, я стараюсь свернуть в проулок, потому что если дядя Федя, груженный, как самосвал, не справится на скорости с управлением, то он в состоянии пробить это здание насквозь. А зрение дяди Феди, я вам скажу… Цвета светофора он еще различает, но вот увидеть зимой белую машину…

– На какие шиши он строит дачу? – поинтересовался Сидельников, уже давно внимательно слушающий таксиста. – На пенсию и денежную компенсацию ликвидированных льгот? Так ему этой компенсации на двадцать семь кирпичей ежемесячно хватать будет.

– А я что, ОБХСС, кирпичи его считать? – огрызнулся Пикулин. – Стоял он рядом с домом, брезент на прицеп натягивал, и я, чтобы с кирпичом по улицам не бродить, сунул ему под тент! Раз возит… значит… покупает где-то! Что он, ветеран, воровать будет?! Он ГЭС строил!

Одной «Волги» на всех не хватило, поэтому полчаса ждали, пока Георгиев выводил из гаража ГУВД новенькую «девятку» с синими номерами. Советник, Сидельников и Пикулин ехали впереди, Георгиев, яростно переговариваясь с Мацуковым в «девятке», двигались следом. Та наглость, с какой уже разоблаченный Пикулин себя вел, и то равнодушие, с каким Кряжин это встречал, выводили оперативника из себя. Мысль о том, что все будет списано на убитого Желябина, а выделенное в отдельное производство дело по установлению его убийцы никогда не будет расследовано, мешала ему сосредоточиться и вести машину.

– Быть может, за руль стоит сесть мне? – с ледяным спокойствием молвил Мацуков.

– Вот и найден Кряжиным предатель среди нас, – отвечал Георгиев, совершенно не слышавший своего пассажира. – Такое впечатление, что «важняк», говоря об этом, знал, что кого-то из нас прикончат!

– Не слишком ли ты категоричен?

– Не слишком. – И больше разговор не возобновлялся до самого дома Пикулина.

Дядя Федя был дома, приезд следователя Генеральной прокуратуры России в сопровождении оперативного состава его взволновал, однако объяснение случившемуся он нашел сразу, едва увидел сидящего на заднем сиденье «Волги» Пикулина.

– Ах, ты… – прохрипел дед, наблюдая, как Сашка в дружеском приветствии приподнимает соединенные вместе и скованные наручниками руки. – Гражданин следователь Генеральной прокуратуры, я хочу сделать несколько заявлений.

Деда усадили в «Волгу», но он продолжал разоблачения и там:

– Обман пассажиров, езда по самым длинным дорогам Холмска – вот основной принцип работы таксиста Пикулина! Я не раз замечал, как он использует служебный транспорт в личных целях, гражданин следователь! У него прошлое нечисто! Я открою вам глаза – он судим… – Мысль о том, что Пикулин в угоду собственным мелкочастническим интересам, выпрашивая милостыню у правосудия, начал сдавать всех направо и налево и что в число этих сдаваемых попал он, не давала пенсионеру Чигорину покоя.