Презумпция виновности
Шрифт:
В кабинете наступила тишина.
– Имя? – не веря своим ушам, прохрипел Мацуков.
Этот же вопрос хотел, видимо, задать и Георгиев.
– На кассете, которую я изъял из видеомагнитофона дежурной части, хорошо видно, как за десять минут до времени, обозначаемого криминалистами как момент смерти Желябина, в ГУВД заходит человек. Я знаю этого человека.
– Кто он? – прохрипел Георгиев.
– Александр Николаевич Пикулин.
Глава двадцатая
Набережная была покрыта льдом, и спасительные участки снега, на которых обувь могла
Ему вслед, требуя остановиться, никто не кричал. Видимо, восхождение давалось с трудом и преследователям. И никто не стрелял – ни в воздух, ни по нему. Значит, и руки милиционеров были заняты тем, что помогали ногам. Но та уверенность и решительность, с какой двое сержантов гнали его наверх, свидетельствовала о знании дела, которым они сейчас занимались. Почему они не взяли его на реке? – потому что не знали, кто он. Почему хотят брать сейчас?
Сашка знал ответ – за то короткое время, пока они ехали к выезду с набережной, они либо получили словесное описание его, Пикулина, либо наконец-то как следует разглядели имеющуюся в их распоряжении фотографию. Другого ответа не могло быть, потому что сцена, произошедшая на реке, давала им все шансы уже давно везти его, Сашку, в ГУВД.
Отчаяние человека, не понимающего своей вины, но знающего, насколько не важно это бывает для следствия и суда, гнало Сашку наверх. Те пять лет, что он отсидел благодаря глупости судьи районного суда, не соответствовали степени его вины, но тогда, в двадцать четыре, когда жизнь кажется бесконечно длинной и все блага видятся впереди, ему на это было наплевать. Взять на себя чужой грешок, даже когда для суда очевидно, что он не мог, находясь на улице, бить потерпевшего и требовать у него денег в квартире, было для молодого Сашки своеобразным мужским поступком. И суд этот поступок принял с удовольствием, потому что у суда не было никаких доказательств, а сажать кого-то было нужно.
И теперь, точно зная, что ему будут вменять и каковы санкции статьи, предусматривающие наказание за увиденное им в квартире на Столетова, Пикулин решил скорее задохнуться и потерять сознание, чем сдаться сержантам.
Когда он поднялся с кручи набережной на городскую мостовую, его и милиционеров отделяли не более десяти метров. Что такое десять метров бега, выраженные во временном значении? Это одна машина, проезжающая мимо, которую нужно пропустить.
И она шла уверенно, водитель понимал, что человек в куртке, вынырнувший как из-под земли, бросаться под колеса не станет. Серебристая «Королла» шла по дороге, как по рельсам, – ровно и быстро.
Водитель ожидал только одного: взмыленный человек остановится, пропустит машину и последует дальше.
Однако произошло то, что не могло ему присниться в дурном сне.
Появившийся парень разбежался от обочины, скользнул на крышу, перекатился по ней, вдавливая локтями серебристую поверхность, проехал верхом около двадцати метров и скатился с другой стороны.
Тормоза, вооруженные ABS, застучали, водитель почувствовал, как по спине его прошлась горячая волна ужаса за машину (не за человека), и остановился только метрах в пятидесяти от происшествия.
Крыша… Нынче на машинах не ездят, как раньше, по десять лет. Нынче люди достатком чуть выше среднего машину берут с рук, а не в магазине, а потому ездить на ней приходится не более года-двух. За этот срок, как чирии, вылезают все дефекты, умело замаскированные прежним хозяином, и теперь, маскируя их, новый хозяин ищет лоха, которому машину можно сплавить. История не знает ни одного случая, чтобы лох не нашел «свою» машину.
Лох может поверить, что бампер на машине менялся не от лобового удара, а от мороза («Японская машина – чего ты хочешь? Где в Японии такие морозы?»). Лоха можно уверить, что машина плохо тянет, поскольку «срабатывает система безопасности при резком старте, поэтому она не рвет с места, а плавно трогается». Есть даже такие лохи, для которых решающим при выборе машины является заявление последнего владельца о том, что в шины накачан настоящий финский воздух. Но все лохи, как один, не верят, что крыша помята от того, что по вине жэка с дерева во время грозы отломилась ветка. Машины-«перевертыши» – самая нераскупаемая категория авто.
Водитель «Короллы», уже прямо-таки слыша, как на вопрос лоха о том, почему ремонтировалась крыша, он будет отвечать: «Преступник, уходя от погони, прыгнул на машину», вытащил из-под сиденья бейсбольную биту и ринулся помогать милиционерам. Последние на ровном месте чувствовали себя менее уверенно, чем на подъеме, расстояние между ними и «прыгуном» начало увеличиваться, и водитель решил помочь. Это был единственный способ продать машину родственникам «прыгуна», который скоро (водитель в этом не сомневался) будет задержан и предан правосудию.
В двухстах метрах от набережной, которая оставалась за спиной, произошло непредвиденное. Один из сержантов нашел-таки время вытащить из кобуры пистолет и с криком: «Стой, стрелять буду!» – выстрелил.
Свиста пули Сашка не услышал и понял, что та ушла вверх. Но он обернулся. Дабы не терять инерции движения, Сашка продолжал бежать спиной вперед. И именно в этот момент милиционер, бегущий вторым, поднял руку, а милиционер, бегущий первым, неловко подвернул ногу и вошел в сектор, перекрывающий пространство между пистолетом коллеги и беглецом.
Раздался выстрел, и Пикулин, холодея, увидел, как из левой руки ближайшего к нему милиционера вылетел… сначала он подумал – сноп сухой краски. Потом сознание вернулось к нему, и он понял, что это не краска, а самая настоящая кровь. Пуля, войдя в милиционера сзади, пробила ему плечо и вылетела наружу.
Досматривать триллер до конца Пикулин не стал. Круто развернувшись, он разогнался до максимума и бежал так по дороге до тех пор, пока не понял, что находится в центре города. За его спиной оставались четыре километра пути, оглушительный мат раненого мента и эхо двух выстрелов в ушах.