Причесывая жирафу
Шрифт:
– Я знаю одну довольно симпатичную коробку, – ответил я ему, думая о Тортиколи.
– Там есть сестренки?
Я воздержался от того, чтобы ответить ему, что там, скорее, находятся братишки.
– Есть!
– Не стану скрывать от тебя, я обязательно подцеплю себе одну. Я уже представляю ее себе: красивая, хорошо сложенная, с довольно тонкой талией и хорошим балконом над ней, довольно в теле и с небольшими усиками, чтобы можно было судить о цвете волос этой дамы.
– Такая найдется, – обещал я ему.
– К тому
Коробка Тортиколи еще не была полностью заполнена, когда мы там появились, но я был уверен, что в свое время она будет полна.
Оба официанта, из которых один, узнав меня, заулыбался, бросились к нам.
– Вот сюда, синьор, это лучший столик.
Они посмотрели на Беру, и рыжий прошептал мне:
– Не во гнев будет сказано, синьор, но ваша подружка не очень красива. Для вас можно подыскать получше.
– Не беспокойтесь, дружок, об этом. Мы вместе уже долго, она и я. Привычка в любви – это одно из проявлений порока.
Мы заказали бутылку золотистого шампанского, и Толстяк сразу выпил половину, чтобы немного прийти в себя.
– Здесь больше мужчин, – заметил он. – Сразу видно, что мы находимся близко от Африки: женщины остаются в гаремах.
Он был огорчен, и, чтобы покончить со своим разочарованием, он решил утопить его в шампанском.
Оркестр, естественно, заиграл «Миланскую грабительницу», песню, сопровождаемую аккомпанементом спагетти.
Освещение было притушено, а потому мне трудно было рассмотреть присутствующих.
Нечего и говорить, что сегодня вечером здесь присутствовали месьедамы!
Блондин с обесцвеченными волосами произвел фурор среди публики. Нужно быть Беру, чтобы ничего не заметить.
Внезапно я насторожился, увидев входившего маркиза Умберто ди Чаприни. Он был не один. В противоположность своему обыкновению, его сопровождала очаровательная молодая женщина с томными глазами. Она была влита в платье, напоминающее кожу золотистого угря (эти угри самые редкие), которое выгодно выставляло ее гармоничные формы. Когда она шла, ее зад как бы жил своей жизнью и был очарователен.
Маркиз осматривал присутствующих, приветливо махал рукой и, обходя столик за столиком, оказался перед нами. Он сжался, побледнел, потом порозовел, улыбнулся и пробормотал:
– Какой приятный сюрприз!
– Что вы, монсиньор, вы еще больше обрадовали меня, – ответил я, протягивая ему руку.
Будучи в смятении, он поцеловал мне руку.
– Вот это – синьор Берурье, – квакнул я.
Маркиз решил не оставаться в долгу. Он указал на даму и сказал, после того как представил ее нам:
– Барбара!
У девочки были длинные ресницы, черные и загнутые. Она немного помигала ими, потом бросила из-под них взгляд, более выразительный, чем соло на мандалине.
– Очарована, –
– Вы с кем-нибудь условились встретиться? – спросил я у маркиза.
– Нет.
– Тогда окажите нам честь и составьте нам компанию, маркиз!
– Охотно!
Они располагаются за нашим столиком. Беру поражен красотой этой мышки, что очень похвально с его стороны. Он смотрит на нее довольно бесстыдно: точно так же кот смотрит на сливки.
– Как продвигается ваше следствие? – спросил маркиз.
– Хромает, – ответил я. – Очень вяло. Ничего не ясно. Мы погрязли в неизвестности.
– Вскоре после вашего ухода… – начал Тото.
– Я знаю, – оборвал я его, – вам нанес визит один из чинов итальянской полиции. – Я нагнулся к нему. – Я хочу воспользоваться этой благоприятной возможностью, которую нам предоставил случай, маркиз, чтобы воззвать к вашему благословенному отношению и попросить о маленькой услуге, которая будет вам дешево стоить…
Я сделал глоток роскошного «Порье».
– Когда вы здесь появились, вас приветствовало большинство присутствующих, не правда ли? И так как вы обладаете преимуществом быть знакомым с большинством из них, не можете ли вы мне сказать, не видите ли вы среди этой публики людей, которые знали несчастных Градос?
Он сделал гримасу.
– Синьор комиссар, я не осведомитель полиции.
– Разве то, что вы поможете полиции задержать убийцу двух наших друзей, постыдно?
Он был поражен этим аргументом.
– Пожалуй, вы правы.
– Итак?
– Я пройдусь к бару, чтобы получше рассмотреть зал.
– Прошу вас.
Он встал, оставив нам Барбару. Какая королева! У нее голос, который хватает вас за одно место, и взгляд, который хватает за другое. Мы не переставали любоваться ею. Этот маркиз, вероятно, способен на многое. Такая прекрасная сестренка, как синьорина Барбара, сводит его с прямого пути. Это фатально.
Тут я констатировал невероятную вещь. Я поделюсь ею с вами, но я уверен, что вы мне не поверите. Тем не менее, я вам скажу: девочка смотрит только на Беру. Я бы очень хотел, чтобы Мастер потратил на нее всю монету, чтобы соблазнить ее, но боюсь, что его шарм скоро исчезнет.
Он с триумфальным видом подмигнул мне.
– У меня есть определенный шанс, – прошептал он, прикрывая рот рукой.
Мне всегда говорили, что женщины отдаются тем, кто их желает, но тем не менее…
Беру вне себя. Он проводит ищущей рукой под столом, и по судорожным его движениям я догадываюсь, что девочка не очень сердится.
– Сдерживай себя, Толстяк, – сказал я. – Все видно.
– Как жаль, что я не говорю по-итальянски, – простонал мой компаньон. – Но ведь всегда найдется возможность заставить себя понять, когда у тебя есть монета и возможность тратить ее, не правда ли, девочка? – спросил он, лаская декольте девочки Барбары.