Придорожная собачонка
Шрифт:
Мысль о том, что жизнь подходит к концу, приносила ему облегчение, словно спортсмену-профессионалу, которого еще могут дисквалифицировать, но он знает, что успеет закончить бег. Он с улыбкой представлял себе собственное сознание как толстый ковер из торфа или дерна, который можно откинуть и увидеть под ним прошедшую жизнь, но безопаснее ходить по этому ковру и пореже под него заглядывать. Когда он что-то вспоминал, то задавал себе вопрос: «Как я мог? Как я мог быть таким бездумным?» Потому что именно бездумности барон приписывал свои дурные поступки, которых стыдился. Еще он не понимал, как мог так много страдать и уж особенно — переживать такие муки ревности. И еще эта дуэль…
В те времена дуэли
Со временем барон К. начал рассматривать эту дуэль как главное событие своей жизни. Среди глупостей, совершенных в молодости, было по крайней мере выдержанное им испытание на храбрость. Кроме того, насколько он знал, Базиль, его ровесник, тоже был еще жив. Если бы барон попал в соперника, не состоялась бы жизнь, различные сцены которой он иногда пробовал вообразить, досадуя или, по старой памяти, гневаясь. Хотя, убей он тогда Базиля, он бы об этом не жалел и не считал свой поступок ошибкой.
Как мы уже сказали, никто не находил барона К. оригиналом. Единственным его чудачеством были публичные высказывания в защиту устаревшего института дуэли, — он доказывал, что нельзя никого лишать жизни, за одним исключением: когда ты готов заплатить своей, — а именно этот обычай дает такую возможность.
Эту историю можно было бы изложить иначе, не обходя молчанием во имя классического вкуса те поступки барона К., что угнетали его в старости. Возможно, обнаружилось бы, например, что он совершил обман при защите выпускного проекта в Политехническом, дал молчаливое согласие на преступление, о котором никто, кроме ближайших родственников, не имел права знать, с помощью порочащих слухов устранил соперника, опережавшего его в придворной карьере, или из жажды мести испортил кому-то жизнь. Выявление подобных происшествий потребовало бы, однако, целого аппарата психологических исследований, которым, как известно, нет конца, поскольку за одними причинами кроются другие, более глубокие, за ними еще более глубокие и так далее. Не исключено, что, продвигаясь в своих исследованиях, мы получили бы портрет барона-садиста, подтверждением чему могли бы послужить его страсть к охоте и оленьи головы, украшающие замок. Определение это было бы, однако, так же обманчиво, как и любое другое, поэтому лучше воздержимся.
Словарь
В городке, где они прожили много лет, была фабрика, дававшая горожанам работу. Гедрус и Гедра отработали на ней свое, сумели построить маленький домик, получали скромную пенсию. Жили душа в душу; детей у них не было. Соседи их любили, и они делили с ними радости и заботы: вместе украшали улицы и дома на Рождество, вместе ждали наводнения, когда широко разлившаяся река почти добралась до города, постоянно жаловались друг другу на высокие налоги, не пропускали свадеб и похорон по соседству.
Однако существовало нечто, отличавшее их от сограждан. Между собой они разговаривали на языке, которого никто, кроме них, в городке не знал. Они прибыли как эмигранты из далекой маленькой страны, которую оставили почти детьми, но родные ландшафты сохранились в их памяти и оживали с каждым произнесенным на родном языке словом. Один почтальон, живший, кстати, на той же улице, знал об этом отличии, потому что все время носил им журналы, газеты и книги, чьи названия невозможно было произнести.
Эта мысль пришла в голову ему, а может быть, ей, во всяком случае оба сочли ее прекрасной. Они уже уходили на пенсию и потому могли все свое время посвятить задаче, в которой воплотилась бы, как они оба считали, самая большая любовь их жизни. Они решили — ни больше ни меньше — составить словарь, где бы их родной язык предстал во всей своей красоте и силе. Доводам, что на свете словарей и без того достаточно, они противопоставляли свои аргументы: оригинальный метод, основанный на группировании слов в зависимости от родства их корней. С самого начала, только приступив к работе, они осознали масштаб задуманного и спросили себя, хватит ли на это тех лет, что им остались. Они отложили все прочие занятия, даже перестали разводить кроликов., и с утра принимались за работу.
Год за годом они продвигались вперед, чувствуя себя как никогда близкими друг другу и счастливыми. Им были дороги не только слова, но и интонации, оставшиеся в памяти, как и полевые работы в родной деревушке, инвентарь, времена года, запечатлённые в языке, а поскольку все это было любимо обоими, то согласие их крепло день ото дня.
Шесть лет спустя словарь был готов, но его огромный объем делал задачу найти издателя невыполнимой. Тогда они решили основать собственную издательскую фирму «Гедрус и Гедра», набрать весь текст на компьютере, размножить и переплести. Объявили в эмигрантских журналах подписку, которая, о чудо, встретила отклик, достаточный, чтобы покрыть расходы на издание тома, такого массивного, что в толщину он казался больше, чем в длину или ширину.
Отзывы специалистов свидетельствуют скорее об уважении к труду, вложенному в этот словарь, чем о заслугах его авторов перед филологией, поскольку выбранный ими доморощенный метод имеет множество недостатков. Тем не менее даже недоброжелатели признают, что ни один из тех, кому дорог этот малоизвестный в мире язык, не сможет пройти мимо памятника, воздвигнутого в его честь двумя старыми людьми.
Любовь к знаниям
В школьные годы Виктор считал себя выше одноклассников, поскольку у него были так называемые «серьезные интересы». Он старался читать трудные книги, но не хвалился этим, опасаясь, что его поднимут на смех; читать, стало быть, он заставлял себя только затем, чтобы импонировать самому себе. Незадолго до окончания школы он даже купил «Этику» Спинозы, но, прочтя несколько страниц, отложил, потому что ничего не понимал.
В университете он выбрал направление, которое, по его мнению, придавало наибольший вес такому выдающемуся человеку, как он. Уже одно то, что, отвечая на вопрос, он мог небрежно назвать свою будущую специальность, изрядно улучшало самочувствие.