Приглашение на казнь
Шрифт:
— Узнаёшь?
Фальгахен тронул вещь, оглаживая блестящий шелковистый мех:
— Мех белодушки. Отличное качество.
— Да, работа твоего скорняка, — он указал на место разрыва подкладки. — Мой делает другие швы.
— А откуда у тебя эта вещь? — глаза соседа забегали. Он прищурился. — И почему ты решил, что её шил мой скорняк?
— Похожую накидку ты прислал в подношение госпоже Наталье… И ты не знаешь, что произошло? Не поверю. Это не волчья доха и не заячий мех, чтобы ты не вёл должного учёта… Клара была твоим осведомителем,
— Нет, не так, — Карл, вскинул бровь, становясь серьёзным. — Я попытаю своего скорняка, для кого он шил эту накидку и разберусь с ним. У тебя в графстве тоже хватает браконьеров.
— Не думаю, что твой скорняк настолько глуп, чтобы делать подобное за твоей спиной, а моя бывшая экономка не настолько неосмотрительна, чтобы приобрести краденую вещь и владеть ею. Кстати, можешь проститься со своим осведомителем. Она на круге в деревне. Вы будете проезжать мимо.
Карл прищурился, окидывая Бригахбурга задумчивым взором:
— Мы ведь соседи, Герард, и всегда жили мирно. Надеюсь, такое положение сохранится в дальнейшем.
— Я тоже на это надеюсь. Наши отцы были дружны, — он тронул соседа за плечо. — Идём, пора за стол.
Маленькая белая церквушка с колокольней пряталась за высокими деревьями и со стороны деревни не просматривалась. А вот от реки была видна далеко. Утопая в тумане, она словно парила над землёй, и даже казалось — немного покачивается. Так воздушный шар, удерживаемый якорем, норовит взмыть ввысь при первой же возможности.
Наташа подивилась умению строителей выбрать такое место, чтобы оно обдувалось четырьмя ветрами, напоминая людям о возвышенности духовного мира по сравнению с земным.
Задержав взгляд на реке, угадывающейся по особенно плотному стелющемуся в низине туману, подумала о тайном ходе. Он мог вести к берегу и не просто так был затоплен. Если есть ход, то из него обязательно должен быть выход. Если помочь Яробору выйти через него в реку, то никакие собаки не возьмут след. Если выпустить раба через калитку, то подозрение падёт на неё, как на соотечественницу. К тому же она одна из немногих знает, где находится ключ.
Людей в церкви собралось много. Они расступались перед стражниками, давая пройти графине и её компаньонке, кланялись им.
Венгерка, не задерживаясь, прошла в первые ряды. Наташа, не рассчитывая оставаться здесь надолго, задержалась с краю. Увидев Кэйти, протолкнулась к ней, покосившись на воина, оставшегося справа от неё. Обратила внимание, что женщины и мужчины стояли отдельно друг от друга.
Посредине церкви на возвышенном месте с несколькими ступенями стоял нестарый седой мужчина в тёмных одеждах, громко и протяжно произносящий слова проповеди.
Внутреннее убранство церкви показалось девушке совсем уж убогим по сравнению с тем, что ей приходилось видеть в современном мире. Разных размеров невзрачные иконы с изображением святых украшали стены по периметру.
Наташа, больше не думая о том, что собиралась уйти, незаметно для себя погрузилась в мысли, машинально следя за Кэйти и повторяя её движения, шептала бесконечные просьбы, больше похожие на жалобы, искренне веря, что Бог её слышит и не оставит.
Почувствовав на себе взгляд, чуть сдвинув капюшон в сторону, скосила глаза полные слёз правее, сталкиваясь взором с графом. Поспешно отвернулась. Не хотелось, чтобы он видел её слёзы.
А он заметил. Под кожей щёк заходили желваки. Здесь, перед ликами святых все едины. Чего ты стоишь, мужчина, если женщина, которую ты любишь, плачет?
Сколько прошло времени, определить было трудно. Судя по усталости в ногах — немало. Только когда народ направился к распахнутым дверям, девушка, увлекаемая течением, не сопротивляясь ему, оказалась на улице. Накрапывал мелкий дождь. Заметно потемнело. Она остановилась под берёзой, оборачиваясь в поисках Юфрозины, отыскивая взглядом её чёрную накидку.
Позже Наташа не могла себе объяснить, почему поступила так опрометчиво. Тогда ей казалось это забавным.
Прячась за толстый ствол дерева, быстро сняла накидку, выворачивая и накидывая снова, с удовлетворением отмечая, что теперь ничем не отличается от деревенских женщин. Таким образом, неожиданно оказавшись «невидимой», она ощутила одуряющий запах свободы.
Увидев стражника, выскочившего из церкви, наблюдала за ним. Как он бегло оглядывал все женские фигуры. Скользнув по ней, стоящей от него в нескольких шагах, невидящим взором, устремился внутрь здания и через несколько минут выскочил в сопровождении хозяина и двух стражников.
Забегали… Потеряли игрушку… Она улыбнулась своим мыслям, направляясь в деревню за стайкой деревенских женщин, быстро скрывающихся за плотным облаком тумана.
Деревня выглядела вымершей. Едва видимые силуэты домов казались вросшими в землю из-за особенности строения крыш. Лениво «переругивались» собаки. Птицы неуверенно подавали голос, тут же смолкая, будто прислушиваясь к собственному голосу. Где-то близко за заборами «воевали» коты. Услышав их, псы подняли истеричный лай, звучащий, как угроза предстоящей скорой расправы возмутителям спокойствия.
Толкнув дверь в избушку ведуньи, Наташа сразу же погрузилась в густой аромат волшебных трав. Закрыв за собой створку, словно отгородилась от всего мира. Блаженно закрыла глаза, вдыхая полной грудью.
Ничего не изменилось с тех пор, как она была здесь в последний раз. Так же тлеют угли в печи, и тихонько пыхтит котелок с отваром.
За столом сидит старушка и узловатыми пальцами перебирает крупные сероватые семена, отодвигая их к прикрытому холстиной караваю хлеба.
— Добрый день, бабушка.