Приговор

Приближался вечер, вечер этого чудесного дня. Весь день они провели на острове, купаясь, прыгая в воду с высоких камней и загорая на вогнутом полумесяце чистого песчаного пляжа. Песок здесь был необычным, очень светлым, с каким-то серебристым отливом.

– Вы заметили, что здесь совсем нет комаров? – спросила Оксана. – Это ведь не остров, а сказка.

Ната подняла голову от журнала, кивнула и снова погрузилась в чтение. Ната была заученным очкариком и главным развлечением в жизни считала

– Брось читать, глаза испортишь! – сказала Оксана. – Я же с тобой разговариваю.

– Такого не бывает, чтобы исчезли комары, – уверенно ответила Ната. – Я живу здесь восемнадцать лет, и не было и одного летнего вечера без комаров.

– А вот теперь есть.

– Но это неправильно. Это природный катаклизм.

Борис встал и направился в сторону пляжа.

– Я с тобой, – сказала Лиза, натуральная платиновая блондинка с потрясающими глазами.

– Нет, я сам. Забыл кое-что в рюкзаке.

– Возьми ее с собой, пожалуйста. Она поможет тебе это найти. С большим удовольствием, – встряла Ната, не переставая читать журнал.

– Нет, я сам.

Он углубился в заросли. Здесь уже было темно. Темно и сыро. Несколько раз он споткнулся о корень. Она догнала его у самого пляжа, обняла и поцеловала. Ему пришлось наклониться: он был гораздо выше ее.

– Теперь пока, – сказала она, – не буду отсутствовать долго, там уже наверняка о нас сплетничают. Ты чего такой хмурый?

– Быстро прошел день.

– Будут и другие, – сказала Лиза, улыбнулась, тряхнула волосами и поспешила обратно.

Он остался один. Вначале он сел на камень и несколько минут сидел неподвижно, глядя на закат. Потом встал и направился к лодкам. Их было две: большая, четырехместная, и маленькая, которая едва могла выдержать двоих. Он снял весла с той и другой, отнес их в кусты и спрятал, аккуратно присыпав песком. Потом вынул из рюкзака топорик и одним сильным ударом порубил днище большой лодки. Потом затопил и маленькую, предварительно вынув свой рюкзак. Несколько сумок с одеждой и едой погрузились под воду. После этого он вынул из рюкзака пистолет и проверил батарею. Батарея была полной. До захода солнца оставалось еще минут двадцать.

Когда он вернулся, тема разговора уже сменилась. Народ спорил о техническом прогрессе. Женька доказывал, что они живут в самую лучшую историческую эпоху, когда можно дождаться любых чудес: колоссального продления жизни, например; можно увидеть полеты к другим звездам или электронные чипы, вставленные в мозг.

– А я никогда не вижу звезд, – сказала Ната, – мне очки мешают. – А продление жизни – это дело. Я бы прожила еще лет четыреста или четыреста двадцать.

– Может быть, и проживешь.

– Бред все это, – возразил Андрей, – изобретут какое-нибудь сверх-оружие, потом его захватят террористы и всех перебьют. И нас в том числе.

– Может быть, в будущем не станет преступников? Придумают что-нибудь? Сделают что-то с ними?

– Преступники всегда были и всегда будут. Не может быть, чтоб… Что это?

Борис достал пистолет и сейчас держал его в руке.

– Это пистолет. Лучевой пистолет, – сказал он и выстрелил в Женьку. Луч попал ему в горло и убил сразу.

– Сидеть! Всем сидеть!

– Боря, ты что? – прошептала Лиза и вдруг начала выть.

– Я убил его, – сказал он просто. – И еще до захода солнца убью всех вас. У вас остается еще минут пятнадцать.

– Но зачем? – спросил Андрей.

– Я исполняю приговор.

– Какой приговор? Мы ведь ничего не совершили! Никто из нас ничего не совершил!

– Ты ошибаешься.

– Я ошибаюсь? – закричал Андрей. – Разве можно здесь ошибаться? Ты сам это знаешь точно так же как и я. Мы прожили с тобой в одном дворе восемнадцать лет. Я знаю тебя, а ты знаешь меня, как облупленного. Я не совершал никаких преступлений. И ты тоже. И никто из нас.

– Ты так думаешь? Тогда откуда у меня пистолет?

– Я не знаю. Ты сошел с ума.

– Вот как? Но если я сошел с ума, то ответь мне, откуда у меня ЛУЧЕВОЙ пистолет?

Даже Лиза перестала выть и уставилась на него огромными глазами.

– У тебя не может быть лучевого пистолета, – сказал Андрей. – Такое оружие еще не изобрели.

– Вот именно. В этом вся суть, не правда ли? Еще не изобрели. Это оружие изготовлено в двадцать четвертом веке.

– Ты хочешь сказать, что ты пришел из будущего?

– Я хочу сказать, что все мы пришли из будущего. Каждый из вас родился в двадцать четвертом веке. Может быть, в конце двадцать третьего. Каждый из вас был преступником. Каждый совершил убийство, убил невинного человека. Экспертиза признала, что вы не подлежите исправлению, и приговорила вас к смерти. Поэтому вы сейчас умрете.

– Но это чушь, – сказала Оксана, – мы ничего об этом не знаем. Мне лично не известно ничего ни о каком двадцать четвертом веке. И вообще, я всю жизнь прожила здесь и могу вспомнить каждый день своей жизни. В третьем классе я целовалась с Васькой Селезневым – это мой худший поступок в жизни. Я больше ни в чем не виновата! Я так понимаю, что это все розыгрыш. Женька, вставай! Я почти, дура, поверила, что ты умер. Очень смешно!

– Ты не можешь помнить своих преступлений, – сказал Борис. – Ты и не должна их помнить.

– Вот как? – она все еще не верила.

– В этом веке, – сказал Борис, не опуская ствол пистолета, – в этом веке, насколько мне известно, убийц казнят на электрическом стуле. Это несправедливо. Это слишком малое наказание. Жизнь за жизнь – это недостаточно, потому что жизнь честного невинного человека стоит гораздо больше, чем дрянная жизнь какого-то подонка, который все равно скоро умрет: может быть, от передозировки, может быть, от болезни, а может быть, его просто убьют в драке. Люди подобные вам, долго не живут и сами не ценят свою жизнь. Поэтому просто отнять вашу никчемную жизнь – это недостаточно.