Приходи вчера (сборник)
Шрифт:
Желательно, невинную душу, душу девственницы или младенца для сохранности и защиты. Такой дом переживет своего создателя на многие века, да-с. Собственно, любители старины непременно подтвердят эту истину — иначе как бы мы любовались старинной архитектурой, а? — Доктор хохотнул и подмигнул косящим глазом. — А все благодаря невинной крови в основании, хранящей от разрушения и землетрясения, благодаря невинной крови в стене, оберегающей от бури и битвы, и, да-с, благодаря невинной жертве, сброшенной с самого верха здания, — это, понимаете, спасает от грома и молнии. Ну, с изобретением громоотвода надобность в последней жертве заметно поубавилась, да? Да-с, признаться, переизбыток заживо погребенных нынешним домовладельцам не по вкусу. Старая церковь осуждала человеческие жертвоприношения, но сначала не запрещала жертвы как таковые. Это были по большей части домашние
Вот на одну из таких охранительных жертв, человеческую, да-с, строители и наткнулись. Шум поднимать не стали (арендодатели, напомню, разрешение на перепланировку не давали), полицию не вызывали, а старинные кости поспешили захоронить. Мне неизвестно, был ли это детский скелет, или закладная жертва успела подрасти на момент смерти. В любом случае надо было оставить все как есть. Впрочем, об этом тогда никто не догадывался…
Вскоре к перепланировщику приехала погостить юная племянница, благовоспитанная девочка, не склонная к обычным детским шалостям и более занятая, как и положено благородной особе ее возраста, сохранением безупречной белизны своего передничка и чулочков. Тем неожиданнее был несчастный случай, произошедший с юной барышней буквально через несколько дней после приезда. По заключению докторов, она погибла, спрыгнув с верхней ступеньки чердачной лестницы прямо на следующий пролет. С учетом крутизны и высоты лестницы шансов выжить у девочки не было. По странному стечению обстоятельств, тело нашли как раз у того самого места, где недавно был обнаружен злосчастный скелет.
Эта смерть настолько потрясла семью, что дом немедленно освободили. Для следующих арендаторов. То ли история не получила огласки, то ли новым съемщикам дома были чужды предрассудки, но въехали они довольно быстро и даже прожили целый год — пока не погиб их малолетний сынишка, неудачно споткнувшийся о свой мячик на лестнице, ведущей на чердак. Надо ли говорить, что все произошло на том же самом месте, где и предыдущая нелепая трагедия?
Излишек детских смертей отпугивает современных арендаторов. Поэтому дом долгое время стоял пустой, прежде чем его сняла одна в высшей степени благочинная и одинокая дама в возрасте, любительница собачек. Это была классическая старая дева, истовая прихожанка своей церкви и, надо признаться, страшная ханжа. В доме ее все устраивало. Почти. Кроме одного: кто-то, очевидно, один из гадких мальчишек, которым доставляет удовольствие изводить старых дам, по предположениям — сын кухарки, всякий раз умерщвлял одного щенка из свежего помета и подбрасывал, как вы уже, наверное, догадались, в печально известное место. Естественно, после такого хулиганства заподозренного озорника нещадно пороли и придумывали прочие приличествующие случаю наказания, невзирая на полное отрицание им своей вины. К сожалению, наказание только озлобляло или подзадоривало паршивца, потому что отвратительная шалость повторялась раз от раза. Думается, несчастного ребенка запороли бы до смерти, если бы однажды разгневанная его мамаша после очередного щенячьего трупика не встала грудью на защиту своего отпрыска. Она даже пригрозила взять расчет, если еще раз кто-нибудь заподозрит ее Игнатку, ибо у нее имелись неопровержимые доказательства его невиновности — тяжелая форма лихорадки, сразившая мальчишку и надолго приковавшая его к постели.
Очевидно, в отместку за напрасно поротого сынишку кухарка додумалась обвинить саму хозяйку в подбрасывании мертвых собак. По версии стряпухи, благородная дама таким образом удовлетворяла свою ненависть к малым человеческим детям. Это был, несомненно, тяжелый удар для старой дамы, ибо она действительно любила своих собак гораздо больше человеческих существ, но уж точно не стала бы ради порки какого-то паршивого мальчишки убивать невинного щеночка, который к тому же, не будем забывать, был породистым (в отличие от, к примеру, кухаркиного сынка) и стоил немалых денег. В то же время ссориться с кухаркой не входило в планы ее хозяйки, поскольку чревоугодие укладывалось в небольшой, но все же и не самый краткий список грехов старой девы. Все эти треволнения (а между тем щенки продолжали бесславно погибать) подорвали душевное спокойствие старой дамы до такой степени, что она решила
Вы понимаете, что дом, несмотря на свою внешнюю привлекательность и удобство, вновь стал необитаемым. А строение, в котором долго никто не живет, начинает ветшать и терять товарный вид… К слову, даже в таком состоянии или, может, именно благодаря этому дом привлекал к себе всяких неуравновешенных личностей, что только усугубляло мрачные слухи. Взять, к примеру, самоубийство заезжего студента-филолога. Да-да, его нашли все на том же самом месте. Спрыгнул с лестницы. В таком возрасте, знаете ли, надо девушками интересоваться, а не призраками, да-с, тогда и не стукнет в голову всякая блажь… — назидательно закончил свой рассказ доктор.
Традиция при закладке дома приносить жертву встречается у всех народов. В язычестве дома строили «на голове», считая ее вместилищем души, при этом голова принадлежала специально умерщвленной жертве (человеку или животному). Церковь боролась с кровавыми, особенно человеческими, строительными жертвами, так что теперь суеверные люди обходятся монетами и амулетами. Пугающий факт: до сих пор есть люди, при строительстве совершающие жертвоприношение.
ВОЛОСЫ
Не общались они, по словам бабушки, из-за «идейных разногласий». А по моему мнению, обе находились в том возрасте, когда глупо ссориться с родными из-за подобных пустяков. Однако бабушка так не считала.
Двоюродная сестра ее рано овдовела или вообще не бывала замужем, детей тоже не случилось. Жила одиноко и, кажется, ничуть этим не тяготилась. Родню особенно не привечала. Из родни, собственно, осталась только моя бабушка, и то они прекратили общение, когда я еще совсем пацаном был.
В деревне все звали ее Луниха — по неизвестной мне причине. Так-то она была Авдотья Кузьминична. Удивительно, что я помнил тетю Дуню, хотя видел всего один раз. А все из-за ее волос.
На старых фотокарточках она всегда с поджатыми губами, строгая, но коса непременно распущена, темные пряди каскадом струятся по плечам, спускаясь чуть ли не до самого пола. Волосы длинные, густые, богатые, каким позавидует любая женщина. Даже когда с возрастом стали седеть да редеть, они все равно поражали воображение. На этой почве, наверное, тетя Дуня и тронулась, говоря простым языком. Затыкала щели между бревен своими волосами. Прямо с головы снимала и утепляла, так сказать.
Мать неоднократно рассказывала, что прабабушка собирала свои срезанные и выпавшие волосы для шиньона. Воспользовалась ли прабабка хоть раз этим шиньоном, история умалчивает, но его точно положили ей в гроб, как она, собственно, и просила.
А тут непонятно что.
Теперь живешь словно в парике мертвой женщины. Бабушка живет. Тетя Дуня, оказывается, перед смертью ей свой дом отписала, все честь честью, нотариально заверила в райцентре. И уж не знаю, по какой причине, но бабушка туда приехала и стала обживать дом. Родовое гнездо вроде. Но зачем оно ей?
И мне пришлось временно к ней переселиться, потому что бабушку одну оставлять никак нельзя. Сначала все выходные с ней проводил, а потом отпуск взял — приводить хозяйство в порядок, раз уж ей так дорого наследство тети Дуни. И не потому, что единственный внук и наследник, как бабушка не уставала повторять.
Бабушка жаловаться стала. Говорит, пару раз заходила в дом, а свет не успевала включить — и будто лицом прямо в паутину, которая сразу забивалась в рот, ноздри. Само собой, неприятно, даже противно. Только вот включит свет — а ничего нет. И на лице ничего, кроме мерзкого ощущения. Гонит, говорит, меня из этого дома. Хочет показать, что тут она, никуда не делась, и всегда будет. Всегда Дунька такая была, с чего бы ей после смерти меняться? Готовилась!