Прикамская попытка – 1
Шрифт:
Свои опыты я решил не забрасывать, используя ребят в качестве помощников, после тренировок объяснял смысл своих действий, приучая наиболее толковых работать с реактивами. Сложив на помощников всю рутинную и подготовительную работу, я неожиданно быстро продвинулся в результатах своих исследований. С помощью учеников всего за месяц удалось наработать почти стандартный запас кислот и щелочей, выделить необходимые индикаторы и пробники. С активной помощью ребят, опять же, я принялся исследовать все отвалы и рудные отходы. Результаты оказались настолько неожиданными, что я провёл даже пару количественных анализов, не веря своим глазам, вплоть до получения конечных продуктов. Оказывается, в восемнадцатом веке, наши предки переводили на железо богатейшие полиметаллические руды. Стали понятны успехи за границей демидовского железа, там, судя по моим прикидкам,
Другой вопрос, что полезного мы можем из этого взять? Оставив размышления на будущее, с помощью учеников, мы с Палычем принялись создавать запас «стратегических» материалов. С железом, медью, свинцом, оловом и цинком проблем на заводе не было, эти металлы свободно можно было приобрести, либо «вынести», по привычкам советских времён. Как мы убедились, привычки пошли издалека, работяги практически не пользовались услугами базарных торговцев, выковывая топоры, ножи и скобы на рабочих местах, затем выносили всё с завода. Мы не стали нарушать традиции, занялись «выгонкой» из отвалов и брошенной руды относительно чистых вольфрама, хрома, титана, марганца, вот, ванадия оказалось слишком мало. Для этой цели пришлось сложить в домашней мастерской ещё одну печь с активным наддувом воздуха, жаль, кислорода не было. Отсутствие необходимых инструментов и механизмов с энтузиазмом компенсировали наши ученики.
Вообще, ученики меня здорово порадовали, парни были жилистые, физически крепкие, выносливые и упорные. Проблемы у них возникали только с растяжкой, тут приходилось следить, чтобы не порвали связки от усердия. В остальном, тренировки проходили с максимальной пользой, разгильдяев и болтунов, как я успел убедиться, в восемнадцатом веке было в десятки раз меньше, чем в двадцатом. Своей исполнительностью и дисциплиной, ребята мне напоминали японцев, всё понимали и выполняли с первого раза, чётко, тренировались до изнеможения. Потому и прогресс в обучении превосходил все ожидания. Зевак среди ребят не оказалось, после первых недель все случайные люди отсеялись, в группе остались три десятка парней и Валентина. Ей единственной разрешил отец ходить на занятия, в обязательном сопровождении младшего брата Федьки. Чтобы избежать каких-либо упрёков, с девушкой старались работать мы с Палычем, нас, по крайней мере, не обвинят в домогательстве.
Эти направления моей жизни — тренировки, домашние эксперименты и работа, занимали все часы существования, кроме семи часов сна. Вышло так, что не успел я приспособиться к работе в литейке, как навалились тренировки и домашняя лаборатория. Несмотря на весь интерес к лабораторным работам и желание обучить ребят, выматывался за летние дни я основательно. Настолько, что забыл о существовании женщин, а измученный «стариковский» организм ничего не требовал. Я ловил себя на том, что смотрю на молодых женщин равнодушно, думаю исключительно о делах и проблемах. Вроде рановато стареть, проскальзывали мысли, найти себе вдовушку, как наш Палыч, да жить вдвоём весело. Потом, как вспомню своих ребят и жену, оставшихся в две тысячи шестом году, выть от тоски хочется. Причём, не столько жена вспоминается, сколько дочь и сын мои, оставшиеся без отца. Как им государство помогает, я в курсе, такой помощи врагу не пожелаешь. С другой стороны, будут с детства на свои силы рассчитывать, глядишь, в жизни легче будет. Посижу, погорюю, да за работу принимаюсь. Мысли о вдовах быстро из головы улетают.
Осень буквально налетела, напомнив о наших огородных чудачествах. С помощью ребят мы легко справились с уборкой, да, собственно и убирать особо нечего было. Картошки я собрал восемь вёдер, помидор в общей сложности четыре ведра, а подсолнухов выросло семь головок. Есть урожай пока не придётся, разве помидор немного можно попробовать, да ребят угостить. Остальное на следующий год, там урожай будет уже промышленный, можно и гостям предложить. Одно ведро помидор, я не удержался, засолил на пробу в берестяной кадушке. После уборки урожая к вечерним тренировкам добавились походы в лес, там правил Палыч. Он и ребят натаскивал воинским премудростям, предложил стрельбы учинить. Хотел я отказать, под предлогом закончившихся патронов, да прикусил язык. Кто мешает новые патроны снарядить?
Вова за неделю сварганил мне четыре машинки, три для патронов, одну для выдавливания капсюлей. Стандартных, под мой двенадцатый калибр. С листовой медью проблем на заводе не было, гремучая ртуть давно ждала своего часа. Оставалось
Я, выходит, оказался почти не у дел, сразу подключился к Вовке, тот как раз занялся своими станками. Он резонно решил, что ассимилировались мы вполне, пора приступать к прогрессорской миссии, начать выпуск новой техники. Казнозарядная пушка подходила для этого, как мы прикинули, лучше всего. Однако, просчитав себестоимость самого орудия и снарядов, мы сравнили полученные данные с имеющимися ценами на пушки и боеприпасы, поручик Жданов в них ориентировался отлично, мы быстро прикусили языки. Цена на боеприпасы перекрывала все возможные плюсы от скорострельности казнозарядных пушек. Горечи добавил Палыч, рассказав, со слов ветеранов охранного взвода, как редко применяют орудия в современных войнах. По здравому размышлению, мы решили так резко не начинать, напугаем военное ведомство ценами, потом сто лет ничего не купят из наших новинок.
Пушку, всё же, решили сделать, но обычную для восемнадцатого века, разве, более прочную и лёгкую, да со своим порохом и ядрами. Во-первых, в России почти всегда не жалели средств на оружие, особенно новейшее. Другой вопрос, что не всё принимали на вооружение, так пушка — дело святое, её все генералы любят. Во-вторых, получив заказ на производство орудий, мы быстро разовьём станочный парк в Прикамском заводе, способный легко освоить производство других изделий, в том числе, мирного характера. В-третьих, разговоры о войне с Турцией шли который год, мы знали, что в начале семидесятых годов будет эта война, под неё и подстраивали пушку. В-четвёртых, только пушки могли нам помочь в случае конфликта с пугачевскими войсками, когда те через три года придут в Прикамск.
Пока Вова баловался своими станками, я сделал небольшую отливку легированной стали, пробную, для резцов. После закалки резцы неплохо обрабатывали сталь, не говоря о железе. Выплавку заготовок орудий, мы с Владимиром проводили вдвоём, заранее подготовив необходимые добавки и присадки. Всё равно, волновались, как на экзамене. Провалим этот шанс, другого случая, управляющий не даст. К счастью, мастерство, как говорят, не пропьёшь, отливка вышла добротная, вполне к предполагаемому использованию. Смотреть, как Вова будет её обтачивать, я не стал, упражнение для простого пэтэушника мой друг выполнит не глядя. У нас хватало дел по изготовлению зарядов для орудия. Первый десяток ядер пришлось катать вручную, а заряды приносить из домашней мастерской, смех, да и только.
Дома, тем временем, мы с ребятами, как раз приступили к массовым стрельбам из моего ружья, тут ко мне городовой и заявился. Видимо, расслабились мы, кто-то услышал частые выстрелы, а бой моего ружья с местными кремнёвками не спутает никто.
— Бунтовать хочешь, немец, — практически с порога заявил Фрол Аггеич, — почто парней стрельбе обучаешь? Кто тебе дозволение дал на это?
Ничего, конечно, мы не нарушали, для стрельбы в лесу не надо дозволений. В восемнадцатом веке государство ещё не додумалось до разрешительной системы, оружие могли иметь все, кто способен его купить. Но, спорить с городовым, чтобы установить хорошие отношения, не самое лучшее начало разговора. Благо, к своим тридцати шести годам мы научились ладить с властями, начав установление контакта с добротного угощения. После нескольких проб наливок и настоек, под обещание поставки таких бутылочек и отборной лосятины, Фрол Аггеич направился домой. Его вполне удовлетворили мои верноподданнические заверения и прочая лапша, сопровождавшая наше застолье. Собственно, сразу была понятна причина его посещения, жадная натура городового не могла пройти мимо такого повода для вымогательства. Как говорили в одном сериале, «Ничего же не меняется, суд продавался пятьсот лет назад и сейчас то же самое».