Приключения ДД. Глебовская Русь

Ляшко Евгения

– Мы чай не князья, у нас заботы ни одна живая тварь не лишается.

У Димы на душе отлегло: «Акела здесь и с ним хорошо обращаются».

Глава 7

Дима терял дням счёт. Точно прошло больше месяца, а Борзун всё не объявлялся. Юный волхв переживал, не потерял ли главарь к ним интерес и уповал на то, что Борзун обратился к различным наникам, чтобы в цене не прогадать, поэтому и медлит, ответы ждёт. Об Акеле слухов тоже не поступало – Епифей на контакт больше не шёл. На закате запирал, на рассвете проверял пленников скорым взглядом, и целый день сиднем сидел на крыльце. Судя по характерному скрипу досок, ночевал приставник там же. Посещала пленников только насупленная девица. Каждое утро она исправно приносила горшки с едой на весь день и драила пол в избе. Выходили лишь по нужде. Чернава вопросов избегала: то песнь

затянет, то небылицы рассказывать начнёт. Всё что угодно, лишь бы в беседу не вступать. Юный волхв рассудил, что это не детский каприз, а природная прозорливость. Их вполне могли подслушивать через неприметное слуховое окошко. Поэтому расспросы Дима до поры до времени отложил. Помышлял, как обернуть всё в свою пользу и придумал. Не зря яркие сны на восходе будоражили. Сновидение запомнилось мелкими обрывками. Символы не разобрать. Но юный волхв не унывал. Образы могут улетучиться, однако ощущения сновидца не менее важны. Дима истолковал остаточное после ночи волнение как приближение развязки. Он словно на старте. Проведение готово нажать спусковой механизм и Дима был начеку. Сегодня произойдёт что-то очень важное.

– Может, обиделся Епифей? – пробормотал Дима, получив очередной отказ от приставника присоединиться к утренней трапезе.

Чернава закрутила головой, и активно работая ложкой в овсяном киселе, выдала:

– Боится он тебя.

– С чего бы?

– Чтоб ты его Борзуну не выдал.

Дима недоумённо вытаращил глаза, а Чернава уже по привычке разъяснила захожему путнику:

– Злоупотребление квасом карается. Пуще того наказание дают, если на службе захвачен был. То и в Своде князем прописано. И важные мужи тоже не одобряют. Наники первые нос воротят. Не переносит их нежный нюх такого смрада. А этим, – она кивнула в сторону усадьбы, – покупателей терять нельзя.

– Всё то ты знаешь, всё то ты ведаешь.

– Да. Я такая, – заиграла плечиками Чернава.

– Вот и скажи тогда, неужели не водятся тут кудесники?

– Почему ты так думаешь? – с растерянным видом спросила Чернава, чуть медленнее налегая на кисель.

– В приличном обществе заведено, что кудесник – это добрый советник правителя. Он ко всему интерес имеет, в любых промыслах способствует. На то он и советник. А к нам до сих пор никто подобный носа не показывал. Неужели нет тут такого, кто без длительной подготовки к встрече с незнакомцами готов? Где правая рука главаря? Слабенький умом или нет доверия у Борзуна к местному кудеснику?

За печкой что-то грюкнуло. Как если бы кто-то спешно спрыгнул с табуретки. Тайная каморка всё-таки имелась.

Девочка тихонько проговорила:

– Накликал.

Дима едва сдержал улыбку: дело пошло на лад, кудесник или жрец должен проявиться, подслушанное нелестное высказывание непременно передадут. Не бывает так, чтоб слуга, имея случай, не подколол хозяина, ибо застарелая обида всегда найдётся. Хоть и рискованно с ведуном местным встречаться, а всё же был в этом толк: не все вопросы напрямую решаются, ходоки к правителю должны поусердствовать, чтобы миром дело выгорело.

Как стемнело, Епифей задвинул засов. Лёжа на лавке, Дима почёсывал шею, отгоняя грустные мысли. Неужели план не сработал? Кудесник не повёлся. А если нет такого, то с кем диалог вести? Может у них Борзун единственный за главного?

Так терзался юный волхв, как вдруг Епифей недовольно ворча, прогрохотал засовом. Дима сел. Дверь скрипнула. На пороге появился низкорослый посетитель в хитоне и хламиде. Факел держит низко, лица не видно.

– Следуйте за мной, – скромно изрёк посетитель ломающимся юношеским голосом.

Проводник выскользнул во двор, освещая путь факелом. Дима, выдерживая степенность, пошёл следом, хотя испытывал острое желание ускориться. Странное дело, чем дальше он отходил от места заточения, тем больше нервничал. Анонимность происходящего страшила. Он столько репетировал и всё зря. Сценарии путались и рушились. Юный волхв попробовал отвлечься, в таком состоянии перед кудесником появляться нельзя.

– Долго ещё идти? – деланно бодро спросил Дима провожатого.

Тот не ответил. Завязать разговор не удалось. Звёзды зажигались одна за другой. Показалась луна. Повеяло ночной сыростью. Влажность как после дождя нагнала лёгкую дрожь. Дима вычислял, куда его ведут. Они покидали поселение. Когда юный волхв с провожатым под бесстрастные взгляды стражи удалился за внешний периметр, Дима забеспокоился. Кудесник живёт вне общины. Как такое может быть? Ведь ведуны, жрецы, знахари и любая подобная братия должна быть в лёгкой шаговой доступности? Может их кудесник отшельник? Загадки теребили нутро, для успокоения

разыгравшихся нервов Дима прочёл ряд формул для поднятия духа, ритмично отстукивая пальцами по бёдрам и чуть слышно напевая. К технике восстановления энергии он раньше не прибегал. Учил потому что положено, и сейчас чувствовал, что данный подход был ошибкой. Только практика регулярных повторений позволяла действительно подзарядиться и застабилизироваться. А в условиях нахождения в стрессе всё чего Дима смог добиться – перестал накручивать себя дальше, затормозил проникновение страха в сердце. Что тоже было немало.

Упругая ветка больно шлёпнула по лицу. Дима встрепенулся. Лес стал гуще. Сосредоточившись на медитации, юный волхв не заметил, как потерял скудные ориентиры. Угрюмый ночной лес непринуждённо подавил звуки разбойничьей слободы, предоставив в эфир редкое ауканье сонной природы. Дима кинул безнадёжный взгляд выше. Кроны деревьев на совесть запрятали небо. Ориентация по звёздам не доступна. Только кромешная тьма, шорох шагов и шум учащённого дыхания. Дима поддался лёгкой панике. Они словно не имели заданного направления и блуждали во мраке. Заплутали? Ведёт в западню? На лбу выступили крупные капли пота. Умиротворяющий эффект от медитации едва не улетучился.

Юный волхв до предела сжал кулаки и помолился. Ум прояснился: «Обычные тёмные дебри. Хотели бы убить, давно удавили бы. Я им нужен».

Последняя мысль заставила улыбнуться и настроила на хладнокровное наблюдение. Чуть погодя Дима различил, что вектор движения всё-таки присутствует, они идут не по тропе, а как если бы напрямик, поэтому деревья и возникают непосредственно на пути, норовя истерзать ветвями в клочья или одарить тумаками. Юный волхв разгорячился от быстрой ходьбы. Он еле успевал увёртываться от хлёстких шлепков листвы и уколов сухих сучков, перепрыгивать через валежник и торчащие боковые корни. Мхи и лишайники тоже доставляли хлопоты: кроссовки скользили, заставляя Диму лавировать зигзагами, хвататься за что попало, чтобы избежать падения и удержать равновесие. А провожатый как будто не испытывал никаких сложностей. Он словно не шёл, а перемещался по воздуху. Его факел мерцал впереди, периодически пропадая из вида, но всегда появляясь на одном и том же уровне. Парень превосходно знал дорогу. Юный волхв отметил, то провожатый не останавливался и не оглядывался, как если бы был убеждён, что Дима не удерёт.

Вдруг бег с препятствиями прекратился. Чаща как по приказу расступилась. В ночном небе ясный месяц и прямо под ним на залитой лунным светом полянке приземистый бревенчатый дом, от которого веет стариной: крыша отсвечивает мхом, дверь немного перекосилась, некоторые брёвна зияют в стенах чернотой. В одном оконце теплится огонёк. Нутро юного волхва в миг всё сжалось и тут же отпустило, разум захлестнула волна радости. Интуиция прошептала, что его любимый волк здесь.

Истёртый порог, тесные сени, и вот Дима в просторной горнице. Сердце ёкнуло и неистово забилось. Акела на привязи в напряжённой стойке: корпус неподвижен, ноги выпрямлены. Мохнатый друг облизнулся, блеснул янтарным взглядом и мирно улёгся под лавку. Дима, пряча нахлынувшие чувства, осмотрелся. Обстановка классическая обитель знахаря-травника. Куда ни глянь, взгляд упирается на пучки трав, мешочки и гербарии. Запах стоит соответствующий – как в аптекарском саду. Но юный волхв уловил и оттенки средиземноморских благовоний: эфирные нотки цитрусовых и розовое масло. У печи женская фигура. Курчавая незнакомка с непокрытой головой хлопочет с лучинами, расставляет их в светец, отчего тёмные углы отступают, рассеиваются. Провожатый закинул факел в топку. Парочка одновременно обернулась. Их внешний вид заставил Диму замереть. Эталонный греческий облик: строение тела коренастое, смугловатая кожа, нос длинный, без впадинки – переносица почти не обозначена, широкие густые брови, тёмные волнистые волосы. По виду типичные греки. Похожи меж собой как близкие родственники. Грубые шерстяные хитоны одной рукой шиты. Их взгляды показались юному волхву несколько растерянными, как будто оба не знали, как к нему подступиться. Это придало юному волхву смелости, и он по-хозяйски осведомился:

– Где глава дома?

Парень, плюс-минус одногодка Димы, юркнул на дальнюю лавку. Потому как переменилась женщина, Дима мигом сообразил, что мирное знакомство на грани провала. Она выступила вперёд, её карие глаза словно выедают душу, привлекательные черты исказились.

– Я глава дома, – осадила она и представилась, – зови меня Аминта, на моём родном языке это значит «защитница», – она проделала грациозный жест в сторону парня, – Клим, что переводится как «милосердный».

– Кто вы? – спросил Дима и прикусил язык, выхватив новую порцию раздражения на лице Аминты.