Приключения мальчика с собакой
Шрифт:
Клеон дернул собаку за ухо:
— Как не стыдно глазеть!.. Перестань!
Лев взвизгнул, и Клеон пожалел, что обидел своего единственного друга. Чтобы доставить Льву удовольствие и загладить свою вину, мальчик стал почесывать его за ухом.
— Эй ты, колдун!.. Чего нос повесил? Я тебе говорю, слышишь? Как тебя?… Сицилиец с пиратского корабля!
Клеон поспешно обернулся. Стоя у костра, один из легионеров четвертой стражи махал ему рукой:
— В моем котелке хватит каши и на твою долю — валяй сюда! Ведь проголодался?…
— Идем, Лев! — обрадовался мальчик.
Но, едва они сделали несколько шагов, появился центурион.
— Куда! — остановил он Клеона. — Тебе было сказано: ждать, не отходя от палатки.
— Нас позвал тот добрый легионер… Он хотел дать нам каши.
— Успеешь. Каша не убежит. И добрый легионер — тоже. Следуй за мной!
Клеон со вздохом повиновался, и они побрели за центурионом. Он привел их к преториуму и, откинув полу палатки, сказал:
— Вот мальчик, которого ты желал видеть.
Клодий отложил в сторону покрытую воском дощечку, на которой что-то писал заостренной палочкой, и кивнул Клеону:
— Подойди.
Клеон сделал шаг в палатку. Лев — за ним.
— Это еще что за зверь? — удивился претор.
— Собака, — ответил Клеон, кладя руку на шею Льва.
— Я это вижу. Но почему она здесь?
— Мы никогда не разлучаемся с тех пор, как я нашел ее.
— Вот как? Но теперь вам придется расстаться. Прикажи твоему псу выйти и ожидать тебя возле палатки.
— Только чтобы его не дразнили! — предупредил Клеон.
— Ого! Ты ставишь условия? — усмехнулся претор.
Клеон вспыхнул и, указывая на преториум, сказал Льву:
— Иди туда и сиди смирно. Слышишь?
Лев приподнял ухо и вопросительно посмотрел на хозяина: неужели тот серьезно требует, чтобы он ушел?
— Иди, иди, — настойчиво повторил мальчик. — Жди меня там.
Лев с недовольным видом направился к выходу и уселся на преториуме мордой к палатке, чтобы по первому зову броситься на помощь хозяину.
Претор приказал центуриону опустить полу палатки и, повернувшись к Клеону, исподлобья оглядел его:
— Итак, ты лазутчик Спартака?
Мальчик, приготовившийся к этому вопросу, возмущенно вздернул голову:
— Не сам ли ты только что говорил, что спуститься с горы невозможно?… Об этом Спартаке я впервые услышал здесь, в лагере.
— Да?… — Претор недоверчиво прищурился. — Странно! Все пастухи и дровосеки в окрестностях только и говорят, что о нем. А ты, судя по твоей собаке, пастух.
— Да, я был пастухом дома, в Сицилии. Я пас овец… своих овец. И Лев со мной. А потом нас схватили пираты.
— Послушай, мальчик, говори правду. Все равно мы ее узнаем. Из какого имения ты бежал?
— Боги свидетели, я не лгу! Я жил с отцом и матерью еще два дня назад… Позволь рассказать тебе все по порядку.
Претор в знак согласия наклонил голову, и Клеон рассказал свою историю, вплоть до той минуты, как он, услыхав, что пираты собираются требовать выкуп с отца своей пленницы, имение которого где-то здесь, неподалеку, возле города Нолы, решил его предупредить и бежал с корабля пиратов. За исключением конца, рассказ был правдив, и Клодий, казалось, поверил ему.
— Хорошо, — сказал он. — Предположим, все это истина. А знаешь ли ты имя этого римского гражданина или его дочери?
— Нет, пираты не называли его.
— Как же ты хотел его разыскать? В окрестностях Нолы много имений.
— Я ходил бы из одной усадьбы в другую, пока не нашел бы ту, которая мне нужна.
Клодий насмешливо улыбнулся:
— Ты надеялся настолько опередить пиратов?
— Да… — прошептал Клеон, поставленный в тупик этим вопросом.
— Не имея понятия ни о дороге, ни об имени владельца латифундии? [36]
36
Латифундии — огромные поместья, оказавшиеся к концу Республики в руках немногих фамилий, захвативших или скупивших государственные земли и мелкие крестьянские наделы.
Клеон покраснел и, не зная, что ответить, растерянно глядел на претора. Клодий брезгливо пожал плечами.
— Явная и притом неумная ложь! Может быть, ты и убежал от пиратов, но не для того, о чем рассказываешь. — Давая понять, что разговор с Клеоном окончен, он повернулся к центуриону: — Аполлодор, кажется, здесь?
— Да, на лугу, вместе с другими торговцами…
Клеон стоял, потупив голову, с трудом удерживая слезы. Он часто слышал, как отец говорил, что ложь всегда откроется и унизит лжеца. Слова эти крепко запомнились мальчику. Конечно, бывало, что Клеон иногда солжет и ему за это достанется, но еще никто с ним не разговаривал так высокомерно, как Клодий. Стоя в палатке претора, Клеон с любовью вспоминал родной дом и даже затрещины, которые порой получал от матери. Он думал о доме и совсем не слушал, что говорил Клодий. Лишь бы этот «золотой центурион» не вздумал снова обратиться к нему! Мальчику казалось, что он не в состоянии будет больше вынести надменной насмешки полководца… Ну, а если тот заговорит?… Надо выдержать! Клеон гордо поднял голову… но увидел только спину претора Клодия. Тот придвинул к себе дощечку для письма и небрежно махнул рукой, отпуская центуриона. При этом он сказал загадочные слова (по крайней мере, Клеон их понять не мог):
— Собака тоже стоит денег. Отдашь их легионерам четвертой стражи.
Глава 9 «Черный день» [37]
При виде живого и невредимого Клеона Лев с восторженным лаем кинулся к нему и, положив лапы на плечи мальчика, облизал его лицо. Клеон прижал к себе собаку. Это помогло ему забыть на время унижение, которое он только что испытал.
— Нельзя поднимать здесь такой шум, — проворчал центурион.
Клеон сжал влажные ноздри собаки и слегка оттолкнул ее. Опускаясь на передние лапы, Лев взвизгнул в последний раз и умолк.
37
«Черный день». В римском календаре некоторые дни отмечались как «черные». Считалось, что в эти дни всякое начатое дело должно окончиться неудачей.
— Больше он не будет лаять.
В глазах центуриона мелькнуло сочувствие. Приказав Клеону идти за ним, начальник сотни двинулся к задним воротам, через которые недавно ввел мальчика и собаку.
Шагая позади центуриона, Клеон мысленно вновь переживал сцену в палатке военачальника. Чем дальше они уходили, тем спокойнее делался мальчик. Конечно, неприятно быть уличенным во лжи и притом — глупой. «Но хорошо, что нам придется иметь дело не с этим „золотым“, а с легионерами четвертой стражи, которым он приказал нас отдать. Наконец-то боги послали мне удачу! Сейчас тот добрый легионер накормит нас кашей, а ночью я, может быть, смогу пробраться на гору, к гладиаторам…» Приободрившись, Клеон стал искать глазами того кашевара, который предлагал ему завтрак. Увидев его, мальчик радостно улыбнулся, а тот, дружески кивнув, похлопал себя по животу, давая понять, что уже наелся, и поманил Клеона к себе.