Приключения мальчика с собакой
Шрифт:
Александр коснулся маленькой ноги всадника:
— Господин…
— Ну что ты пристал, мальчуган! — рассердился юноша. — Мне надо ехать. Садись сзади, я подвезу тебя.
Караван Хризостома приближался. Кастик вылез из петориты и стал запрягать лошадей. Александр опасался попасться на глаза Хризостому. Но неужели предоставить Клеона его участи?…
— Не задерживай нас, я спешу! — Юноша лукаво подмигнул Александру. — Я обязательно приеду и выкуплю твоего друга у толстяка Станиена.
Часть четвертая
Глава 1. Возвращение вилика
Александр и Береника стояли рядом, опершись о перила террасы, выходящей на дорогу.
— Как я рад, что Лев жив! — сказал Александр. — Не понимаю только, откуда у тебя взялись силы, чтобы дотащить его до пастбища! Сознайся: тебе кто-нибудь помогал?
Береника покраснела. Она не любила лгать, но ей не хотелось говорить, что ей помог Гефест.
— Ну, помогал… Ну конечно, помогал… Один мой друг… — Видя, что брат хитро прищурился, она зарделась еще больше, и чтобы избежать расспросов, быстро заговорила: — Льва спрятали пока на пастбище. Ночью мы вместе пойдем за Львом и спрячем его еще лучше… Странно, что юноша, которого ты встретил на дороге, так долго не едет… Он очень молод?
— Видно, что еще ни разу не касался бритвой щек.
— Ну, значит, его не пустила мать… И почему ты не поговорил с Хризостомом? — посетовала девушка.
— Сама бы пошла и поговорила! — огрызнулся Александр. — Посмотрела бы ты, как он спешил к господину! Он и слушать меня не стал бы. Вот выйдет от хозяина, тогда скажу.
Он хмурился и кусал губы, волнуясь, что ничего еще не сделано для Клеона, а день близится к концу и с ним приближается час экзекуции. Понимая огорчение брата, Береника умолкла.
Не зная, откуда мог появиться юноша, с которым Александр повстречался у кузницы, брат и сестра смотрели то в одну сторону, то в другую. По всем тропинкам, закончив дневной труд, возвращались на виллу усталые рабы. Только дорога к кузнице Германика была пустынна, как серая река среди зеленых берегов.
— Кто-то едет! — вдруг сказал Александр, указывая на розовато-серое облако, появившееся на этой дороге. — Только это не он: он проехал домой мимо нашей виллы туда… — Александр кивнул в сторону деревни.
Несколько минут брат и сестра наблюдали, как облако пыли растет…
— Это, кажется, отец. Иди встречай его.
Александр побежал открывать ворота.
Сойдя с лошади, Сильвин, вопреки обыкновению, не приласкал сына.
— Все благополучно? — отрывисто спросил он, передавая поводья Александру.
— Ох, нет! — Тут же, у ворот, Александр пересказал отцу все происшествия сегодняшнего дня.
Слушая сына, Сильвин неодобрительно покачал головой. «В такое время, — думал он, — надо быть осторожнее. Хозяин уж слишком жесток с людьми, а подчас и несправедлив».
— Люди уже вернулись с полей? — спросил он. — Ужинают?
— Да.
— Сведи лошадь в конюшню. Я доложу господину о делах, потом расскажешь мне все еще раз, более подробно.
— Отец, попроси его простить Клеона. Клянусь богами, ни в чем сицилиец не виноват!
— Не мое дело вмешиваться в распоряжения господина. Но, если придется к слову, попрошу, — пообещал Сильвин.
Александр разочарованно посмотрел вслед отцу. «Германик прав: он не попросит. Он это сказал просто так, чтобы утешить меня, — думал мальчик, ведя лошадь. — Да, видно, случилось что-то недоброе: даже не забежал домой умыться, а как был, весь в пыли, пошел к хозяину».
Солнце уже садилось, и Александр, передав конюху лошадь, пошел посмотреть, как идут приготовления к экзекуции. Втайне он надеялся, что боги не допустят несправедливости и предотвратят наказание невиновного: они могли бы, например, вывернуть столб, к которому привязывают раба при бичевании, или Зевс мог бы послать в Мардония свою смертоносную стрелу… Тогда хозяин понял бы, на чьей стороне правда, и отменил бы экзекуцию, боясь разгневать богов еще больше.
Но перед эргастулумом все было, как обычно, если не считать мягкого ложа, поставленного для Станиена неподалеку от столба. Мардоний, хоть и прихрамывая после схватки со Львом, расхаживал с таким довольным видом, словно его отпустили на волю. Очевидно, боги не хотели заниматься делами рабов, и Александр обратился с мольбой к ларам:
«О лары, покровители этого дома! Превратите Мардония, старшего пастуха, в хорька!.. Он вор и кровопийца. Пошлите ему мучительную смерть! За это я принесу вам в жертву своего лучшего голубя, белого и легкого, как пушинка… того, что летает вожаком в стае. Я не пожалел бы для вас и козла, но у меня его нет».
Пока сын вилика старался хоть молитвой помочь Клеону, сам вилик медленно шел к господскому дому. С плохими вестями спешить не стоило. Он только делал вид, будто так торопится, что даже умыться с дороги не успел.
Чтобы оттянуть неприятное свидание с хозяином, Сильвин заглянул в кухню, где ужинали рабы. При появлении вилика разговоры прекратились. У многих были смущенные лица, точно они говорили о запретном. Заметив это, Сильвин кивком головы подозвал Калос, как всегда раздававшую пищу, и, выйдя с нею во двор, спросил:
— Все наши люди вернулись?
— Все, — недоумевая, кивнула Калос.
— Что это они такие странные?
— Не знаю, отец… Они о чем-то шепчутся. С утра здесь проезжали женщины из деревни. Они везли в город детей и рассказывали, что между деревней и виллой Помпония легионеры сражаются с войсками Спартака. Может быть, наши об этом шепчутся?
— Эх! — крякнул Сильвин. — Плохо! Ну иди, постарайся выведать, что у них на уме. — Задумчиво почесав бороду, он вздохнул и направился к господскому дому.