Приключения Перигрина Пикля
Шрифт:
Но надежды его как будто росли вместе с неудачами. В начале зимы он вернулся в город, глубоко убежденный в том, что фортуна в конце концов ему улыбнется и что в следующем сезоне он пожнет плоды своего опыта. Пребывая в такой уверенности, он, казалось, отбросил всякую мысль о благоразумии и бережливости. Прежние его траты были ничтожны по сравнению с теми, какие он позволял себе теперь. Он абонировался в оперу и на несколько концертов в различных частях города; облагодетельствовал немало больниц; приобрел коллекцию ценных картин; снял дом и меблировал его роскошно и со вкусом; запасся в большом количестве французскими винами и устраивал грандиозные празднества для своих знатных друзей, которые в благодарность за это осыпали его комплиментами и настаивали, чтобы он воспользовался их влиянием и расположением.
Глава LXXXIX
Среди этих признанных патронов, большинство которых Перигрин видел насквозь, был один вельможа, казалось занимавший с достоинством то положение, к коему предназначила его судьба. В его отношении к Пиклю не было той снисходительной любезности, какая выражается в скучном повторении пустых слов, свидетельствующих о дружбе и уважении. Что касается изъяснения чувств, то он держал себя, по-видимому, с благородной сдержанностью; его внимание к Перигрину казалось результатом размышления и опыта; он пожурил молодого джентльмена за сумасбродство со строгостью родственника и откровенностью близкого друга и, расспросив о его делах, осудил его поведение с видом искренним и озабоченным. Он указал ему на безумие и опасные последствия разгульной жизни, которой предавался Перигрин, с жаром посоветовал продать беговых лошадей, ибо в противном случае они постепенно поглотят все его состояние, а также сократить чрезмерные расходы, которые только делают его жертвой насмешек и неблагодарности тех, кто извлекает из них выгоду; отдать деньги под верное обеспечение за хорошие проценты и осуществить прежнее намерение — выставить свою кандидатуру от какого-нибудь боро на ближайших выборах в новый парламент, причем сей аристократ обещал помочь ему своим влиянием и советом, заверив, что как только Пиклю удастся обеспечить себе место в палате, он может почитать судьбу свою устроенной.
Наш герой, признав мудрость и благоразумие того совета, за который принес благодарность своему великодушному ментору, объявил, что немедленно приступит к его исполнению. Он во всех подробностях ознакомился с положением своих дел и, после тщательного их изучения, сообщил его лордству, что, не считая мебели, состояние его уменьшилось до четырнадцати тысяч трехсот тридцати фунтов в акциях Банка и Компании южных морей, а крепость с прилегающими участками должна, по его расчетам, приносить шестьдесят фунтов в год. Поэтому он попросил, чтобы его лордство, уже удостоивший его дружбы и совета, простер свое великодушие дальше, научив его, как извлечь наибольшую пользу из этих денег. Милорд сказал, что он лично предпочитает не вмешиваться в денежные дела; что мистер Пикль найдет много желающих взять взаймы эти деньги под земельное обеспечение, но что следует быть чрезвычайно осторожным при заключении столь важной сделки; в то же время милорд обещал поручить своему управителю поиски закладчика, которому можно с уверенностью ссудить деньги.
Итак, этот агент приступил к делу и в течение нескольких дней наводил справки безрезультатно, так что наш герой принужден был сам заняться расспросами и нашел несколько человек, известных своей кредитоспособностью, которые предложили ему закладную на всю сумму; но когда он дал подробный отчет своему знатному другу, его лордство высказал такие сомнения и выдвинул такие возражения против каждого из них, что он должен был отказаться от всяких соглашений с закладчиками, радуясь в то же время удаче, благодаря которой он пользуется советами и наставлениями столь мудрого руководителя. Однако после безуспешных переговоров со всеми городскими маклерами и нотариусами он начал терять терпение и решил прибегнуть к объявлениям в газете. Но милорд уговорил его отложить этот эксперимент, пока не будут исчерпаны все прочие средства, ибо такое объявление привлечет внимание всех мелких лондонских ходатаев по делам, которые, быть может, и не надуют его, но, несомненно, будут ему докучать и нарушать его покой.
После этого разговора Перигрин, случайно встретив управителя неподалеку от дома лорда, остановил его на улице, чтобы поведать о своей неудаче; тот выразил свое сочувствие и огорчение и, задумчиво потирая рукой подбородок, сказал Пиклю, что ему только что пришла в голову мысль, каким образом можноуладить это дело. Выслушав такое сообщение, юноша предложил ему зайти в ближайшую кофейню, где этот степенный управитель, выбрав уединенное местечко, дал ему понять, что часть имения милорда заложена, ибо его дед вошел в долги для обеспечения младших членов семьи, и что через несколько месяцев закладная должна быть выкуплена ввиду истечения срока.
— Милорд, —
Перигрин, придя в восторг от перспективы столь удачно покончить с этим делом, поблагодарил управителя за дружеское сообщение и участие, сказав ему, что не поскупится на более существенное доказательство своей признательности, буде сделка эта состоится; на следующий день к нему пришел сей добрый посредник с радостной вестью, что его лордство соглашается позаимствовать десять тысяч из пяти процентов. Это извещение Перигрин принял как пример исключительной благосклонности своего благородного патрона; бумаги были немедленно составлены и заверены, а деньги вручены его лордству, который в присутствии заимодавца строго наказал своему управителю уплатить проценты в срок по истечении трех месяцев.
Когда большая часть капитала нашего героя была, таким образом, удачно помещена и агент получил в благодарность за услуги пятьдесят гиней, Перигрин стал приводить в исполнение свой план сокращения расходов; все слуги, за исключением Пайпса, были отпущены; от коляски и лошадей он отказался, перестал держать открытый дом, а мебель продал с аукциона. Да, пылкий его нрав дал о себе знать теперь, как и при всех обстоятельствах его жизни, ибо каждую меру, направленную к сбережению денег, предпринимал он с таким жаром и даже стремительностью, что многие его приятели предположили, будто он разорился или сошел с ума. На все их упреки он отвечал рядом благоразумных изречений в таком роде: «Самые кратковременные дурачества являются наилучшими», «Лучше воздержаться по убеждению, чем по принуждению» и прочими разнообразными и мудрыми сентенциями, казалось, вытекавшими из опыта и философических размышлений. Столь исступленно относился он теперь к бережливости, что им буквально овладела страсть к накоплению, и, получая каждый день предложения от тех маклеров, которым поручил позаботиться о помещении наличного своего капитала, он в конце концов рискнул дать тысячу пятьсот фунтов под заклад корабля, прельстившись огромной страховой премией.
Но к чести нашего героя следует отметить, что эти перемены отнюдь не повлияли на доброе его сердце. Он оставался по-прежнему добросердечным и расположенным к друзьям, хотя щедрость его и была подчинена рассудку; в оправдание своего великодушия он мог по праву заявить, что, изменив образ жизни, он отказался от излишеств, чтобы не потерять возможности оказывать помощь ближним, попавшим в беду. Немало было таких, кому он тайком благодетельствовал. Этой добродетели он предавался втайне, не только стремясь избежать обвинения в желании почваниться своим богатством, но и опасаясь, как бы злоязычные судьи сего человеколюбивого века не разоблачили столь странного его занятия, противного моде. В этой области он как будто смешивал понятия о добродетели и пороке; ибо добро он творил подобно тому, как другие творят зло, — украдкой, и столь причудливо было его поведение, что в обществе он частенько упражнялся в насмешливом осуждении той самой нищеты, которую тайком старался облегчить. Впрочем, отнюдь не избегая знакомства и не отвергая ходатайства тех, кто, по его мнению, нуждался в его поддержке, он всегда был доступен для всех, хотя высокомерный нрав побуждал его держать на расстоянии особ, занимающих более высокое положение; и не раз он избавлял скромного человека от тревоги и смущения, сопутствующих объяснению, ибо угадывал его нужду и предупреждал его просьбу, охотно предлагая свой кошелек и дружбу.
Но нельзя сказать, чтобы он оказывал такое благодеяние всем своим нуждающимся знакомым без разбора; всегда можно встретить людей ленивых и распутных, которые, промотав свое собственное состояние и совершенно утратив чувство чести и стыда, добывают средства к жизни, занимая деньги у тех, кто еще не прошел до конца того же самого пути и кому не хватает решимости противостоять их докучливым просьбам. По отношению к таким людям он всегда был неумолим, хотя и не мог окончательно избавиться от их присутствия, ибо благодаря своему бесстыдству и тем прежним связям, какие им удалось сохранить, они повсюду проникают в светское общество.