Приключения Петра Макарыча, корреспондента Радиорубки Американской Парфюмерной Фабрики "свобода"

Агамиров Карэн Владимирович

Макарыч разволновался. И зря. "Стриптизерша" сняла с себя только шубу и заявила:

– Дальнейшее представление состоится за отдельную плату.

Макарыч достал мятую пятерку, позаимствованную у подружек-лесбиянок. Фурия сцапала банкноту, спрятала ее в чулок, напялила цигейку и, прихватив пожитки, гордо удалилась.

– Вот, молодой человек, - победоносно изрек академик Терпень Оперман.
– Теперь Вы понимаете, что такое терпение и выносливость? А если бы я вступил с женой в дискуссию по телефону? Мой Вам совет - завсегда уходите от прямого столкновения, как бармен Муром Добрыньевич Семижилкин

из "Уюта", что на улице маршала Бирюзова.

В молодые годы, - задрал орлиный нос академик, - трудился я оперативником в районном Управлении Внутренностей "Щукино" и пришел к нему выведать, кто из щипачей-завсегдатаев его бара заныкал кошелек у моего другана Калиты Расхлябовича Ротозеева с Третьей Басеенной.

Бармен заявил, что ни слухом, ни духом не ведает, о чем это я говорю. Ну тогда я и дал ему разок в рыло.
– Директор Правового Института рассек кулаком воздух.
– С той поры, стоило мне вломиться в его конуру, как он с ходу закладывал всех своих корешей, хотя я его ни о чем и не спрашивал.

Возьму, бывало, кружку пива и сижу. Так нет, Добрыньевич подбегает и усердно стучит:

"Вчерась Петька Косой сдал в ломбард парочку колечек, надо бы проверить. А Кол в Заднице, он же Микола Геморрой, на прошлой неделе захаживал в новых часиках. Разживился, поди, на рынке".

– Несговорчивый поначалу бармен, - вдохновенно протянул бывший опер, а ныне академик Терпень Оперман, - постиг высшую житейскую мудрость.

Семижилкин выработал в себе два основных жизненно-смертных качества: терпение и выносливость. Три года он терпел меня, хотя я представляю, что творилось у него на душе при моем появлении.

А какой нужно обладать выносливостью, чтобы повсюду успевать: барменствовать, точно обсчитывать посетителей, пристраивать на ночь девочек и наркотики, обчищать по ночам киоски, содержать шестерых любовниц, две семьи и тринадцать детей. И быть при этом в курсе всех темных дел своих дружков.

– А за пиво Вы сами платили?
– полюбопытствовал Петр Макарыч.

– В том то и закавыка, что нет, - признался опер-академик.
– Но даже если за три года этот бармен и выложил за меня и моих товарищей некоторую сумму (она складывалась из халявной выпивки, дармовых девочек, проплаченных потасовок с нашим участием и разного рода мелких подношений: канцелярских скрепок, неучтенных стволов и драгоценных камней, выведенных из обращения золотых царских монет и тому подобных безделушек), то приобрел значительно больше. Его гадюшник был под моей надежной "крышей"!

В приступе откровения академик Терпень Оперман хвастанул, что и сам пару раз под покровом ночи выползал с терпеливо-выносливым барменом Муромом Семижилкиным на "дело", но, к глубокому сожалению, безрезультатно.

В киоске, что на улице маршала Рыбалко, они ничем не поживились, кроме цветных карандашей и стоптанных башмаков киоскерши (впрочем, бармена Добрыньевича - искушенного ножного фетишиста, улов удовлетворил), а в будке на улице Рогова обнаружили жену бармена с одним из местных постовых и так увлеклись наблюдением за их любовной игрой, что совсем забыли, зачем пришли, а тут уже и рассвело.

Неудачливый грабитель Терпень Оперман залпом добил "французского императора", встал и вышел из кабинета вслед за своей бестией.

Макарыч и огненно рыжая секретарша академика Муза проследовали в Директорскую комнату отдыха.

По окончании сеанса вуайеризма (академик наблюдал в монитор за проделками молодых, тем самым делая свой дух еще более твердокаменным), Терпень Оперман вернулся в кабинет и спросил Макарыча, развалившегося в его кресле с видом стайера, только что победившего в забеге на десять тысяч метров с препятствиями, понимает ли он теперь, почему насквозь фальшивый профессор-недоумок Антисемитов по сей день дебильничает с цыгаркою на вахте Правового Института и безнаказанно проклинает евреев?

– Терпение и выносливость, молодой человек! Выносливость и терпение! Более того, - из левой ноздри академика пошел пар, - я специально каждый день снабжаю Дурашмановича кубинскими сигаретами. Вы обращали внимание, какие кубинцы энергичные и подвижные ребята?

Так вот, именно потребление супертонизирующего курева Острова Свободы, - выдвинул Оперман совершенно неожиданную версию, - неотвратимо дрейфует Батистовую башку Фиделя Антисемитова к берегам Острова Невменяемости, превращая ее в "полный Самарканд". А мне только это и нужно.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Изучая в глазок содержимое холодильника (состоящее, как известно, из пустых полок), Макарыч с чувством глубокой благодарности вспоминал великого академика, которому стукнуло восемьдесят пять годков. Он бодр, весел и до сих пор служит в обновленной, теперь уже российской Академии Наук.

Живет-здравствует и супруга Терпеня Настоевича Опермана, колоритная старая Фурия со многими неизвестными. Она руководит хором Дома Престарелых в Староваганьковском переулке. Согласно Уставу, разработанному лично Фурией, хор состоит исключительно из мальчиков не старше восьмидесяти одного годика и ростом не выше одного метра пятидесяти трех сантиметров.

Рассказывают, что в тихую Рождественскую ночь Фурия прокралась на третий этаж в комнату 305 и отметелила скалкой шестерых старушек, игнорирующих ее дебильный хор.

На самом деле бабульки просто не могут самостоятельно передвигаться. Штат Дома Престарелых состоит из маразматика-Директора в лице отставного таможенника Декларация Контейнеровича Левакина, вечно пьяного повара Бээфа Подкайфовича Подливкина, токсикомана со стажем, и бывшего карманника, а ныне бухгалтера Дебета Двояковича Плуторукова. А вот ответственного за вынос немощных тел для посещения хоровых тусовок штат не предусматривает.

Здравствует и бывший Проректор по науке Сталестроительного Института Хохлач Стальевич Закалялко.

Он женился-таки на своей секретутке Ядвиге. Институт разогнали, так как сразу после выхода знаменитого антиалкогольного Указа весь коллектив, начиная с Ректора (члена ЦК КПСС) и заканчивая уборщицами, ударился в беспробудное пьянство и изощреннейший разврат.

И тогда Ядвига плюнула на Хохлача и обзавелась переньком из Липецка Кретином Кошмаровичем Родословновым, у которого за плечами висела солидная жизненная школа в виде трех классов и условной уголовной статьи за избиение в Храме Пресвятого Новолипецкого Металлургического Комбината имени Плеханова трех благочестивых прихожанок, отказавших ему в подаянии и сексуальной близости.