Приключения юнкора Игрека
Шрифт:
Оставалось самое главное — придумать повод заорать.
Но как говорит Акрам — «Радар в море все увидит. Кроме самого себя...»
От чего люди теряют покой?
Наверное, каждый на этот вопрос даст свой ответ. Но все равно, когда ответов наберется целый ворох, наугад запустив в него руку, среди прочих ответов обязательно вытянешь и такие: «От хорошей книги», «От желания исправить четверку на пятерку», «От сына — двоечника», «От бессонницы», «От скандального соседа», «От записок, которые сын приносит домой от учительницы...». Этот джентльменский набор вполне справедливых и понятных ответов можно продолжать бесконечно.
Но нам ни за что не приходило в голову, что можно потерять покой из-за Кати Суровцевой. Точнее, из-за ее майки, сумки, шапочки и кроссовок.
...Когда однажды наша Кэт пришла на физкультуру, мы просто ахнули. Все на ней говорило о том, что у нас в классе появился, по меньшей мере, член олимпийской сборной страны. Ведущие спортивные фирмы планеты одели Катю Суровцеву в изысканные образцы своих достижений. Стыдно было бы в таких умопомрачительных кроссовках прыгнуть в высоту меньше, чем хотя бы на два метра, а в длину — так на все восемь! Кроссовки казались застывшей на старте ракетой-носителем, которая — только включи зажигание — мигом вынесет Катю Суровцеву на орбиту планки с любой фантастической отметкой. Но предметом безоговорочного нашего восхищения и полной утраты покоя была все-таки ее голубая майка с орущей на всю спину и на всю грудь надписью по-английски: «Я — чемпион!»
Оставалось ждать мировых рекордов. Правда, радость ожидания неминуемого рекорда омрачалась сомнением — входит ли рядовой школьный урок физкультуры в перечень соревнований, которые международные спортивные федерации принимают всерьез и верят в установленные на нем достижения? Если нет — плакали ее рекорды! Хоть в прыжке потолок пробей и вылети на крышу спортзала — все равно рекорд не зачтут. А про дыру в крыше эксперты скажут: может, на спортзал метеорит упал.
Но зря мы заранее сердито косились на федерации. Потому что не успел появиться в зале физрук, как Катя подала ему записку, в которой врач детской поликлиники уведомлял школу об острой необходимости избавить тов. Суровцеву Екатерину Динэровну от физических нагрузок. Физрук прочел и развел руками:
— Справка есть, печать имеется. Слово врача — закон для пациента. Ты свободна.
По нашим рядам прошел глухой ропот. И было от чего возмущаться. Это что же получается? Вырядиться в «Адидас» можно, а заниматься физкультурой — нельзя? Хорош пациент!
Катя сидела на «козле» и болтала ногами, а мы послушно выполняли команды физрука и скоро порядком взмокли. Но он не давал нам покоя, придумывая все новые каверзы. Когда до конца урока осталось минут десять, он наконец милостиво разрешил нам поиграть в наш любимый околофутбольный «парагвай», а сам ушел куда-то. Мальчишки против девчонок! Уж тут-то Суровцева оживилась. Спрыгнув с «козла», она заявила:
—Я тоже буду играть. Без меня девчонки проиграют.
—Вот еще!— презрительно поджала губы Марта Борисова — мэр класса и капитан девичьей сборной.— Сиди уж лучше на своем «козле» и за справку держись. Как упражнения выполнять — так ей, видишь ли, врач не разрешает, а как «парагвай» — так первая. Хитренькая какая!
Майка «Я — чемпион!» стояла с перекошенным от гнева лицом, уперев руки в бока. Кэт, конечно же, полагала, что девчонки будут счастливы до небес, если в их скромные ряды милостиво вольется такое импортное великолепие. Но капитан Марта была непреклонна.
— Сиди на «козле»,— упрямо повторила она.— Как-нибудь справимся сами.
Покрасневшая от смущения и обиды, Суровцева выкрикнула:
—Завидуете! Вы просто все мне завидуете!
Борька Самохвалов присвистнул:
—Хо-хо! Это чему же? Справке, что ли?
—И справке тоже!— выпалила Кэт.— А главное — вот этому...— И, тыча и охлопывая себя, она выкрикнула:— Майке... Кроссовкам... Сумке... Все вы... Все завидуете!
Сбившись в кучку, девочки оживленно перешептывались, поглядывая на Суровцеву.
—Подумаешь — кроссовки!— протянул Самохвалов.— Эка невидаль...
—Вот и невидаль!— запальчиво подтвердила Суровцева.— У тебя-то таких нет! Ни у кого из вас нет. А мне папа привез. Из-за границы. Такие у нас пока не продают.
—Вместе со справкой привез?— хохотнула Марта, и Суровцева, посчитав ниже своего достоинства отвечать тем, кто обут в кеды из магазина «Спорттовары», горделиво вынесла из спортзала свою — слов нет, красивую — сумку «Адидас».
—Видали — чучело?— вздохнул Самохвалов после долгого молчания, щекоча стальную ногу «козла» носком кед.— Поняли, зачем она так вырядилась? Специально — всех подразнить, покоя лишить. Чтобы завидовали: «Ах, какая сумочка!», «Ах, какие кроссовки!», «Какая супермайчонка!«, «Надпись какаянькая!.. »
«Козел», на котором только что восседала Кэт, щекотки не боялся — стоял смирно.
—Подумаешь — надпись!— скривила губы Марта.— «Я — чемпион!» Будто не могли придумать что-нибудь получше.
Самохвалов поддержал:
—Они этих маек миллион штук выпустили, вот теперь каждый из владельцев ходит по земле и орет своей майкой на всю улицу: глядите, я — чемпион!.. Да на всех этих чемпионов и рекордов не напасешься.
—Сам-то ты кому угрожаешь?— засмеялся я.
—Никому не угрожаю...— растерялся Борька.— С чего ты взял?
—А вот с этого!— и я ткнул пальцем в майку Самохвалова, на которой разевал пасть мультипликационный волк. Из этого клыкастого жерла клубком выкатывался знаменитый клич - «Ну, погоди!»
Самохвалов усмехнулся:
—Это не я, это волк. А я — смирный.
—Вот и Кэт — не чемпион. Так...— я неопределенно махнул рукой.— Ходячая майка. И добавил:
— Как говорит Акрам — «На экскаватор хоть гектар парусов навешай — все равно не поплывет».
В раздевалке Самохвалов деловито спросил меня:
—К Сиропову в редакцию когда пойдем? Завтра?
—Почему завтра? Разве ты уже заготовил заметку? Ты же сам слышал: пропуск в газету — заметка. И не простая, а какая-то там особая...
—Проблемная!— с готовностью подсказал Борька.— Он так говорил.
—Вот-вот!
—Ну и накатаем давай. Разве не пора наконец с Суровцевой разобраться?
—Ты хочешь пожаловаться на ее кроссовки и майку?— усмехнулся я.— Ничего не выйдет. Во-первых, не напечатают. А если и напечатают, она все равно станет говорить, что завидуем.