Приключения юнкора Игрека
Шрифт:
—А если не называть ее фамилии?
—Это как же?
—А так... Вообще... Написать про хвастунов. Про тех, которые чужие заслуги себе засчитывают. Ведь откуда у Кати все эти шмотки? Сам слышал — батя ей подарил. Вот она, получается, у бати славу украла.
—Скажешь тоже — славу,— передразнил я Борьку.— Велика слава — сама себя чемпионкой обозвала.
—Вот давай и напишем про то, что нельзя майки с надписями носить, если они к тебе никак не подходят.
—Разве только майки?— спросил я.— Видал куртку у Ромки Суровцева — у брата Катькиного.— У него там тоже по-английски написано. Не пробовал прочесть?
—А что написано?
—Дзе солжэ оф форчун — вот что! Солдат удачи. Диверсант — значит! Головорез...
—Это на него похоже,— кивнул Самохвалов.— Видал, как он малышей за ухо хватает? А пальцы у неточного плоскогубцы!
—Клещи бы делать из этих пальцев!— не выдержал я.
—Ну так что — пишем или не пишем?— напирал Самохвалов.— Учти, если ты откажешься, я накатаю заметку сам. Только потом не обижайся.
—- Конечно, пишем,— согласился я.
Заметку мы соорудили за какой-то час, назвав ее так: «Если ты не чемпион, так какого черта надел не свою майку?» По нашему разумению, этот заголовок должен был разить в яблочко мишени и сразу же бросаться в глаза таким, как Катя Суровцева. Заметку подписали так же, как и ту нашу записку на конференции — «Юнкор Игрек». С этой заметкой мы в субботу поехали в редакцию — искать Олега Сиропова. Усатый вахтер объяснил нам, как попасть в редакцию, и мы поспешили к лифту.
Сиропова мы нашли быстро. Он сидел за столом, уставленным тремя разноцветными телефонами. Перед ним стояла пишущая машинка, а сбоку лежал раскрытый блокнот. За соседним столом, низко склонившись над листком и тщательно вырисовывая каждую буковку, восседал щупловатый пацанчик. На нас он только глянул равнодушно и — вновь погрузился в свою писанину. Сам Сиропов не поднимал глаз. Утопив взгляд в блокнот и не отрываясь от него ни на мгновенье, он одновременно выстукивал что-то на машинке и при этом одобрительно посмеивался. Что-то в блокноте веселило его. Поняв, что так можно стоять очень долго, я закашлялся. Сиропов поднял невидящие глаза и, не произнося ни слова, сощурился, причмокнул и вновь пустил пальцы пастись по клавишам.
Тут инициативу взял на себя Самохвалов.
—Мы заметку принесли,— сказал он, и Сиропов поднял голову вновь.— Не узнаете нас?
Сиропов молчал. Лицо его выражало невыносимое страдание.
—У вас зуб болит?— спросил Борька.
Сиропов поджал губы, и я понял, что Борькин вопрос вернул его к жизни.
—Какой там зуб,— вздохнул Сиропов.— Если бы только зуб. Тут не то что зуб — вся челюсть заболит. Очерк в досыл пишу.
—В досыл?— участливо переспросил Самохвалов.— А это где?
Смирно сидевший пацан засмеялся и снисходительно прокомментировал Борькин вопрос:
—В досыл — это не «где», а — «что». Досылают, значит! В типографию! Если ей чего-нибудь срочно не хватает для номера.
Самохвалов, обиженный его неуважительным смехом, полюбопытствовал:
—Слышь, комар-пискун, а тебе самому ничего не досылают? Нет? А не мешало бы...
Мальчишка непонимающе замахал ресницами, а Сиропов засмеялся, приговаривая:
—Лихо! Лихо сказано!.. Ты, Марат, не обижайся. Один — ноль, не в твою пользу. Ничего, еще отыграешься.— И он обратил лик к нам:
—Братцы, я, действительно, очень занят. Строчу в досыл для рубрики «Так поступают наши герои». Случай интересный — девчонка на пожаре отличилась. Только что по телефону факты собрал. Пальчики оближешь! На полчаса работы... А вы, собственно, чего хотите? Вы по какому вопросу?
—Мы заметку принесли,— сказал я.
—Кто заказывал?
—Вы.
Лицо Сиропова вытянулось и на нем вновь появилась страдальческая гримаса.
—Когда заказывал?
—А вы вспомните. Вы у нас конференцию проводили, на вопросы отвечали. А нам сказали, чтобы пришли к вам.
—Хоть убейте — не помню!— всплеснул руками Сиропов.— Вы не перепутали, братцы-кролики?
—Вы еще нашу записочку с собой забрали,— напомнил я.— Помните, может? Мы — «юнкор Игрек».
—Юнкор Игрек?!— воскликнул Сиропов и не совсем уверенно добавил:— Вот теперь припоминаю. А о чем заметка ваша?
—Проблемная!— веско сказал Самохвалов, спеша опередить с ответом меня.— Все как вы просили,— и Борька полез было в карман за заметкой. Но тут Сиропов жестом руки испуганно остановил его:
—Нет, братцы-кролики, погодите! Подождите с полчасика, братцы мои. Меня ведь газета ждет. Внизу версталыщик рычит. Через полчасика и поглядим вашу заметку. А пока... Пока вот с Маратиком пообщайтесь, он у нас — старейший юнкор. Глядите — сидит и над словом работает. Маратик, займись новичками...
И Олег Сиропов, мысленно щелкнув незримым тумблером, мигом отключился от нас и вновь вышел на связь с блокнотом и машинкой. Нам ничего не оставалось, как перевести взгляд на старейшего юнкора. На вид он был шестиклассником — не более того. Оказалось, не ошиблись.
—Слышь, а почему он тебя старейшим назвал?— полюбопытствовал Самохвалов.
—А походи сюда с мое — тоже им будешь!— спокойно разъяснил Марат.
—И давно ходишь?
—С первого класса. Я уже и в Артеке был!
Борька вздохнул. Я понимал его. Похоже, быстрехонько прибавив в уме шесть лет к своим четырнадцати, Самохвалов живо смекнул, что не видать ему почетного звания «старейший юнкор» как своих ушей. Марат явно заслуживал уважения. Это был уже не юнкор, а лютый газетный волк.
— Ты над каким словом работаешь?— спросил уже я.
Марат с достоинством положил на стол авторучку и покровительственно сощурился:
—Вы что, братцы-кролики, и вправду, и первый раз? Тогда все понятно.
Услышав это его «братцы-кролики», мы сразу поняли, что Марат — любимый ученик Олега Сиропова. Даже закадычное словечко перенял у него.
—Работа над словом,— назидательно выговорил Марат,— это для юнкора самое главное. Иначе его читатели читать не будут.
—А печатать, значит, будут?— встрял я.
Маратик наградил меня презрительным взглядом и ничего не ответил, а продолжил свое:
—Вчера мы впятером проводили рейд по дворовым площадкам, а мне Олег Васильевич поручил собрать все материалы в один. И сделать, чтобы было интересно. Вот и работаю над словом. Чтобы заметка была вкусной. Ясно?
—А что за рейд?— спросил я уже вполне миролюбиво и с непритворным любопытством.
—Проверяли, кто гаражи на детских площадках строит, кто огороды заводит и ребят прогоняет.
—И об этом напечатают?— восхитился Борька.— Вот здорово. У нас тоже есть огород. У дяди Сидора Щипахина. Он себе у дома здоровенный кусище земли самовольно отхватил и колючей проволокой обнес. Подойти страшно.