Прикосновение ненависти

Бек Дж. Л.

Вместо этого он встает на колени, возвышаясь надо мной, и поднимает ногу, чтобы оседлать мою верхнюю половину. Это настолько выходит за рамки моего опыта, что я едва могу осознать происходящее. Я знаю только, что могла бы стать зависимой от ожидания того, что должно произойти. И все же легкий укол страха пронзает меня изнутри.

Он бы не причинил мне вреда, верно?

Он не может.

Это первый раз, когда я вижу его таким, и трепет и предвкушение побеждают любой страх, который я могла бы испытывать.

Я напоминаю себе, что мне нечего бояться. Только, если он не оставит меня вот так, а мое тело будет жаждать его прикосновений, облегчения от постоянно растущего напряжения, которое, я уверена, убьет меня, если так будет продолжаться и дальше.

Но я знаю, что умру, если он остановится. Но я не уверена, каким образом он собирается это сделать?

Чего он от меня хочет? Я едва успеваю сформулировать вопрос, как тут же возникает другой, вытесняя предыдущий.

— Я сделаю все возможное, чтобы тебе стало легче, — клянется он хриплым голосом, из-за волнения его дыхание становится прерывистым. Я смотрю в его голубые глаза, пока он продолжает. — Но я не могу обещать, что не буду груб. Прошло очень много времени с тех пор, как я с кем-то был, и желание обладать тобой стоит у меня на первом месте.

Я облизываю губы, и он стонет.

— Все, что ты захочешь.

Его усмешка зажигает мое сердце, одновременно увлажняя мою киску еще больше.

— Я буду настаивать на этом.

Его ухмылка исчезает, как только он расстегивает молнию и запускает руку в боксеры. Кажется, что мое сердце вот-вот взорвется, если не успокоится, но замедлить его невозможно. Каждый удар тяжелый, кровь приливает к ушам.

Затаив дыхание, наблюдаю, как он начинает высвобождаться — напряжение нарастает с каждой секундой, но он, кажется, никуда не спешит. Я рядом, как он и хотел. Ему не нужно спешить. Ничего не изменилось.

— Ты хочешь доставить мне удовольствие? — Внезапно он оказывается передо мной, толстая головка члена торчит из его крепкой хватки. — Для этого тебе нужно обхватить его своими прелестными розовыми губками. — Он медленно поглаживает себя, а я зачарованно наблюдаю. — Ты уверена, что справишься? Ты ведь никогда не сосала член, ангел. Для этого может потребоваться некоторая практика, и это не всегда приятно. Уверена, что хочешь это сделать?

— Откуда ты знаешь, что я никогда раньше не делала минет? — Я поддразниваю с усмешкой.

Рука Рена в мгновение ока оказывается на мне, и его пальцы крепко сжимают мой подбородок, заставляя меня смотреть только на него.

— Не дразни меня, ангел. Ты не в том положении, чтобы искушать зверя внутри меня. Я очень долго хотел, чтобы твой прелестный ротик обхватил мой член.

Медленный вдох срывается с моих губ, в то время как нервная энергия струится по мне.

— Я хочу тебя, и сделаю все возможное, чтобы хорошо выполнить свою работу, — обещаю дрожащим голосом. — Я доверяю тебе.

Он глубоко вздыхает и отпускает меня.

— Ты понятия не имеешь, что значит слышать это от тебя. — Даже когда он говорит так нежно, его рука движется вверх и вниз по всей своей твердой длине.

Я никогда не видела член так близко. Я чувствовала его. Я представляла,

как он будет выглядеть без штанов. Я знала, что он должен быть огромным — это имело бы смысл только при его крупном телосложении. Но это выходит за рамки того, что я представляла во всех своих одиноких ночных фантазиях. Он толстый, длинный и жилистый, и на мгновение я задумываюсь, получиться ли у меня. Смогу ли я полностью взять его в рот.

Я разрываюсь между восхищением и предвкушением, наблюдая, как капелька прозрачной жидкости сочится из набухшего кончика. Он ловит ее большим пальцем и проводит по головке, глубоко вздыхая, его глаза сосредоточены на мне.

— Ты готова, ангел?

— Да, — выпаливаю я, напрягаясь, желая обнять его. Я хочу, чтобы он научил меня. Мне нужно научиться доставлять ему удовольствие. Ведь он так хорошо умеет доставлять его мне.

У меня перехватывает дыхание, когда он протягивает руку, убирая волосы с моего лба, позволяя своей руке скользить по моей макушке, пока не обхватывает затылок. Я не могу понять, как он может заставлять меня чувствовать себя такой задыхающейся, нервной и беспомощной, и такой желанной. Жар, полыхающий глубоко внутри, поглощает меня полностью.

— Открой рот, — хрипло приказывает он.

Теперь в нем нет ничего нежного. Выражение его глаз изменилось. В них по-прежнему глубокое, жгучее желание, но есть что-то еще. Обладание, потребность владеть мной.

В нем есть что-то опасное. Он больше не сдерживает себя. Невероятно, как сильно это меня заводит. Насколько больше я хочу его. Какая я мокрая… такая мокрая и изнывающая, что готова заплакать.

В кои-то веки мы сосредоточились не на моем удовольствии.

Это для него. Он придвигается ближе к моему рту, и его прерывистое дыхание на мгновение прекращается, как только шелковистый кончик касается моих губ. Я раздвигаю их, чтобы впустить его, а все мое тело замирает, когда я сосредотачиваюсь исключительно на ощущении его покрытой бархатом стали, вторгающейся в мой рот мучительно медленно, дюйм за дюймом.

Правильно ли я все делаю? Думаю, он бы сказал мне, если бы что-то было не так.

Глубокий стон срывается с его полных губ, и мой пульс учащается. Этот звук почти так же приятен, как ощущение его пальцев и языка на мне. Воспоминание об этом вторгается в мой разум. Это заставляет меня сжимать бедра вместе в безмолвном отчаянии, чтобы облегчить мучительную боль в моем клиторе, пока он медленно заполняет мой рот и, в конце концов, достигает задней стенки моего горла.

— Черт… — Он растягивает звук, и под этим углом я могу разглядеть черты его лица. То, как закрываются его глаза и раздуваются ноздри, как слегка приоткрываются его губы и как запрокидывается голова.

Это должно быть так? Так… мощно? Потому что именно это слово приходит на ум, когда он отстраняется, а затем снова толкается вперед. Медленно, так медленно.

У меня есть власть над ним. Я знаю это, потому что у него такая же власть надо мной. Когда он набросился на меня и ласкал пальцами на вечеринке, в моей голове было не так уж много осознанных мыслей, кроме одной.