Прикосновение (Пьесы)
Шрифт:
Медленно гаснет свет.
Когда на сцене светлеет, А д а л а т уже внизу. День на исходе. Покрытый шинелью А н д р е й лежит под потушенной уже стеной, на которой висят спасенные им картины. Адалат сидит рядом. Она смотрит прямо перед собой. Неподвижное лицо ее кажется спокойным, сосредоточенным. Потом она встает, подходит к раскрытому ящику и начинает аккуратно укладывать в него картины… Заколачивает камнем крышку ящика, опять опускается на землю рядом с Андреем. Издалека доносятся слабые артиллерийские залпы, похожие на раскаты ушедшей грозы. На колокольне кричат перед сном галки. И вдруг к этим звукам примешивается еще один, похожий на шум автомобильного мотора. Адалат поднимается
Рокот автомобильного мотора начинает усиливаться…
Слышатся человеческие голоса…
З а н а в е с.
ДОМ НА ПЕСКЕ
Драма в двух действиях
Э л ь д а р — научный работник, 32 лет.
М а т ь — пенсионерка, 62 лет.
О т е ц — пенсионер, 72 лет.
С е с т р а — стенографистка, 35 лет.
В а л я — студентка, 22 лет.
А л и к — аспирант, 25 лет.
Г у л а м — сосед по даче, 45 лет.
А д а — его жена, 33 лет.
А г а м е й т и — сторож, 72 лет.
С о с е д — научный работник, 36 лет.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Небольшой участок песчаной земли с несколькими стелющимися по песку виноградными лозами, легким навесом из фанеры и тонких железных труб. Посреди участка торчит из песка остроконечный обломок скалы, похожий на метеорит. Рядом свалена груда строительного камня-кубика. Вторая груда — у калитки. Время от времени участок медленно пересекает седая грузная женщина в черной выцветшей мужской рубахе навыпуск поверх платья — она по одному перетаскивает камни от калитки к скале. Это м а т ь. Под навесом на переносной газовой плите варит обед о т е ц. Одновременно он читает книгу. Серый парусиновый пиджак отца висит на спинке железной кровати, расположенной под навесом, худые руки загорели по локоть; выше, до рукавов сетчатой майки, бросаются в глаза белые, совершенно не тронутые загаром полоски кожи. На крючках деревянной вешалки, грубо прибитой к навесу, висят четыре охотничьих ружья с патронташами. Мать, перетащив на несколько метров очередной камень, вынуждена сделать передышку; откинув назад свое грузное, выпирающее из рубашки тело, она тяжело переводит дыхание. В глубине, там, где за невысоким заборчиком начинаются участки соседей (справа — двухэтажный дом из железобетонных конструкций, слева — игрушечно маленький и ярко раскрашенный), видна квартира Эльдара.
Большой облезлый письменный стол и пол вокруг него заставлены стопками книг и папок с рукописями. Кожаный диван в углу комнаты тоже занят бумагами. Вдоль заляпанной огромными черными пятнами стены стоят четыре разных по форме стула. На противоположной стене висят на гвоздях часы и маленькое круглое зеркало. Перед ними старое кожаное кресло, в котором сидит Э л ь д а р. Он в майке, потому что жарко и потому еще, что вид собственного тела, в меру загорелого и крепкого, пока не тяготит его. Он бреется; от бритвы к электрической розетке тянется белый шнур, косо пересекая темный прямоугольник дверного проема,
О т е ц. Отдохни немного, надорвешься.
М а т ь. Я прекрасно себя чувствую.
О т е ц. Да, выглядишь ты неплохо.
М а т ь. Удивительное дело — здесь я просто оживаю. Воздух тут другой, что ли? В городе я чахну.
О т е ц. Да, воздух здесь отличный.
М а т ь. Ты обратил внимание — у меня уже почти нет одышки.
О т е ц. Да, да, конечно. И все же тебе перенапрягаться не стоит. Ребята приедут и все сделают.
М а т ь. Я не перенапрягаюсь. (Дотащив камень до скалы.) Вот и еще один… Глядишь, в сентябре и дом будет готов. Меня только эта скала волнует, на все остальное у меня сил хватит.
О т е ц. Да, скала оказалась трудным орешком.
М а т ь. Взорвать ее, что ли?
О т е ц. Чем взорвать?
М а т ь. Взрывчаткой какой-нибудь.
О т е ц. Только этого не хватало.
М а т ь. Взорвать я смогу. Главное — взрывчатки достать.
О т е ц. Даже и не думай. В результате и сами погибнем, и всех кругом подорвем.
М а т ь. Десять взрывпакетов на нее хватило бы.
О т е ц. Каких еще взрывпакетов?! Надо дождаться ребят. Рано или поздно они же приедут.
Мать молча идет за следующим камнем.
Я уверен, сегодня они обязательно приедут… Они же знают, что мы их ждем… Может, ты все же передохнешь?
М а т ь. Я не устала.
О т е ц. Их тоже понять можно — у них дела, работа.
М а т ь. По-моему, я никого не упрекаю.
О т е ц. Раз они не приезжают, то у них какие-то уважительные причины.
М а т ь. Наверное.
О т е ц (вздохнув). Жаль, от меня толку мало.
М а т ь. Не хватало еще, чтобы ты тут камни таскал.
О т е ц. Ты же таскаешь.
М а т ь. Во-первых, я моложе, а во-вторых, физически сильнее.
О т е ц. Зато у меня одышки нет.
М а т ь. А грыжа? И не старайся — не уговоришь. (Тащит камень.)
О т е ц. В конце концов, мы ведь можем вдвоем это делать, ты с одной стороны, я — с другой, и камень в два раза легче станет.
М а т ь (передвинувшись на несколько метров, опускается на песок, тяжело дышит). Даже если в четыре, все равно не позволю. Вари обед и ни о чем не думай. Это моя затея, и я сама доведу ее до конца. А захочется в город — езжай, нечего тут из-за меня торчать, небось тоскуешь по своим друзьям-приятелям.
О т е ц. А как же я тебя одну оставлю?
М а т ь. Обойдусь как-нибудь.
О т е ц. А вдруг приступ?
М а т ь. А что приступ? Лекарство под рукой, глотну — и все в порядке.
О т е ц (мечтательно). Я бы, конечно, махнул в город ненадолго. На денек. И сразу назад.
М а т ь. Тем более. Ничего со мной не случится.
О т е ц. Сходил бы в гости, сыграл бы в преферанс, и недельки на две мне этого хватило бы.
М а т ь. Ну, вот видишь. А я как раз простыню твою постираю.
О т е ц (спохватившись). Нет, нет, я тебя одну не оставлю.
М а т ь. Ничего со мной не случится.
О т е ц. Вот когда ребята приедут, тогда другое дело. Тогда, может, на денек махну…
Мать тащит камень дальше.
Не может быть, чтобы они не приехали… Рубашка чистая у меня есть?
М а т ь. Есть.
О т е ц. Где она лежит?
М а т ь. В чемодане.
О т е ц. Но это потом, сразу я не поеду. А то ребята обидятся. Надо на охоту с ними сходить. Ты не беспокойся, работе это не помешает. К шести утра мы уже вернемся.