Прикосновение
Шрифт:
— Зачем вам много? — зло усмехнулся Умар. — И одного хватит, чтобы весь ваш хадзар скрылся в его тени.
Старик приподнял брови, глянул на Умара испытующе, скривил губы:
— А-а, вот ты о чем… Домишки наши не нравятся. Так они и нам не по душе. Времянки то.
— И эта времянка? И эта? — стал тыкать пальцем в выстроившиеся неровной линией хадзары Умар. — И эта? И та вон? Все временно построили?
— Временно, — серьезно кивнул старик.
И тут в беседу вступил молчавший до этой минуты Урузмаг, удивленно спросив:
— А кто рубил деревья?
— Если бы мы знали, — вздохнул
— Повздорили вы? — спросил Тотырбек.
— Нет, мы к иим всей душой. Это они никак не могут простить, что у них урезали землю и нам отдали… Вот и хулиганят. Смотрите, не попадитесь им в одиночку на дороге или в лесу.
Тотырбек опять переглянулся с Умаром. Весь вид его говорил о том, что он не верит старику. И Тотырбек пожал плечами, как бы говоря: ума, что ли, лишился старик? О чем он лепечет?..
— Послушай, уважаемый, мы не малые дети, если ты решил, что запугаешь нас и мы возвратимся назад в Хохкау, то ты глубоко ошибаешься: мы прибыли сюда жить и, что бы ты ни говорил, останемся здесь. Ясно тебе?
Старик выслушал Тотырбека, посуровев, резко ответил:
— Никого я пугать не хочу. Я только отвечаю на ваши вопросы. И если вам не нравятся мои ответы, то вина в том не моя… Не желаете, не стану вам говорить ни о пожарах, ни о стрельбе, ни о драках…
— Стрельба? — поразился Агубе. — До этого доходит?
— Ничего я вам не стану говорить, от других услышите, — обидевшись, отмахнулся старик.
Неужели и это есть? — пытливо смотрел в лицо ему Тотырбек. Видимо, старик и в самом деле ума лишился. Так ответить?!
— Шесть лет вы здесь — и все твердите: временно?! Эх вы! — выдохнул презрительно Умар.
— Говорю тебе, скорый человек, — времянками мы называем наши дома, потому что скоро у нас будут другие… — Старик вдруг добро улыбнулся. — Вон школа у нас построена не временная. Сами увидите: красавица школа. Всем миром воздвигали. Каждый выходной объявляли зиу…
— Ждете, когда и для строительства вашего дома объявят зиу, — недобро усмехнулся Умар. — Не хозяйственные вы, лень вас охватила.
— Думаешь, из-за лени? Не-ет, — оскорбился старик. — Я погляжу, как ты воздвигнешь свой хадзар без леса, кирпича, камня, гвоздей?
— Лес вон он, под носом, — показал рукой Тотырбек.
— Не разрешают, — возразил старик и сердито добавил: — И правильно делают. Нам разреши — мы тот весь лес за день вырубим. А что оставим детишкам нашим?
Их детишкам? Голое место? Кому такой ценой построенные дома нужны?.. Так что и тебе не советую в тот лесок лезть — не разрешим рубить, а попытаешься, народ так тебя отделает, что вовек помнить будешь…
— Какой-то неделикатный ты совсем, — обиделся Урузмаг.
— Это есть, — вновь заулыбался старик. — Говорим все, что думаем. Такое поветрие пошло. Простите, коль не угодил вам, а слух ваш режет мое слово.
— И слово, и вид этих жалких домов заставляют нас думать о вашей нерадивости. Лес не разрешают рубить, так вам ссуду государство дает, почему на нее не купить досок и кирпича?
— А где их купить? — встрепенулся старик. — Ты такое место знаешь? Мы не знаем. Нужно, чтобы их выделили нам. А нам распределили столько, что едва на школу хватило…
— Странно ты рассуждаешь, уважаемый, — не выдержал Урузмаг. — С одной стороны, ты за то, чтобы лес никто не трогал. А деревья возле домов своих разрешили уничтожить.
— Если б нас спросили — мы бы не разрешили, — засмеялся старик. — Да не спросили нас!..
— Ладно, — взял в руки вожжи и полез на подводу Тотырбек. — Веселый ты человек, да нам некогда, ночь приближается, устраиваться нам надо… Скажи, как проехать к дому моего боевого друга Коста Кикиева? Знаешь такого, он из Нижнего аула? Мы с ним вместе против деникинцев дрались…
У старика плетью повисли руки. Он шикнул на начавшую шуметь детвору, скорбно покачал головой:
— Опять ваш слух, почтенные люди, оскорблю недоброй вестью. Да что делать мне? В худой час вы прибыли. Дом уважаемого Коста я вам покажу, но самого его вы уже никогда не увидите… Выражаю вам свое соболезнование… Мир праху его…
— Что ты говоришь? — ахнул Тотырбек. — Что с ним случилось?
— Убили его, убили, — покачал бородой старик. — Позавчера похоронили его. Весь Ногунал шел за гробом…
— Кто убил?? — закричал Умар.
— Не знаем, — развел руками старик и опять махнул рукой на запад и на восток. — Или те, или эти…
…Утром Тотырбек отправился с сыном Коста Кикиева — девятилетним Уруспи — на кладбище. Гагаевым и Кетоеву негде было остановиться, и, хотя неприлично в траурные дни беспокоить семью погибшего Коста, уговоры вдовы и сына боевого друга заставили Тотырбека и Умара все же остановиться в их доме. К тому же Сима почувствовала себя неважно, — видно, растрясло горянку, да и ночлег в горах весной на подводе не мог не сказаться на ней. Кикиевы постелили детям на полу, взрослым гостям сыновья Коста уступили свои кровати… Умар и Урузмаг тоже собирались пойти на кладбище, да уснули они только под утро. Фаризат скорбно заявила Симе, что муж ее совсем пал духом. К тому же радикулит совсем скрутил его. Уруспи вышел из дому с винтовкой в руках. Тотырбек покосился на оружие, но ничего не сказал. А Уруспи настолько привык к винтовке, что даже не заметил изумления гостя…
Кладбище представляло собой еще более жалкое зрелище, чем мог представить Тотырбек. Три холма — могилки, на которых примостились, по обычаю осетин, высокие камни, сиротливо торчали в километре от села. Не спрашивая Уруспи, по свежей земле определив могилу, в которой покоился его друг Коста, Тотырбек направился к ней и молча встал, опустив руки. Рядом справа, в шаге от него, тихо всхлипывал Уруспи. Чтоб не смутить его, Тотырбек не оглядывался… Он вспомнил, как познакомился с Коста. Отправившись в Красную Армию, Тотырбек и Умар присоединились к добровольцам из Нижнего аула. Коста был невысокий, широколицый, с большими пышными усами. Тихий, неприметный, он преображался в бою. Его конь стремительно рвался вперед, понукаемый хозяином. В одной из атак Коста опять оказался впереди; Тотырбек скакал следом и вдруг увидел, как покачнулся Коста в седле и его стало заносить влево. Поняв, что пуля задела Коста, Тотырбек пришпорил коня, подскакал слева, подхватил потерявшего сознание друга, не дал упасть ему под копыта лошадей…