Примула. Виктория
Шрифт:
Они поженились в самом начале лета. Каро прервала обряд бракосочетания, разорвав свадебное платье на груди. Затем она упала в обморок. Её на руках вынесли к приготовленной для свадебного путешествия карете. Молодые супруги отправились в Италию.
Первые четыре года возможно было (конечно, с учётом георгианских нравов) назвать даже и счастливыми. Супруги поселились в элегантном Мельбурн-Хаусе в Лондоне. Один из этажей занимала мать Уильяма. Приём следовал за приёмом. Уильям и Каролина обсуждали политические новости и читали новинки литературы. Двое детей умерли в детстве. Старший, Огастес, родился слабоумным и
Каро устала от собственной супружеской верности, хотя по-своему любила мужа. Она, разумеется, проводила почти всё своё время в салоне Мельбурн-Хауса, где расхаживала среди эксцентрических лордов и леди, баловавшихся литературой и любовью. Вскоре она и сама завела любовника, весельчака, сэра Годфри Уэбстера. Но это уж было слишком даже для георгианцев. Леди Каро нимало не скрывала своих отношений с Уэбстером. Напротив, она всячески выставляла свою связь с Уэбстером напоказ. Лорд Мельбурн терпел. Этот роман жены казался ему прежде всего безвкусным. Лорд Мельбурн был истинным последователем Браммела!
Но в самом недалёком будущем лорда Мельбурна ожидало действительно мучительное испытание.
В марте 1812 года лорд Джордж Гордон Байрон, считавшийся второстепенным поэтом, произнёс свою первую речь в парламенте. Это чрезвычайно эффектное выступление было направлено против решения о смертной казни для ноттингемских ткачей-луддитов, ломавших механические ткацкие станки, использование которых лишало многих ткачей работы. Теперь во всех гостиных Лондона только и говорили, что о лорде Байроне.
Каролина страстно пожелала видеть его. Его представили молодой леди Мельбурн. Она пристально посмотрела ему в глаза; театрально, безмолвно повернулась на каблучках и вышла из комнаты. Она также вела дневник и записала в нём две сакраментальные фразы: «Сумасшествие, несчастье, опасность!» и «Это прекрасное бледное лицо — моя судьба».
Лорд Байрон сдался не сразу. Он не любил худых женщин; он говорил о Каролине: «Меня преследует скелет! » Но в конце концов он склонился к ногам леди Каро. Её ум, высокое положение в обществе, нервическая страстность и то, с какой готовностью она стала его любовницей, интриговали Байрона. Он дал волю чувствам. Целые дни он проводил в Мельбурн-Хаусе. Она слушала его рассказы, она слушала его стихи. Она обожала его.
Байрон уважал её мужа. Байрон говорил о лорде Мельбурне: «Лэм настолько выше меня, насколько Гиперион [55] выше сатира». Лорд Мельбурн был о нём не столь высокого мнения, то есть признавал талант Байрона, но считал его позёром. Он открыто высмеивал романтическую поэзию Байрона, вызывая бешенство Каролины.
Между тем Каролина следовала за своим возлюбленным, подобно тени. Она даже переодевалась в одежду пажа, натягивала узкие панталоны и ожидала Байрона среди факельщиков и кучеров, покамест он проводил время на каком-нибудь приёме, куда она не была приглашена.
55
...Гиперион выше Сатира... — Гиперион — титан, отец бога солнца Гелиоса в древнегреческой мифологии, а также и прозвание самого Гелиоса — «сияющий». Сатир — в древнегреческой мифологии — одно из божеств леса, изображался в
Байрон просил её не принимать гостей, она согласилась. Байрон ненавидел новомодный танец вальс, она вовсе перестала танцевать. Она грозилась, что убежит с Байроном. Однажды она вдруг сбежала из дома, но Байрон вернул её, а Мельбурн — простил.
Наконец Байрон бросил её, сойдясь с её подругой, леди Оксфорд. Каро впала в состояние безумного отчаяния. Она жгла книги Байрона. Но он более не объединял себя с нею. Он объединял себя с её мужем:
Тебя забыть? Не сдержит стон И муж твой, вспомянув тебя, И не простим ни я, ни он: Он — ложь твою, и злобу — я!5 июля 1813 года, на великолепном балу, устроенном леди Хискот, Каролина столкнулась лицом к лицу с бывшим любовником. Она бегом бросилась в столовую, где был сервирован ужин, схватила фруктовый нож и принялась полосовать себе руки. Вскоре Байрон женился, затем покинул Англию и жену.
Леди Каролина меняла любовников. Связи её становились всё более скандальными и унизительными. Узнав о смерти Байрона, Каролина стала глушить своё горе наркотиками и неумеренным потреблением бренди. Она била посуду, бранилась, напивалась и рыдала пьяная перед портретом Байрона.
В 1825 году муж разошёлся с ней. А через два года она умирала, умоляя привести к ней бывшего мужа.
— Он — единственный человек, не изменивший мне...
И он приехал, сел у её постели и ласково заговорил с ней. Теперь она знала, что он был её единственным другом, самым добрым, самым терпеливым, самым понимающим и внимательным. На следующий день она умерла. Сэр Уильям заметил по поводу своей семейной жизни:
«Ни мужчина, ни женщина не могут чего-нибудь стоить, пока они не откроют, что глупы. Это первый шаг либо к уважению, либо к согласию; и пока этого нет, нет и надежды».
Вот такой «скелет» (учитывая худобу леди Каролины!) сохранялся в шкафу лорда Мельбурна. Впрочем, лорд Мельбурн оставался георгианцем и не вполне сознавал, что наступает новое, совершенно другое время, время суровой нравственности, борьбы за справедливость и осуждения дендизма. Время, когда так называемые «низшие» будут всё громче и громче заявлять о своих человеческих правах. Время, когда нельзя будет добиваться своего, нисколько не помышляя о соблюдении хотя бы некоторых правил и принципов...
Лорд Мельбурн помышлял о самых странных предметах. О браке с королевой, к примеру. Будучи лидером вигов, он окружил молодую королеву жёнами лордов-вигов. Обстоятельства не очень медленно, но верно подвигались к внутриполитическому скандалу.
День коронации наступил. На престол Англии впервые после долгого правления череды королей вступала королева. Любопытно, что происходило это в стране, где женщины ещё только начинали заявлять о своих человеческих правах. Право голосовать они получат лишь в 1918 году после принятия «Акта о народном представительстве».