Примула. Виктория
Шрифт:
Если же посмотреть вниз, то видно, что на мостовой вдоль набережной в Челси ещё лежит нерастаявший снег. И всё же в воздухе — в местах, открытых солнцу, — уже ощущается первое, слабое дыхание весны...
Допустим!..
Вот он, живой город!
Две шарманки играют наперебой, заглушая друг друга; бродячий музыкант тут же бренчит на банджо. Продавцы горячей картошки, свиных ножек, жареных каштанов громко выкликают свой лакомый товар. Старуха продаёт спички. Другая старуха продаёт из большой корзины жёлтые нарциссы. Водопроводчики, точильщики, мусорщики в клеёнчатых картузах, механики в плоских квадратных кепках и целая орава уличной мелюзги, малолетних оборвышей... Густой поток экипажей. Игорные дома, кофейни, табачные лавки на Хаймаркете и Риджент-стрит. Знаменитая устричная лавка — «Омары, устрицы, лососи копчёные и маринованные»... Периодически фланируют по улицам преуспевающие молодые ремесленники — эта новая разновидность денди, далёкие и как бы не совсем законные потомки Джорджа Браммела. Аристократические щёголи зовут их «снобами»...
Нельзя сказать, чтобы вокруг царила совершенно поголовная нравственность, но все стараются и пытаются так или иначе принимать во внимание элегантный тезис: дурной тон ведёт к преступлению!..
Жизнь идёт. Уильям Гладстон, по прозвищу «Старик», делит своё время между наездами в Харден, родовой замок на северо-западе Англии, и посещениями «Реформ-клуба» — клуба партии вигов на улице Пэлл-Мэлл...
Королева всё с большим доверием относится к Бенджамину Дизраэли. Ирландия капризничает всё сильнее. Ирландские борцы за отделение Ирландии от Англии называют себя «фениями». Впрочем, верхушка фениев приписывает себе аристократическое происхождение; планы их несколько утопичны и смутны; это, в сущности, не монархия и не республика, это — диктатура! В 1885 году Гладстон выдвигает Билль о гомруле — законопроект о предоставлении Ирландии ограниченного самоуправления. Англия отказывается от заключения более или менее постоянных внешнеполитических союзов, начинается политика «Блестящей изоляции»...
Дизраэли пишет королеве: «Господин Дизраэли берёт на себя смелость указать, что в течение двух веков королевская династия провела в Ирландии всего двадцать один день. Его Королевское Высочество мог бы заняться там охотой с барьерами. Так возможно было бы совместить определённым образом выполнение долга с приятным времяпрепровождением; известно, что подобное совмещение приличествует жизни высоких особ».
Королева отвечала: «Однако при непременном условии, что расходы по этому визиту будут отнесены за счёт ирландских властей, которые и пригласят принца. Потому что для поправления здоровья или отдыха ни один человек не выбрал бы Ирландию!»
Королева шутит. А, может быть, экономит деньги. Но каждую неделю от королевы в дом Дизраэли прибывают корзины с первоцветами и фиалками из виндзорских оранжерей. Супруга Дизраэли, Мэри Энн, любит цветы. Дизраэли также любит цветы. Принцесса Елена пишет Мэри Энн короткое письмо: «Мама просила послать Вам от Её имени эти цветы для господина Дизраэли. Однажды он говорил маме, что любит май и все прелестные весенние цветы. Поэтому мама и посылает ему корзину цветов. Несомненно, цветы придадут его кабинету чрезвычайно весёлый вид!»
Мэри Энн отвечает, также в письменной форме: «Я исполнила приятный долг следовать указаниям Её Величества. Господин Дизраэли действительно страстно любит цветы, а свежесть и аромат этих цветов необыкновенны, оттого что они присланы милостивой рукой, осыпающей нас всеми дарами весны!..»
Королева любит примулы, Мэри Энн любит примулы, Бенджамин Дизраэли любит примулы, принцесса Елена любит примулы. Семейная любовь к весенним цветам!..
Отношения Гладстона и Дизраэли отчасти также возможно определить как некое подобие семейного конфликта. Ведь оба принадлежат Англии, принадлежат Её Величеству королеве Англии... Правящая партия Её Величества. Оппозиция Её Величества... Лев и Единорог могут сколько угодно драться, всё равно потом им предложат чёрный хлеб и пирог! И Англия качается, как на качелях; виги — тори, тори — виги; вверх — вниз; а королева не раскачивает эти качели, но она так поставлена, чтобы эти качели не рухнули!..
24 марта 1868 года в «Панче» появляется карикатура, изображающая ложу в театре. Бенджамин Дизраэли, одетый в театральный костюм Гамлета, твердит: «Быть или не быть — вот в чём вопрос!..» А в глубине ложи притаился Гладстон в обыкновенном одеянии джентльмена и шепчет завистливо: «Ему первая роль!.. Нет, дирекция сошла с ума!.. Но моё время придёт!..»
Отношения Гладстона и Дизраэли, впрочем, представляли собой не просто соперничество двух талантливых и, в сущности, успешных политиков. Они были очень разные. Гладстон, серьёзный, строгий. Дизраэли, остроумный, наклонный к ироничности. Кроме того, Дизраэли был писателем. Занятие, по мнению Гладстона, крайне легкомысленное. И два десятка лет эти двое стояли друг против друга — Лев и Единорог, Единорог и Лев. И меж ними — королева...
«... — А я уже ничему не рада, — вздохнула Королева. — Забыла, как это делается. Тебе повезло: живёшь в лесу, да ещё радуешься, когда захочешь!
— Только здесь очень одиноко! — с грустью промолвила Алиса. Стоило ей подумать о собственном одиночестве, как две большие слёзы покатились у неё по щекам.
— Ах, умоляю тебя, не надо! — закричала Королева, в отчаянии ломая руки. — Подумай о том, какая ты умница! Подумай о том, сколько ты сегодня прошла! Подумай о том, который теперь час! Подумай о чём угодно — только не плачь!
Тут Алиса не выдержала и рассмеялась сквозь слёзы.
— Разве, когда думаешь, не плачешь? — спросила она.
— Конечно, нет, — решительно отвечала Королева. — Ведь невозможно делать две вещи сразу!..»
Явно приближалось время, когда на вопрос: «Который теперь час?», возможно будет дать ответ: «Час войны»!..
А покамест Гладстон пребывал в раздражении. Проведя избирательную реформу, Дизраэли частично выбил из рук либеральной партии её оружие... В Ирландии постоянно совершались преступления, убийства, грабежи. Ирландия хулиганила. Впрочем, она всегда такая. Гладстон заявил: «Моя миссия — умиротворение Ирландии». Дизраэли проиграл выборы. Он мог бы получить звание пэра и остаться спокойно в Палате лордов. Но он не считал возможным покинуть проигравшую партию тори, свою партию. Он занял в Палате общин пост лидера оппозиции. Королева предлагала ему пэрство. В ответ он попросил, чтобы титул, подобающий супруге пэра, получила бы его жена Мэри Энн. Сам он хотел оставаться просто Дизраэли. Королева очень мило согласилась с ним. Он выбрал для Мэри Энн фамилию «Биконсфилд» по названию городка в Букингемском графстве. В своём романе «Вивиан Грэй» Дизраэли уже описал вымышленного им лорда Биконсфилда. Теперь Мэри Энн стала виконтессой Биконсфилд, а Дизраэли предпочёл остаться по-прежнему просто Дизраэли.
Между тем Англия ожидала от него решительных действий. Лев и Единорог должны, просто-напросто обязаны драться! Вот сейчас Дизраэли сокрушит Гладстона. А Дизраэли не сокрушает. Дизраэли занял выжидательную позицию. Пусть Гладстон попробует умиротворить Ирландию, пусть новые законодательные акты кружатся над ней, легковесные, как воздушные змеи. Ирландия и не таких обламывала!
Дизраэли острит, Дизраэли шутит. В одном из салонных собраний дочь Гладстона спрашивает его мнение о каком-то зарубежном политике.
— О! Это самый опасный человек в Европе, кроме меня, если верить Вашему отцу, и кроме Вашего отца, если верить мне!..
Дизраэли пишет роман. Этот роман называется «Лотар». В этом романе рассказывается о молодом, очень благородном человеке, наследнике большого состояния. Три женщины, три красавицы, борются за место в сердце Лотара. Эти женщины олицетворяют католичество, революцию и верность британским национальным традициям. Побеждает леди Корисанда — олицетворение национальных традиций. Вся Англия читает роман лидера оппозиции. Роман переводится на русский язык в далёкой и близкой России. Достоевский читает «Лотара». Достоевский внимательно следит за появлением новинок современной ему европейской литературы. Достоевский, литератор, наделённый необыкновенной восприимчивостью, мгновенно пишет собственный роман. Достоевский привык торопиться, привык работать быстро, ему надо деньги зарабатывать, он зарабатывает деньги писательским трудом. Итак, молодой благородный аристократ; женщины борются... Две женщины... Нет, всё-таки три женщины!.. Настасья Филипповна Барашкова — оскорблённая добродетель. Аглая Епанчина — страстная и замороженная добродетель. Вера Лебедева — кроткая добродетель... А! Ну её, Веру!.. Двух баб хватит... Молодой наследник... лорд... князь... Очень много говорит... Перетолковывает на свой, очень православный, очень патриотический лад речи то Лотара, то Корисанды. Но хорошего конца не ждите! Очень многие погибнут. В частности, погибнет главный герой, он лишится разума. А роман будет называться — «Идиот»! «Лотар» означает «сильный», «великолепный». А «Лев» — это и есть «лев»! И, между прочим, герой Достоевского не просто «Лев», он ещё и «Лев Николаевич». Таким образом, ещё и выходит, что самый значительный русский оппонент, противник Достоевского, Лев Николаевич (то есть сами знаете, кто! А кто? А Толстой!) — идиот!.. Ах, Достоевский! Самый викторианский из наших русских писателей второй половины девятнадцатого века. Викториански страстно любящий добродетель и ненавидящий порок. Эпилепсией, однако, Лотар не страдает. Все эти несчастненькие, униженные и оскорблённые — это не по части Дизраэли, это уже — Диккенс.