Примула. Виктория
Шрифт:
— А какие гарантии? — спрашивает великий финансист.
— Гарантии? Гарантии — это само Британское государство!..
Ротшильд соглашается...
Дизраэли пишет королеве: «Готово, мадам! Четыре миллиона фунтов — наши! Ротшильд запросил совсем маленький процент. Все акции хедива теперь в руках Вашего Величества!»
Королева в восторге. Королева сияет. Королева обедает со своим министром. Королева дружески шутит с ним. Королева улыбается, представляя себе гнев Бисмарка. Совсем недавно Бисмарк заявил, что Англия утратила всякое значение в мировой политике...
Бисмарк. Отто фон Шёнхаузен. Родился в 1815-ом, умер в 1898 году. Королева Англии пережила своего политического противника ненадолго. Он создал Германию. Он — первый рейхсканцлер новой, единой Германии. Он создал Германию, уже угрожающую Европе...
Гладстон терпел господство Бисмарка в европейской политике. Франция, изнурённая войной, тоже терпела. Дизраэли терпеть не стал. Когда Бисмарк начинает вновь и вновь угрожать Бельгии и Франции, Дизраэли предлагает королеве написать императору России. Да, конечно, отношения России и Англии не так просты и легки. Но всё же!.. И теперь дом Романовых и семья Виктории связаны родственными узами... Виктория пишет Александру II. Лондон и Санкт-Петербург дружно оказывают давление на Берлин. Бисмарк на время притихает.
Королева решает провести Дизраэли в Палату лордов. Он часто хворает, жалуется на усталость. Она предположила, совсем по-женски, что в Палате лордов её друг будет меньше уставать и... «оттуда Вы сможете всем управлять»... На этот раз Дизраэли соглашается стать лордом. Он принимает фамилию, прежде пожалованную его жене Мэри Энн. Она была виконтессой Биконсфилд. Королева жалует мужа покойной Мэри Энн титулами виконта Хэгендена, графа Биконсфилда.
Дизраэли произносит свою последнюю речь в палате общин. На глазах его слёзы.
На другой день все уже знают, что Дизраэли уходит из Палаты общин. Все взволнованны и огорчены. Расстроены даже противники Дизраэли —
«Он блистал в Палате общин и заставлял блистать других».
«Я не представлял себе, что перемена будет так чувствительна. Ушло всё рыцарство, всё очарование, которое заключалось в политике. Осталась одна лишь рутина».
Но всё же Дизраэли, лорд Биконсфилд, не уходит из политической жизни Англии, равно как и из мировой политики.
Королева открывает сессию парламента. Рядом с ней — лорд Биконсфилд в пурпурной мантии, отделанной горностаем. Он спокойно исполняет церемониальные требования — пожимает руки, отдаёт поклоны, приподнимает шляпу. Теперь он — лидер тори в Палате лордов. Здесь другой стиль общения. Но большой политик остаётся большим политиком!
ЕЁ ТУРКИ, ЕЁ РУССКИЕ
На вопрос: «Который час?» уже возможно ответить: «Час войны!» Османская империя взрывается, словно гнойник. Никакая империя не может существовать вечно! Империи, в которых метрополия отделена от своих колоний морями, распадаются менее болезненно. Империи сухопутные распадаются тяжело, в муках; мучительная лихорадка распада причиняет конвульсии... Османская империя... Для государств Западной Европы она — «больной человек»! Все готовы устремить свои силы на её распад, на её разрушение. Все желают видеть на месте одной большой державы некий конгломерат маленьких стран. Все воображают себя оказывающими влияние на будущие останки великой державы, преобразившиеся в маленькие и как будто независимые государственные образованьица. Напрасно барон Бруннов напоминает Александру II о том любопытном обстоятельстве, что Османская империя в определённом смысле — некий аналог империи Российской; и значит... разрушение Османской империи — некий, в сущности, аналог будущего, непременно грядущего разрушения Российской империи!.. Но Александр II не прислушивается к этим словам. Да и барон Бруннов, опытный российский дипломат, всё же слишком забегает вперёд. Российская империя переживёт ещё немало кризисов; она будет распадаться и собираться снова; она будет преображаться, сохраняя свою имперскую суть. Она и начало двадцать первого века встретит, всё ещё не распавшись до конца...
Семидесятые годы девятнадцатого века. Головы российских политиков кружит роскошная перспектива претворения в реальность того самого потёмкинского «греческого прожекта»... Разрушить Османскую империю, создать на её территориях несколько славянских государств, зависимых от России. Расширить влияние России предельно, то есть беспредельно!.. А некоторые горячие головы всё ещё не прочь и от захвата Истанбула! Русский Константинополь! А? Как вам? Россия — преемница Византии!.. Горячие головы кружатся...
Что, в сущности, происходит?
Османская империя представляет собой государство, в котором правитель управляет, не будучи в своих действиях ограничен конституцией. В начале сороковых годов начинается период реформ. Ряд указов упорядочивает систему налогообложения, службу в армии, судопроизводство. Фактически Османская империя теперь провозгласила ещё большее равенство всех конфессий, нежели прежде. Обратим внимание на один важный указ Абдул-Меджида, предусматривающий обязательный призыв в армию христианских подданных империи. До этого указа балканские христиане в османскую армию не призывались. И теперь право служить в армии они воспринимали как меру притеснения. Кроме того, балканские христиане всё более ощущали себя европейцами. Для них отнюдь не являлось тайной пренебрежительное отношение Западной Европы и России к исламу. В той же России исламские подданные не пользовались равными правами с христианами; в органах государственной власти, в министерствах, судах не было ни одного мусульманина. Культура Западной Европы и России прокламировала образ ислама как жестокой и даже человеконенавистнической религии. О крестоносцах, безжалостно уничтожавших мусульман без различия пола и возраста; о русских князьях и царях, насильственно обращавших мусульман в православие, предпочитали умалчивать. Молодые греки, болгары и сербы, получавшие образование в Англии, Франции, России, уже были увлечены доктриной создания национальных государств. Эти энтузиасты пылко мечтали управлять новосозданными Болгарией, Грецией, Сербией; играть важнейшие роли в большой политике...
Обнародованный в 1850 году в Истанбуле Торговый кодекс представлял собой первое официальное признание правовой системы, независимой от религии. Османская экономика открылась для более тесных торговых и промышленных связей с Западной Европой. Новый кодекс основан был на принципах свободной торговли с фиксированием через регулярные промежутки времени экспортных и импортных тарифов и на отказе от практики ограничений. Наиболее выгоден был этот кодекс Великобритании. В городах Османской империи основывались банки, страховые компании и прочие подобные институты современной экономики. Английский посол Стратфорд Каннинг обладал в Истанбуле большим влиянием. Однако новые учреждения входили в противоречие со старыми феодальными. От имени королевы Виктории лорд Каннинг вручил султану Абдул-Меджиду английский орден рыцаря Подвязки.
Правление Абдул-Меджида знаменовалось сближением с Западной Европой и в особенности с Англией, поэтому в глазах европейских политиков он являлся гуманистом и либералом. Он умер в 1861 году. Время войны приближалось.
Новый султан, Абдул-Азиз решился покинуть пределы своей страны и нанести дипломатический визит в Западную Европу. Он посетил Париж, затем — викторианский Лондон. В Османской империи появились политики новой формации, подобные Намыку Кемалю, разумеется, получившему образование в Европе, в Париже, и мечтавшие о создании турецкого национального государства, об эмансипации от болгар, греков, сербов и проч., которые воспринимаются как враги турок...
1875 год знаменовался неурожаем и серьёзнейшими финансовыми трудностями. Молодые экстремисты из числа балканских христиан воспользовались этим благоприятным моментом для политических действий. На территориях, компактно населённых сербами и болгарами, вспыхнули восстания. 1876 год проходил в обстановке серьёзной дестабилизации...
Выступления балканских христиан сопровождались актами насилия над мусульманским населением. Естественные попытки властей прекратить беспорядки были восприняты в России и в Западной Европе как репрессии против христиан. Европейские и русские газеты захлёбывались «благородным негодованием», описывая «турецкие зверства». Журналисты, никогда в жизни не видевшие ни одного турка, выплёскивали свои потаённые садистские комплексы, измышляя неимоверные пытки и терзания, которые якобы практиковали османские власти в обращении с балканскими христианами. Наиболее популярным сделался плакатно-карикатурный образ османского солдата, вонзающего ятаган в христианскую женщину...