Примула. Виктория
Шрифт:
Конан Дойл написал о событиях англо-бурской войны две книги, из которых наиболее интересна вторая, вышедшая в 1902 году. «Война в Южной Африке; её суть и события». Конан Дойл решительно опроверг все домыслы о якобы жестокости англичан в отношении мирного населения. Эти две, написанные по горячим следам англо-бурской войны книги, принесли Конан Дойлу два прозвища — «Патриот» и «Беспримерно жестокий колонизатор». Вполне возможно предположить, что ни одно из этих прозвищ не говорит правду о Конан-Дойле, равно как и об англо-бурской войне.
Слово «Киплинг» уже написано Конан Дойлом в письме к матери. И время, стало быть, великому викторианскому барду снова появиться в нашем повествовании!
Стихотворение называется как раз так, как надо: «Южная Африка»!
Чудо-женщина жила (Господи, прости ей!), Не добра, и не мила, Но краса её влекла Джентльменов без числа Дьявольской стихией. Джентльменов без числа От Дувра до Хольспая, Африкой она была, Южной Африкой была, Нашей Африкой была, Африкой без края. В жажде жизнь её страны, Жизнь страны в разрухе. Кровь и меч вошли в дома, И зараза, и чума, Саранчи нависла тьма, Падал скот, как мухи. Правда, слишком правда то, Что она такая! Африкой её зовут, Южной Африкой зовут, Нашей Африкой зовут, Африкой без края. Не было страшней труда И позорней платы Для влюблённых и рабов; Был навоз им вместо дров, Грязная вода из рвов, Дыры и заплаты. Жгла она им рты в пыли, Кости — в лихорадке; Ночи им лгала и дни, Их терзала искони, И клялись бежать они Прочь и без оглядки. Поднимали паруса В ярости суровой, — Вскоре, многого скорей, Забывали горечь дней, Злость и ложь прощали ей, Возвращались снова. Чтили милости её Больше небосвода, За её глаза и рот Забывали племя, род, И могила их встаёт, Как Алтарь Народа. Кровью куплена она, Возродилась в дыме И звала к оружью тех, Для кого была их грех, — Женщина прекрасней всех, Всех боготворимей. На ноги, пусть слышат все: Вот она какая! Африкой её зовут, Южной Африкой зовут, Нашей Африкой зовут, Африкой без края.И вот уже весь мир пленяли, забирали без боя в плен созданные звонкими стихами викторианского барда викторианские воины, сильные, прежде всего, своим благородством, прекрасной широтой души, способностью пожать руку достойному противнику, тем самым викторианским рыцарством, своеобразным рыцарством, о котором много говорил Дизраэли. Но в этом неорыцарстве своего рода нет ничего напыщенного, никакой аристократической спеси; это, в сущности, демократичное викторианское рыцарство; рыцарство запылённого солдата, дружески хлопающего по плечу противника, чернокожего, желтокожего, но мужественного и сильного, такого, с каким встанешь у края земли!
Стихотворение 1890 года называется «Фуззи-Вуззи» и имеет подзаголовок: «(Суданские экспедиционные части)»...
Знавали мы врага на всякий вкус: Кто похрабрей, кто хлипок, как на грех, Но был не трус афганец и зулус, А Фуззи-Вуззи — этот стоил всех! Он не желал сдаваться, хоть убей, Он часовых косил без передышки, Засев в чащобе, портил лошадей И с армией играл, как в кошки-мышки. За твоё здоровье, Фуззи, за Судан, страну твою, Первоклассным, нехристь голый, был ты воином в бою! Билет солдатский для тебя мы выправим путём, А хочешь поразмяться, так распишемся на нём! Вгонял нас в пот Хайберский перевал, Нас дуриком, за милю, шлёпал бур, Мороз под солнцем Бирмы пробирал, Лихой зулус ощипывал, как кур, Но Фуззи был по всем статьям мастак, И сколько ни долдонили в газетах: — Бойцы не отступают ни на шаг! — Он колошматил нас и так и этак. За твоё здоровье, Фуззи, за супругу и ребят! Был приказ с тобой покончить, мы успели в аккурат. Винтовку против лука честной не назвать игрой, Но все козыри побил ты и прорвал британский строй! Газеты не видал он никогда, Медалями побед не отмечал. Так мы расскажем, до чего удал Удар его двуручного меча! Он из кустиков на голову кувырк Со щитом, навроде крышки гробовой, - Всего денёк весёлый этот цирк, И год бедняга Томми сам не свой. За твоё здоровье, Фуззи, в память тех, с кем ты дружил, Мы б оплакали их вместе, да своих не счесть могил. Но ровен счёт — мы присягнём, хоть Библию раскрой; Пусть потерял ты больше нас, ты смял британский строй! Ударим залпом, и пошёл бедлам: Он ныряет в дым и с тылу мельтешит. Это прямо порох с перцем пополам, И притворщик, если мёртвый он лежит. Он — ягнёночек, он — мирный голубок, Попрыгунчик, соскочивший со шнурка, И плевать ему, куда теперь пролёг Путь Британского Пехотного Полка! За твоё здоровье, Фуззи, за Судан, страну твою, Первоклассным, нехристь голый, был ты воином в бою! За здоровье Фуззи-Вуззи, чья башка копна копной: Чёртов чёрный голодранец, ты прорвал британский строй!Вот такое удалое, немного даже и простецкое, очень викторианское рыцарство! Выражения типа «нехристь» оставляем, впрочем, на совести переводчика [112] .
Но всё же и всё же — главное лицо, вокруг которого выстраивается, создаётся мужской мир Киплинга, это — Женщина, великая Женщина, Королева, Виктория, Королева-Победа! Её Бард, он может и ворчать на неё порой и даже чувствовать, что его мужское достоинство несколько поколеблено её женской властью, но всё равно она остаётся Королевой. И вокруг маленькой, толстой старой женщины, английской матери, становятся стеной новые английские рыцари, её запылённые пылью Востока солдаты, как стояли вкруг старухи Бэсс Тюдор пираты и военачальники. Потому что красота Королевы — не в её внешности, а просто... в умении быть Королевой!..
112
...на совести переводчика... — перевод И. Грингольца.
Викторианский бард говорит о солдатах Виктории...
При чуме и холере себя береги, Минуй болота и кабаки. Холера и трезвость — всегда враги, А кто пьян, тот, ей-богу, скверный солдат. Скверный, скверный, скверный солдат, солдат Королевы! Если сволочь сержант до точки довёл, Не ворчи, как баба, не злись, как осёл, Будь любезным и ловким, — и вот ты нашёл, Что наше спасенье в терпенье, солдат, В терпенье, в терпенье, в терпенье солдат, солдат Королевы! Если жена твоя шьётся с другим, Не стоит стреляться, застав её с ним. Отдай ему бабу — и мы отомстим, Он будет с ней проклят, этот солдат, Проклят, проклят, проклят солдат, солдат Королевы! Если ты под огнём удрать захотел, Глаза оторви от лежащих тел И будь счастлив, что ты ещё жив и цел, И маршируй вперёд, как солдат, Вперёд, вперёд, вперёд, как солдат, солдат Королевы! Если мажут снаряды над их головой, Не ругай свою пушку сукой кривой, А лучше с ней потолкуй, как с живой, И ты будешь доволен ею, солдат, Доволен, доволен, доволен, солдат, солдат Королевы! Пусть кругом все убиты, — а ты держись! Приложись и ударь, и опять приложись. Как можно дороже продай свою жизнь. И жди помощи Англии, как солдат, Жди её, жди её, жди её, как солдат, солдат Королевы! Но если ты ранен и брошен в песках И женщины бродят с ножами в руках, Дотянись до курка и нажми впотьмах И к солдатскому Богу ступай, как солдат, Ступай, ступай, ступай, как солдат, солдат Королевы!И англо-бурскую войну, в конце концов, выиграли англичане, потому что её выиграли... стихи викторианского барда! Со стороны буров никто не написал подобной роскошной классики!..
Только два африканских пригорка, Только пыль и палящий зной, Только тропа между ними, Только Трансвааль за спиной, Только маршевая колонна В обманчивой тишине Внушительно и непреклонно Шагающая по стране. Но не смейся, встретив пригорок, Улыбнувшийся в жаркий час, Совершенно пустой пригорок, За которым — Пит и Клаас, — Будь зорок, встретив пригорок, Не объявляй перекур: Пригорок — всегда пригорок, А бур — неизменно бур. Только два африканских пригорка, Только дальний скалистый кряж, Только грифы да павианы, Только сплошной камуфляж, Только видимость, только маска — Только внезапный шквал, Только шапки в газетах: «Фиаско», Только снова и снова провал. Так не смейся, встретив пригорок, Неизменно будь начеку, За сто миль обойди пригорок, Полюбившийся проводнику, — Будь зорок, встретив пригорок, Не объявляй перекур: Пригорок — всегда пригорок, А бур — неизменно бур. Только два африканских пригорка, Только тяжких фургонов след, Только частые выстрелы буров, Только наши пули в ответ, — Только буры засели плотно, Только солнце адски печёт... Только — «всем отступать поротно». Только — «вынужден дать отчёт». Так не смейся, встретив пригорок, Берегись, если встретишь два, Идиллический, чёртов пригорок, Приметный едва-едва, — Будь зорок, встретив пригорок, Не объявляй перекур: Пригорок — всегда пригорок, А бур — неизменно бур. Только два африканских пригорка, Ощетинившихся, как ежи, Захватить их не больно сложно, А попробуй-ка удержи, — Только вылазка из засады, Только бой под покровом тьмы, Только гибнут наши отряды, Только сыты по горло мы! Так не смейся над жалким пригорком — Он достался нам тяжело; Перед этим бурым пригорком, Солдат, обнажи чело, Лишь его не учли штабисты, Бугорка на краю земли, — Ибо два с половиной года Двух пригорков мы взять не могли. Так не смейся, встретив пригорок, Даже если подписан мир, — Пригорок — совсем не пригорок, Он одет в военный мундир. — Будь зорок, встретив пригорок, Не объявляй перекур: Пригорок — всегда пригорок, А бур — неизменно бур!И много лет спустя аукался с этим романтическим викторианским рыцарством, с этим запылённым солдатским рыцарством Великого Барда Великой Королевы Хемингуэй, а в России — Николай Гумилёв, и за ним — Николай Тихонов, Константин Симонов, Твардовский на страницах «Василия Теркина», Луговской...
Но, конечно, главным киплингианцем русской литературы был и остаётся Николай Гумилёв!..
Я бельгийский ему подарил револьвер И портрет моего государя...Допустим, подарить какому-нибудь «Фуззи-Вуззи» портрет Николая II, подловатого бедолаги, — не бог весть какой подарок! Но что имеем, то и дарим! Так уж вышло, что Королевой Киплинга была Виктория, а царём Николая Гумилёва — Николай II...
Стихотворение называется «Пыль» и имеет подзаголовок: «(Пехотные колонны»)...
День-ночь-день-ночь — мы идём по Африке, День-ночь-день-ночь — всё по той же Африке (Пыль-пыль-пыдь-пыль — от шагающих сапог!) — Отпуска нет на войне! Восемь — шесть — двенадцать — пять — двадцать миль на этот раз. Три — двенадцать — двадцать две — восемнадцать миль вчера (Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог!) — Отпуска нет на войне! Брось-брось-брось-брось! — видеть то, что впереди. (Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог!) — Все-все-все-все — от неё сойдут с ума, И отпуска нет на войне! Ты-ты-ты-ты — пробуй думать о другом, Бог-мой-дай-сил — обезуметь не совсем! (Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог!) Отпуска нет на войне! Счёт-счёт-счёт-счёт — пулям в кушаке веди, Чуть-сон-взял-верх — задние тебя сомнут. (Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог!) Отпуска нет на войне! Для-нас-всё-вздор — голод, жажда, длинный путь, Но нет-нет-нет-нет — хуже, чем всегда одно — Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог, И отпуска нет на войне! Днём-все-мы-тут — и не так уж тяжело, Но-чуть-лег-мрак — снова только каблуки, (Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог!) Отпуска нет на войне! Я-шел-сквозь-ад — шесть недель, и я клянусь, Там-нет-ни-тьмы — ни жаровен, ни чертей, Но-пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог, И отпуска нет на войне!Королева старела.
23 апреля 1881 года публично казнили молодых революционеров, совершивших удачное покушение на Александра II. Целая эпоха миновала с той далёкой-далёкой поры, как юную королеву Вики кружил в занятных танцах наследник престола огромной полуазиатской державы. Потом прошло ещё время, и они породнились через брачный союз детей, Марии и Альфреда. Виктория Английская и Александр II потихоньку презирали друг друга. Оба про себя удивлялись: как могла я, как мог он... симпатизировать этому, этой... И вот он, русский царь, убит. Он успел натворить немало глупостей. Он, пожилой отец многочисленного семейства, презрел разум и логику. Он показал открытый пример безнравственности... Романовы, Романовы! Гнилая династия... Королева задумчиво приподнимает отяжелевшие, уже старческие руки с подлокотников кресла... Или не в самой династии дело, а в стране, в загадочной России, которая более не хочет Романовых!.. Сегодня королева записала в дневнике, что молодых террористов не следовало казнить публично... Как это глупо! Новый император, Александр III, он, кажется, просто-напросто глуп! Публично казнить заговорщиков! Неужели ему не понятно, что на репутации дома Романовых расплывается ещё одно грязное пятно... А их и без того полагают в Европе жестокими тиранами... Какая глупость эта публичная казнь! О какой мести за гибель отца может идти речь?! Правитель, легитимный правитель не может, не имеет права поступать, как обыкновенные люди! Быть правителем, императором, королевой — это не должность, это жизнь; и это опасная жизнь, это жизнь, полная опасностей! Именно поэтому правитель — выше понятия мести!