Принцесса Иляна

Лыжина Светлана

– Я не оставлю, - ответила Илона.
– Он тоже поедет в путешествие. Осенью ему будет уже полгода, и он хорошо перенесёт дорогу.

В день отъезда мужа и пасынка в Эрдели все, как обычно, проснулись спозаранку. Летнее утро было прохладным, а на мостовой и на фасадах домов, как всегда в этот час, лежали тёмные тени. Илона провожая путешественников, стояла возле раскрытых ворот своего дома и смотрела, как всадники и вьючные лошади скрываются за поворотом в конце улицы. Влад, уже готовясь повернуть за угол, посмотрел в сторону супруги и в качестве прощального приветствия показал ей раскрытую ладонь, а Илона вдруг почему-то почувствовала, что ей страшно - по-настоящему страшно, что муж уже не вернётся.

Тем радостнее было Илоне в конце сентября получить письмо, где Влад просил свою супругу приехать в город Надьшебен. Из предыдущих писем мужа и пасынка уже было известно, что этим летом турки с большим войском напали на Молдавию. Вглубь страны нехристи заходить не стали, а вместо этого двинулись через горы в Эрдели, но, по счастью, там уже находился Влад вместе с Иштваном Батори, под началом которых собралось около тридцати тысяч воинов.

Этого количества хватило, чтобы дать туркам отпор, а затем венгерская армия двинулась на соединение с молдавской, оттесняя неприятеля всё дальше к югу. И вот теперь Илона узнала, что воины из Эрдели соединились с молдаванами, но так и не получили от короля Матьяша повеление двинуться в Валахию, а без них молдаване идти не хотели. Собственно, именно поэтому Влад отправил жене письмо: он решил воспользоваться временем вынужденного безделья, чтобы повидать её.

"Пока в войне затишье, и я не знаю, сколько оно продлится, - сообщал он.
– Наше с Иштваном войско сейчас стоит на границе Эрдели с Молдавией. Делать нам нечего, но и уехать от войска надолго я не могу. Как ты думаешь, моя супруга, не прокатиться ли тебе в Надьшебен? Погода сейчас хорошая: не жарко, но и не холодно. Дождей нет, и потому путь будет удобным. В Пешт я никак не могу приехать, но до Надьшебена мог бы легко добраться и провести там несколько дней или неделю. Если ты полагаешь, что Михня хорошо перенесёт дорогу, я буду рад видеть в Надьшебене вас обоих. Турки в этом году уже не явятся в Эрдели, поэтому беспокоиться вам не о чем".

Илона в тот же день отправила ответ через королевскую почту, что обязательно приедет, и что муж, получив это письмо, может быть уверен, что его семья уже в дороге. Илона указала число, когда отправится в путь, и когда по расчётам должна оказаться в Надьшебене: "Когда я с сыном приеду, то остановлюсь в гостинице для паломников при местном монастыре иезуитов или монастыре францисканцев. Там я буду тебя ждать. Ты легко меня отыщешь".

И вот большая колымага, запряженная двумя рослыми рыжими конями, двинулась по широкой укатанной дороге, вившейся среди желтеющих полей и лестстых холмов. Это была та самая колымага с красными парчовыми занавесками, в которой Илона приехала в Буду полтора года назад. На резных дверцах всё так же был виден герб семьи Силадьи - бурая коза, выпрыгивающая из золотой короны - но увы, Илона не могла его закрасить и нарисовать герб мужа, потому что колымага принадлежала отцу, Ошвату Силадьи. Ему же служили два десятка конных челядинцев, сопровождавших экипаж, но Илона настояла, что жалование за то время, которое проведёт в поездке, заплатит им сама.

Внутри колымаги опять было тесно от узлов и дорожных корзин, но напротив Илоны теперь сидела не Йерне, а совсем другая служанка, молодая. Сама же Илона ничуть не грустила, а счастливо улыбалась, потому что держала на руках ребёнка. А ещё её очень забавляло поведение сидевшей рядом кормилицы, которая никак не могла взять в толк, почему возможный переезд в Валахию нисколько не пугает госпожу, а только радует.

В Надьшебене, стоявшем на равнине и окружённом синей лентой гор, Илона уже бывала проездом, но теперь, приближаясь к этому городу, обозревала его будто в первый раз.

Незадолго до того, как колымага достигла городских ворот, небо заволоклось серыми облаками, из которых накрапывал дождь, но сам город не казался хмурым. Красный цвет кирпичных крепостных стен казался ярче, мощёные улицы блестели, а белёные стены домов выглядели как будто свежее. Слуховые окна в черепичных крышах, чем-то похожие на глаза под полуприкрытыми веками, взирали на гостью спокойно, но не сказать что неприветливо.

Поселившись в гостинице при монастыре иезуитов, Илона попросила, чтобы ей дали комнату, окнами выходившую на Большую площадь. Так казалось легче заметить мужа, когда он подойдёт к гостинице.

Следующие два дня она почти всё время проводила возле окна и, укачивая сына на руках, ждала. Тем удивительнее показалось то, что муж вдруг появился не внизу на площади, а в дверях комнаты.

Коричневый плащ был испещрён тёмными пятнышками от дождевых капель, белое перо на шапке выглядело не слишком пушистым, а поскольку дождь за окном шёл очень слабый, это значило, Влад провёл на улице довольно много времени, разыскивая супругу.

– Вот где ты спряталась, - произнёс он вместо приветствия.

– Влад, как же я тебя не увидела?

Илона отдала ребёнка служанке и подбежала к мужу. Супруги обнялись и крепко поцеловались, а произошло это так легко и непринуждённо, что Илона подумала: "Наконец-то наша встреча после долгой разлуки происходит именно так, как мне хочется".

Часть IX

Чужой праздник

I

Илона сидела у окна своего пештского дома и смотрела на улицу. Густо порошил снег, зима выдалась суровая. Даже Дунай покрылся льдом, да таким толстым, что легко выдерживал пешеходов и всадников. Водная преграда между Пештом и Будой исчезла, но Илона мысленно глядя на оба берега, занесённые снегом, старалась представить себе совсем другие берега, которых никогда не видела, а только слышала о них от мужа.

"Если Дунай замёрз, значит, туркам будет очень легко переправиться со своей стороны на валашскую, - подумала Илона.
– Ведь Валахию от Турции только эта река и отделяет". А ещё она пыталась себе представить саму Валахию: порошит ли там сейчас снег, так ли глубоки сугробы, как здесь, в Венгрии.

Улицу, на которую Илона сейчас смотрела из окна, основательно замело. Мостовая скрылась под снегом, превратилась в двухколейную дорогу, по обочинам которой были навалены кучи снега. Если летом на этой улице две телеги могли бы разъехаться, то теперь - нет. Здесь могла проехать лишь одна телега или одни сани.

"Если здесь такое, то что же сейчас творится в горах, - думала Илона.
– Там, наверное, совсем не проехать, все горные перевалы завалило сугробами". Это означало бы, что Валахия отрезана от Венгрии, а вернее - отрезан прямой путь. Валахию и Венгрию разделяли высокие горы с узкими ущельями, но эти кряжи можно было обогнуть и проехать через Молдавию, которая тоже была отделена от Венгрии горами, но не такими высокими. Этим путём ездили даже в самые снежные зимы.