Принцесса Иляна
Шрифт:
За последние дни Илоне не раз приходила мысль собраться и пуститься в путешествие по белым равнинам и горам, пусть даже Михню придётся оставить дома: "Сначала доехать до Эрдели, оттуда - в Молдавию, а там и до Валахии недалеко". Муж, конечно, рассердился бы на свою супругу, которая приехала самовольно, но в итоге позволил бы ей остаться на месяц или около того.
Илону не особенно пугали даже рассказы о волчьих стаях, выбегавших на дорогу, чтобы нападать на одинокие сани и повозки. "Надо просто взять с собой побольше охраны, и ничего не случится", - казалось Илоне, и она ещё в декабре непременно исполнила бы своё намерение уехать, но не могла этого сделать из-за продолжительных торжеств по случаю свадьбы Матьяша, на которых "младшую кузину Его Величества" буквально заставили присутствовать.
Ещё осенью, когда Илона вернулась из Эрдели, стало известно, что принцесса Беатрикх из Неаполя, за которой минувшей весной отправили многочисленное посольство, подъезжает к границам королевства, и что согласно регламенту празднования свадьбы, давно разработанному и утверждённому Его Величеством, матушка короля в сопровождении своих родственниц должна встретить принцессу на въезде.
В начале декабря, когда поля уже засыпало снегом, а реки покрылись коркой льда, тётя Эржебет вместе со всей своей роднёй из числа Силадьи и пышной свитой прибыла в Потой в Словении*. Так маленький тихий городок, стоявший на берегу дремлющей подо льдом реки, стал на несколько дней шумным, оживлённым и многолюдным. Казалось даже удивительно, как там вместилось столько народу.
______________
* В словенском варианте название звучит как Птуй. Словения в Средние века и позднее входила в состав Венгерского королевства, а с середины 19 века до начала 20 века - в состав Австро-Венгрии.
______________
Илона радовалась, что благодаря этой поездке появился повод увидеться с матерью, но в то же время грустила, потому что маленького Михню пришлось оставить дома. В такой толчее и суете малышу, которому едва исполнилось полгода, находиться не следовало.
Матушка Его Величества встретила свою будущую невестку на окраине Потоя: вышла из изукрашенной колымаги, а затем встала на ковёр, расстеленный прямо на дороге и тянувшийся далеко вперёд. На противоположный конец ковра ступила Беатрикс, которая тоже как раз выбиралась из своего роскошного экипажа, а затем обе путешественницы двинулись навстречу друг другу.
Разряженная свита хлынула следом за ними, скрывая под собой и ковры, и всю оставшуюся ширину дороги. Затрубили трубы, а затем глашатаи громогласно объявили полный титул матушки венгерского короля и титул неаполитанской принцессы.
– Рада тебя видеть, дочь моя, - сказала Эржебет на латыни, когда наконец встретилась с Беатрикс и взяла её за руки.
Принцесса приветливо улыбнулась и ответила по-итальянски, что тоже очень рада видеть матушку своего будущего супруга.
Продолжая вежливую беседу, Эржебет всё так же на латыни осведомилась у принцессы, не было ли утомительным путешествие, на что Беатрикс призналась, что, проезжая довольно близко от берега моря, очень боялась попасть в плен к туркам.
– Теперь всё хорошо, дочь моя. Все опасности позади, - сказала Эржебет, но Илона видела, что её тётушка смотрит на будущую жену своего сына со скрытой настороженностью, как когда-то смотрела на других родственников. Значит, принцессе ещё оставалось чего опасаться.
Затем Эржебет представила принцессе двенадцать знатных девушек, которые должны были теперь всюду сопровождать Беатрикс и следить, чтобы она ни в чём не нуждалась. Три из этой дюжины раньше состояли при матушке Его Величества - те самые красавицы-шалуньи, а вот Орсолья исчезла неизвестно куда. Илона больше не видела её ни возле тётушки, ни где-либо ещё, но не решалась спросить, куда делать недавняя возлюбленная Матьяша.
"Надеюсь в политике мой кузен гораздо более постоянен, чем в любви", - думала Илона, сидя в тётиной колымаге, катившей по дороге из Потоя в Секешфехервар - город, где согласно традиции короновались все венгерские монархи. Там в присутствии Его Величества Матьяша его невесту должны были короновать как королеву Венгрии.
* * *
Вспоминая осенние дни, проведённые с мужем в Надьшебене, Илона спрашивала себя, почему Влад, который столько раз говорил, что частое деторождение может свести её в могилу, и что этого не следует допускать, но в итоге сам поступил вопреки своим же установлениям.
К сожалению или к счастью Илона в те дни не забеременела, а могла бы, потому что муж, некоторое время посидев с ней в гостинице для паломников и подержав на руках сына, сказал супруге:
– Ты выбрала хорошее место, где поселиться, но не для всякой цели оно подходит. Поэтому я остановился в трактире на Малой площади. Это недалеко. Давай-ка я отведу тебя к себе, а затем верну обратно.
Илона, конечно, поняла, зачем её собираются вести в трактир, и потому, потупившись, пробормотала:
– Хорошо.
Когда она надела плащ и уже собралась накинуть на голову капюшон, потому что на улице по-прежнему моросил дождь, служанка спросила:
– Как долго вас не будет, госпожа?
– Часа два, - ответила Илона, но муж укоризненно покачал головой и поправил:
– Часа четыре.
От этих слов, а точнее от того, как они были произнесены, покраснела даже служанка, поэтому Илона, торопливо осведомившись, помнит ли та, где лежит кошелёк с деньгами на случай непредвиденных расходов, вывела мужа из комнаты.
Для того чтобы идти под руку с ним через Малую площадь, Илоне потребовалось гораздо больше выдержки, чем тогда, когда она шла с ним под руку через залы королевского дворца в Буде. Во дворце все знали, кто она, а в Надьшебене - нет. Зато в этом городе хорошо знали её мужа. Так уж сложилось, что во всех в саксонских городах Эрдели его знали хорошо, и потому многие встречные говорили "добрый день, господин Дракула", кланялись, а на Илону лишь косили глаза и исчезали в толпе прежде, чем Влад успевал произнести: "Это моя супруга".