Принцесса на горошине
Шрифт:
– Не ждет, Маш.
Я вскинула руку в предостерегающем жесте.
– Это меня не касается. Но если узнает Шура, она поневоле начнет делиться своими радостями или переживаниями, это разнесется по охране, узнает приходящая прислуга, садовник, через пару дней дойдёт до соседей. В общем, это лишнее.
Давыдов весело хмыкнул.
– И что ты предлагаешь мне сделать? Выпрыгнуть в окно?
– Нет, конечно. Но постараться уйти не замеченным.
– Весело утро начинается, - проговорил он, но спорить не стал. С кровати поднялся, пошёл в ванную, а я, как последняя дурра, разглядывала
– На прощание поцелуешь? Или мне так идти? Точнее, тайком исчезать.
Я обернулась, Давыдов уже стоял полностью одетый. Смотрел на меня недовольно, даже чуть возмущенно. Я осторожно к нему подступила, решила, что поцелуй он всё-таки заслужил. Приподнялась на цыпочках, прижалась губами к его подбородку. Марат даже не шелохнулся, только взглядом за мной следил. Я вздохнула и отступила. Проговорила, чувствуя, что теряю уверенность:
– Так будет лучше.
Он весь как-то подобрался после моих слов, поджал губы, после чего сказал:
– Ладно, я пошёл.
И ушёл. А я осталась стоять посреди комнаты, чувствуя себя виноватой. И не понятой.
Завтракала я в одиночестве. То есть, села пить кофе в одиночестве, а Шура ходила по столовой мимо меня, зачем-то переставляла статуэтки на каминной полке, и на меня поглядывала. Я замечала её взгляды, но старательно игнорировала.
– Марьяна, всё хорошо? – спросила она, в конце концов. Не выдержала, скорее всего.
Я удивленно взглянула на неё.
– Конечно.
– Мне показалось, кто-то ходил по дому утром.
Я пожала плечами.
– Пал Палыч, наверное. Или кто-то другой. Мало ли в доме людей.
Шура ещё некоторое время смотрела на меня, точно зная, что я вру, но уличить она меня не могла. А я рассказывать ничего не собиралась. Если честно, мне совсем не думалось о Шуриных подозрениях. Я всё утро вспоминала прошлую ночь.
Сглупила я или всё не так уж и плохо?
– Дорогая, ты меня ждешь? Мы же с тобой договаривались, - добавила мама, позвонив после обеда. Не взять трубку я не смогла, не хватило смелости. Хотя, прекрасно знала, что услышу, и какими последствиями это чревато.
– Да, мама. Здравствуй.
– Здравствуй, Марьяна. – Мама посмеялась. – Какое я тебе замечательное имя дала, до сих пор радуюсь. А вот твой отец был против. Представляешь, хотел тебя назвать в честь своей мамы – Антониной.
– Тоже красивое имя, - заметила я.
– Брось. Некрасивое и старомодное. А вот я своим дочкам красивые имена дала, старалась, выбирала. Так что, я еду к тебе в гости?
Секунду, но я медлила. Поняла, что придумать ничего в качестве оправдания для отказа не смогу, и тогда уже сказала:
– Да, конечно. Приезжай.
– А как мне добраться?
– Возьми такси. Я оплачу.
Пригласить маму в гости было не самым огромным испытанием. Куда страшнее было объявить о приглашенном госте Шуре. Как я и думала, та не то чтобы удивилась моему сообщению, а здорово заволновалась. Заохала, заахала. Я даже забеспокоилась за неё.
– Как это? Что это?.. – всплеснула Шура руками, глядя на меня в полной растерянности. – Та самая
Я вздохнула. Успокаивать её у меня как-то не выходило.
– Не та самая женщина, Шура, это моя мать. Она меня родила. Куда я от этого денусь?
Шура стояла, застыв, с возмущённым выражением на лице. Я видела, как раскраснелись её щеки, а её взгляд остановился на портрете отца на стене. И она с горечью проговорила:
– Александру Григорьевичу это ох как бы не понравилось.
– Я знаю, - согласилась я. Но не считала, что могу что-то изменить.
Мама приехала на такси, как я и предложила, и приехала не одна. С Лилей. Я встречала их на крыльце, наблюдала за тем, как они выходят из машины у открытых ворот, направляются по мощёной дорожке в мою сторону.
– Ты не на работе? – спросила я сестру, как только они достаточно приблизились.
Лиля тут же скроила смешную мордочку, кинулась ко мне обниматься и заныла:
– Марьяночка, ну не злись. Подумаешь, один день пропущу. Я хотела вместе с мамой съездить к тебе.
Мама младшенькую оттеснила, тоже меня обняла. И попросила:
– Не ругай её. Пусть побудет с нами, дома.
Сказала так, будто Лиля день в школе решила прогулять.
И я больше не стала спорить, вместо этого сказала, точнее, пригласила:
– Пойдёмте в дом.
Несмотря на моё приглашение, мама продолжала стоять на крыльце, осматривалась. А я украдкой наблюдала за ней, за её реакцией. Пыталась представить, что она чувствует, оказавшись в доме бывшего мужа. Этот дом был куплен через несколько лет, после того, как родители расстались. То есть, после того, как моя мама «стала жертвой автокатастрофы». Во времена их брака, жили они в Москве, в просторной трехкомнатной квартире. Она до сих пор сохранилась, только я там, с момента переезда, не бывала. Насколько знаю, на данный момент квартира используется для корпоративных целей, и там живут другие люди. После того, как остался без жены, отец приобрел участок земли, и выстроил для нас дом. Такой, какой он хотел, такой, каким он видел своё жилище, свою крепость. Получилось весьма впечатляюще, что скрывать. Это я давно привыкла к саду, к дому в викторианском стиле, к мощному высокому забору, отгораживающему нас от внешнего мира. А в первый момент было чему и удивиться, и чем впечатлиться. И мама не могла скрыть своих эмоций, мне кажется, ей даже не пришло в голову постараться это сделать.
– Пойдёмте в дом, - повторила я своё приглашение.
Лиля подхватила мать под руку, и они вошли в открытые двери.
– Красивый дом, правда, мама? – услышала я голос сестры.
Я вошла следом, тихо прикрыла за собой входную дверь.
– Очень красивый, - подтвердила мама. Оглянулась на меня через плечо. – Марьяна, ты живешь здесь одна?
– Почему одна? Здесь постоянно живут люди.
– Прислуга?
Мне стало неприятно. То ли от самого слова, то ли от интонаций, прозвучавших в её голосе. Я обогнала маму и сестру, и первой вошла в гостиную. Ощущения, что я принимаю в своём доме дорогих, родных людей, у меня никак не появлялось. Я остановилась посреди гостиной, повернулась к ним и каким-то официальным тоном поинтересовалась: