Принцесса на горошине
Шрифт:
– Не хочешь ничего мне рассказать? – поинтересовался он сходу.
Я вздохнула, отвернулась. Проговорила в сторону, уже обо всем догадавшись:
– Не нужно было ей тебе звонить.
– Серьёзно? – удивился он. – А кому ещё звонить?
– Ничего страшного не случилось, между прочим.
– Пока не случилось, - поправил он меня. И тут же высказал претензию: - По-твоему, мне не нужно знать, что твоя сестра работает в компании?
– Она тебе мешает?
– При чем здесь это? Но как тебе это только в голову пришло? Зачем?
–
Марат смотрел на меня в полном замешательстве. После моих слов хмыкнул, прошелся по комнате.
– И ты устроила её в компанию?
– Она бумажки да кофе разносит, Марат!
– В нашей компании, Маша! Почему ты мне не сказала? Я же тебе говорил, я тебя предупреждал, что твою сестру, как и твою мать, нужно держать подальше от семейных дел. Нашел бы я твоей родственнице работу! Где-нибудь подальше!
Я недовольно поджала губы.
– Я посчитала, что лучше держать её на глазах.
– Ещё, знаешь ли, вопрос, кто кого на глазах держит. Ты её или она тебя!
От такого предположения, я не удержалась и фыркнула. Попросила его:
– Я тебя умоляю.
– Что?
– У Лили ни за что не хватит ума на то, чтобы собирать в компании какую-то информацию. Она даже ходить туда не хочет.
– Вот пусть и не ходит.
Я поднялась с кресла, в котором читала до того момента, как Давыдов не ворвался в комнату, кинула на него красноречивый взгляд, аккуратно Марата обошла и из спальни вышла. Направилась вниз. Он шёл за мной. Шёл, сверлил мой затылок недовольным взглядом и рассерженно сопел. А я шла и возмущенно размышляла о том, для чего Шура ему всё рассказала. Совершенно не нужные объяснения и нервы.
Шура, конечно же, нашлась в столовой. Накрывала к ужину, дорогого гостя собиралась кормить. Я её заботе в отношении Давыдова совсем не удивилась. Вот для Дмитрия Алексеевича Шура всегда старалась только после просьбы или напоминания, а Давыдов всегда был обласкан и накормлен.
– Шура, - начала я, невольно повысив голос, - зачем ты ему позвонила?
Экономка от моего громогласного вопроса ничуть не заволновалась, и вины за собой, явно, не почувствовала. Спокойно взглянула и поинтересовалась:
– Кто-то же должен нам помочь.
– Помочь? – переспросила я, даже руками развела. – А в чем нам нужно помогать? Нас что, грабят или убивают?
– А я, Марьяна, не удивлюсь, - заявила она мне в ответ. – Не убьют, так ограбят точно, - добавила она со всей своей уверенностью.
Я глаза закатила.
– Что за глупости?
Марат прошёл мимо меня, снял пиджак и кинул его на спинку дивана. И, конечно же, поддержал Шуру.
– Это ты у нас наивная душа, - сказал он мне. – Всем веришь, всех любишь. А люди, Маш, они, знаешь ли, непредсказуемы. А некоторые и опасны.
– Ты себя тоже имеешь в виду? – поинтересовалась я. Услышала, как Шура укоризненно ахнула.
А Давыдов спокойно кивнул, подтвердил:
– Я всех имею в виду, без исключения.
– Замечательно, - пробормотала я. Ткнула пальцем за окно. – Маловат забор-то? Сделай повыше, чтобы я уж точно никуда не сбежала.
– Не надо утрировать, - попросил он. – Как я понимаю, вопрос с любимыми родственницами, ты уже некоторое время пытаешься решить самостоятельно. И хочется поинтересоваться: как успехи? Будешь содержать обеих до конца их жизни?
Я обиделась, присела за стол, но подальше от Марата. Ужинать я не собиралась, мечтала закончить этот разговор и вернуться в свою комнату. Вот только после прошлой ночи, не была уверена, что это можно будет назвать спасением, и мне удастся остаться одной.
Я украдкой за Маратом наблюдала. Он тоже сел за стол, придвинул к себе тарелку, собрался ужинать. И на его лице читалось такое спокойствие, будто он каждый день вот так возвращался с работы, садился за этот стол, кстати, на стул отца, ничего непривычного для него не происходило.
Шура принесла для Марата тарелку с фаршированным мясом, поставила её на стол, и тихо вышла за дверь. Я проводила её взглядом. Я знала, что Шура довольна тем, что Марат в доме. Ей от его присутствия становилось спокойно, как когда-то с папой. Была уверена, что эти двое способны решить любые проблемы.
– Никого я содержать не собираюсь, - проговорила я негромко, и мои слова прозвучали немного странно. За столом уже некоторое время висела тишина, мы с Маратом думали о своём, почему-то я уверена, что не о моей матери и сестре он размышлял.
Марат на меня посмотрел, уже достаточно спокойно, и сказал:
– Маша, я о тебе забочусь.
– Как именно? Убирая из моей жизни всех, кто тебе чем-то не нравится или не угодил?
– Неправда, - качнул он головой. – Я стараюсь о тебе заботиться. Как раньше делал твой отец.
– Вот только ты не мой отец, Марат. И отца у меня больше нет, и мне нужно учиться заботиться о себе самой.
– Зачем? – вроде как удивился он. Улыбнулся. – У тебя есть я.
Я его разглядывала, затем подсказала:
– Ты же не всегда будешь рядом.
Кажется, эти слова его всерьез обескуражили.
– Почему ты так говоришь? – Он даже жевать перестал, только смотрел на меня.
– Потому что это правда. Мы не подписывали с тобой контракт кровью, Марат. И не обязаны всю жизнь быть неразлучны. – Я пыталась шутить.
А вот Давыдов как-то нахмурился, раздумывал о чем-то. А я (не знаю, кто меня за язык дернул), взяла и ляпнула:
– Ты семейный человек, в конце концов. Сегодня здесь, завтра улетел к семье. – Мы встретились взглядами, я уже успела пожалеть, что подняла эту тему, наверное, не нужно было про его семью упоминать, я вдруг заволновалась. Но раз уж сказала, решила не отступать. Пусть не думает, что я готова себе язык откусить от неловкости: - Кстати, - продолжила я, - почему ты не перевезешь их в Москву? – Улыбнулась. – Не надоело холостяком жить?