Принцесса на горошине

Риз Екатерина

– То есть, ты обвиняешь меня в меркантильности?

– Я обвиняю тебя в продуманности, - выговорила я.

– А Давыдов не такой?

– Ты сообщаешь мне о своём увольнении или пытаешься выяснить, что меня связывает с Давыдовым?

– Я и так знаю, что тебя с ним связывает, - огрызнулся он. – Вся Москва об этом говорит.

Я легкомысленно качнула головой.

– Пусть говорят. Они обсуждают то, что когда-то происходило. На данный момент, обсуждать нечего.

– Ты правду говоришь?

Я усмехнулась.

– Если я докажу тебе, что

это правда, ты останешься в компании?

Он медлил с ответом. Мы смотрели друг другу в глаза, и я понимала, что для меня его ответ, любой ответ, уже не имеет никакого весомого значения. Я просто ждала его слов.

– Ты же знаешь, - начал он, - я всегда хотел быть рядом с тобой. Быть для тебя помощником, быть полезным для компании. Но ты…

«Но ты…» прозвучало с таким обвинением, что я не выдержала и прервала Дмитрия Алексеевича, словами:

– Дима, я не против твоего ухода.

Он неловко замолчал. А вот я продолжила холодным, официальным тоном:

– Я переговорю с Маратом, и выскажу своё пожелание. Чтобы он подписал расторжение твоего договора без лишних претензий и долговых обязательств.

Дмитрий Алексеевич меня выслушал, затем жестко усмехнулся.

– Вот значит как. Избавляешься.

– Нет, - качнула я головой. – Выполняю твою просьбу. Ты же для этого меня пригласил. Или не так?

– Марьяна, я развожусь, - сообщил он.

Я, уже готовая подняться из-за стола, снова опустилась на стул. Взглянула с интересом.

– Я смотрю, ты решил в корне пересмотреть свою жизнь, Дима.

Абакумов решительно кивнул, и столь же категорично подтвердил:

– Да. Я хочу начать всё сначала. А всё, что меня тянет назад, оставить позади.

– «Тянет назад» - ты имеешь в виду жену, которая тебя любит и прощает, и детей, которых она тебе родила?

– Детей я не брошу, - выдал он банальную фразу, но как-то досадно поморщился при этом.

Я наблюдала за Димкой, за эмоциями, которые легко читались на его лице. Печально кивнула в конце.

– Ну да, - вырвалось у меня негромкое, - просто сейчас они тебе мешают.

– Марьяна, я не об этом с тобой поговорить хотел!

– Знаю. И я ответила на твой вопрос: я буду голосовать за расторжение твоего контракта.

Я всё-таки из-за стола поднялась, так и не попробовав какао, которое так любила. Душа была полна сожаления, которое, казалось, вот-вот начнет выплескиваться через край. Но, в то же время, я была возмущена, раздражена, и мне не хотелось на Дмитрия Алексеевича даже смотреть.

– Я тебе не нужен, - укорил он меня напоследок. Я уже уходила, и эти слова принеслись мне вслед.

Я обернулась на ходу, посмотрела на него – такого красивого, такого напыщенного, такого ослепительного в этот день. Посмотрела и подтвердила, даже не для себя, а, скорее, для него, для его спокойствия:

– Ты мне не нужен, Дима. Прощай.

ГЛАВА 17

Мы уже несколько минут сидели в молчании, я разглядывала стены отцовского кабинета, в котором, с появлением

нового хозяина, совершенно ничего не изменилось, а Марат смотрел на меня. Смотрел не то чтобы с недовольством, скорее, укоризненно. Ему хотелось что-то мне предъявить, судя по выражению лица, но он себя останавливал. Когда молчание слишком затянулось, он спросил:

– Что ты скажешь по этому поводу?

Я отвела взгляд от картины на стене, взглянула на Давыдова. И твердо сказала:

– Я за его уход.

Давыдов моим словам, кажется, совсем не обрадовался. Саркастически усмехнулся.

– Замечательно.

Я решила уточнить:

– Что именно тебя не устраивает? Тебе же не нравится Абакумов.

– А он не должен мне нравиться! – возмутился Марат. – Он должен работать так, как мне нужно. И он, знаешь ли, работал. Да, как человек он… В общем, его человеческие качества меня совершенно не касаются, да и не интересуют. Но, смею тебе напомнить, что в компании он уже достаточно давно. Можно сказать, наша компания вырастила его, как специалиста. А теперь он уходит. И, как подозреваю, к конкурентам.

Я легкомысленно отмахнулась.

– У нас нет конкурентов, Марат.

– Рад, что ты так думаешь. Но они есть.

Я вздохнула. Развела руками, поинтересовалась:

– Что ты хочешь от меня?

– Ничего, - проворчал он. Затем потянулся за ручкой, ещё секунду вглядывался в заявление Абакумова об увольнении, после чего размашисто его подписал. И от себя отодвинул. – Пусть уходит, - сообщил Давыдов, правда, я не поняла кому. Я и так была не против.

Я за ним наблюдала, решила полюбопытствовать:

– Ты стал бы с ним работать? Я думала, ты обрадуешься.

– Маша, я не смешиваю личную жизнь с работой. Дмитрий Алексеевич – хороший специалист. В своей довольно узкой сфере, - добавил Марат весомо. – Но заменить его будет достаточно сложно, да ещё и сделать это быстро.

– Тогда не отпускай его, - пожала я плечами. – Посули повышение, прибавку к зарплате, бонусы к премии. Уверена, он останется.

– Знаешь, я тоже уверен, что он останется, - хмыкнул Давыдов. – Вот только уговаривать я никого не стану.

– Господи, какие все гордые, - проговорила я негромко.

– Включая тебя, радость моя. – И без перехода продолжил: - Я говорил с Пал Палычем.

– О чем?

– О твоей матери и сестре. Он доложил, что они с квартиры съехали. В неизвестном направлении.

– Ах, он тебе доложил, - проговорила я с пониманием.

А Давыдов тут же предостерегающе прищурился. И попросил:

– Маша, перестань.

– Я не думаю, что здесь есть о чем докладывать, и что обсуждать, - сказала я, старательно игнорируя его предостерегающий тон. Совершенно искренне вздохнула. – Мы… я не нашла общего языка со своими единственными родственниками. Это печально. И не смотри на меня так, пожалуйста. Мне на самом деле сильно не по себе. Мы поругались, и они решили исчезнуть. Что тут обсуждать? – И тут же добавила: - Думаю, пройдет время, и мама с Лилей дадут о себе знать.