Принцесса на горошине
Шрифт:
– Но разве вы не погибли в автокатастрофе в Европе? Александр Григорьевич, кстати, не скрывал этого печального факта своей биографии. Все знали, что он вдовец.
– Наверное, ему так было проще. Саша был… очень привязчивым, он однолюб. И наша с ним несложившаяся история, по всей видимости, его морально подкосила.
– Это попросту история любви десятилетия, - усмехнулся ведущий. – Такой сильный, властный человек, как Александр Дегтярев, не смог справиться со своими чувствами, и заочно похоронил бывшую жену.
– История любви, случившаяся почти три десятилетия назад. И, если честно, не такой уж и любви, - проговорила мама. – Вы правильно
– И что же за комплексы у такого мастодонта, как Александр Дегтярев?
– Он… - Мама вздохнула напоказ. – Он совсем не умел принимать поражение, он не умел проигрывать. Саша был обидчив, я бы сказала, что болезненно обидчиво. Но настолько самолюбив, что никогда бы этого посторонним не показал. Все держал в себе. Наверное, поэтому сердце его и подвело. Достаточно рано.
– Любовь Витальевна, расскажите нам свою версию ваших отношений. Конечно, Александр Григорьевич уже не сможет ничего опровергнуть, но, мне кажется, вы достойны того, чтобы высказаться. Даже спустя тридцать лет.
– Выйти из забвения, - подсказал кто-то в студии. А мне опять захотелось в один момент оказаться там, в студии, и настучать всем любопытствующим по голове. Даже если это покажут на всю страну.
– Рассказать, как мой родной муж меня заживо похоронил? – Мама сложила губы в скорбную улыбку. – Ничего веселого в этом нет. И никакой особой интриги тоже. У нас с Сашей была большая разница в возрасте. Когда мы познакомились, совершенно случайно, на московской улице, я была совсем девчонкой, приехавшей из провинции, учиться.
– Учиться она приехала, - услышала я голос Рыкова за спиной. Сказал это, будто плюнул. Я на него обернулась на секунду. Пал Палыч сидел на отодвинутом от обеденного стола, стуле, и хмурился.
– Сами понимаете, - понеслось с экрана продолжение, - начало девяностых годов, девочка из провинции. Что я видела в своей жизни? А тут, считай, принц на белом коне…
– Наверное, на белом «мерседесе»? – подсказал кто-то. – Тогда это было настоящим шиком.
– Ну да, на белом «мерседесе», - согласилась мама. – Я до того момента, как он остановил рядом со мной автомобиль, и не видела таких никогда. А Саша так ухаживал, такие обещания давал. Говорил, что любит.
– Вы быстро поженились?
– Да. Через несколько месяцев.
– Наизнанку вывернулась, чтобы уговорить его жениться, - фыркнул Рыков. А я не выдержала и шикнула на него:
– Прекрати.
Ещё и его замечания слушать, было выше моих сил.
– Мы поженились, я забеременела. Родилась наша доченька, Марьяна. – Тут мама улыбалась.
А я про себя повторила её слова: «Наша доченька, Марьяна». Повторила, но никакого всплеска эмоций от этого не почувствовала. Зато очень внимательно смотрела на экран, вглядывалась в лицо матери, когда её показывали крупным планом.
– Поначалу всё шло хорошо. В дела мужа я не лезла никогда. Бизнес у него и бизнес. Волновалась, конечно. Времена были неспокойные, несколько раз спрашивала Сашу, не связан ли он с криминалом, нужно ли нам чего-то бояться?
Я на Пал Палыча обернулась, задала риторический вопрос:
– Зачем она об этом говорит?
– Дура потому что, - бухнул он.
– И что он отвечал? – живо заинтересовался ведущий.
Мама развела руками.
– А что он мог ответить? Да и не разговаривал он со мной особо. Я не сразу поняла, что моя функция рядом с ним заключать в определенной роли.
– И какой
– Чтобы я родила ему ребенка. Наследника. Саше было уже за сорок, когда Марьяночка родилась. Можно сказать, это была его последняя возможность стать отцом. Мне говорили некоторые его знакомые… - Мама красноречиво запнулась. – Говорили, почему он выбрал именно меня в жены. Только мне на тот момент верить не хотелось.
– Молодость и способность родить?
– Да. – Мама печально улыбнулась. – Но ведь влюбленной девочке не хотелось верить в такое. Я старалась думать о том, что попала в сказку. Что мой муж – сказочный принц, привез меня жить в свой замок. Защищает, оберегает, любит. А потом оказалось, что и замок не замок, а тюрьма, да и принц… Принцу принцесса не нужна была. Нужен был наследник.
– Когда ваши отношения стали портиться?
– Когда я начала задавать вопросы. О его работе, о партнерах по бизнесу, о том, почему он пропадает то и дело. То на пару дней, то на неделю. А я сижу в квартире с ребенком, под надзором охраны.
– У него была любовница?
– Думаю, что да, - ответила мама, причем, довольно твердо.
– Господи, что она говорит на папу нашего? – чуть не плача, проговорила Шура. – Александр Григорьевич – человек с кристальной репутацией.
– После рождения ребенка, мной он перестал интересоваться. Я была при нём в качестве куклы. Её одевают, наряжают, дают распоряжения, выводят в свет. Не думаю, что я сейчас рассказываю какие-то удивительные вещи. На моём месте были десятки, наверное, сотни девушек в те годы. Их покупали ради красоты, ради молодости, ради возможности обеспечить наследником. Я была лишь одной из многих. Меня могли заменить в любой момент, о чем не стеснялись говорить мне в глаза.
– А как он относился к дочери?
– О, Марьяну Саша любил безумно. С самого дня ее рождения. Он стал сумасшедшим папой. Думаю, что об этом и говорить не стоит. Все знают, как он относился к единственной дочери. Можно его за это хвалить, можно им восхищаться, Саша столько вложил в девочку, и сил, и денег. Правда, и лишил её в своё время многого. Но об этом не принято говорить вслух.
– Вы имеете в виду, что он лишил её вас? Матери?
Мама кивнула.
– Да. И матери, и нормальной семьи. Это всё равно накладывает свой отпечаток. Марьяна никогда не будет мыслить, как ребенок, который вырос в полной семье. Как бы отец её всю жизнь не баловал.
– Вот нахалка, - ахнула снова Шура. Я по-прежнему молчала. Только сердце в груди колотилось от обиды, очень больно.
– Давайте поговорим о том, как вы умерли.
– Банально и просто, - усмехнулась мама. – Я уже сказала, что в какой-то момент стала неугодна со своими вопросами. Наверное, нужно было молчать, довольствоваться ролью матери при наследнице Дегтярева, тогда бы обо мне вспомнили, скорее всего, не скоро. И я осталась бы «жива», - проговорила она с особой, насмешливой интонацией. – Но я была слишком молода, чтобы обдумывать свои слова, свои действия. Считала, что у нас семья, что муж с женой должны всем друг с другом делиться, быть близки. Но стала лишь раздражать. И эта поездка в Европу, она была какой-то спонтанной. Помню, как я ей радовалась. – Мама улыбнулась воспоминаниям. – Саша говорил, что это наш второй медовый месяц. Я надеялась, что наши с ним отношения наладятся. Где ещё налаживать отношения, как не в Париже, правда? Романтика, любовь. А вышло всё так, что из Парижа я прилетела одна. Ни мужа, ни дочери у меня больше не было. Да и меня самой больше не было.