Принцесса Намонаки
Шрифт:
Голос принадлежал незнакомому мне юноше — он нимало не боясь вышел на поляну, не отпуская, впрочем, лук. И стал искать Такихиро в кустах, к сожалению, не моих.
Я сжала рукоять кинжала, готовясь ударить, когда он подойдёт ближе. Думаю, у меня бы получилось: он не ждал нападения. Странно, почему? Решил, что прячущийся от стрел человек безоружен?
Во всяком случае, ничего этого не случилось: в лучших традициях сериалов именно сейчас появилась стража. Или телохранители, я в них не очень тогда разбиралась, а сейчас точно не помню. Но они служили канцлеру и громко выкрикивали имя его сына. Лучника они узнали сразу, очевидно, по одежде — отсиживаться в кустах я больше не могла. Уж тридцать человек меня точно бы нашли, кустов на поляне столько нет, а они бы всё обшарили.
Я выпрямилась.
Капитан с плохо скрываемым облегчением поклонился мне.
— Господин, отец ищет вас.
— Это не!.. — закричал было лучник (конечно, он меня узнал), но ему очень вовремя заткнули рот.
Я бросила на него нервный взгляд и кое-как подобрала слова:
— Вы нашли меня — можете идти, капитан. Скоро я присоединюсь к отцу.
Капитан недоумённо моргнул и, как робот, повторил:
— Господин, вас отец ищет.
Я вздохнула, понимая, что так просто не выкручусь.
— Хорошо. Я скоро приду.
Капитан снова моргнул.
— Господин, он хочет видеть вас сейчас. Мы вас проводим.
Что мне оставалось? Их тридцать, а подходящего предлога я не нашла.
Паникуя («Чё-о-о-орт!»), я приложила все усилия, чтобы внешне казаться спокойной.
— Что ж, идёмте, капитан.
Думаю, вас удивляет, почему даже капитан гвардейцев не узнал сына канцлера в лицо. Меня удивляло, пока Ли накануне охоты не рассказал, что канцлер тайно вызвал солдат из своей провинции, верных только ему. В дворцовых гвардейцах его светлость, похоже, сомневался — они могли быть куплены императором. Такихиро жил во дворце с четырёх лет, служившие здесь солдаты его знали, а вновь прибывшие из провинции — нет.
Другими словами, мне повезло, но я понимала, что уж канцлер-то своего сына узнает. А капитан и его гвардейцы явно вознамерились доставить блудного сына в папины руки лично.
Сбежать я не могла — во-первых, вся эта братия тут же бросилась бы за мной, во-вторых, возникли бы логичные вопросы, а что это с господином Такихиро не так?
Когда мы подошли к шатру канцлера, меня потряхивало. Я нарочито улыбалась и ясно представляла, как его светлость сейчас уставится на меня и прикажет: «Убить!» Или сначала помучает?
В шатёр я входила, словно прыгала в воду с большой высоты.
Там уже было людно, и его светлость, сказал, не поднимая головы:
— Такихиро, наконец-то. Где тебя носит?
И тут же словно забыл обо мне. И знаете, повод у него был: посреди шатра на коленях стоял Ли. Рядом возвышались двое гвардейцев, и руки у моего телохранителя были связаны.
У меня замерло сердце.
— Идиоты, — распекал гвардейцев канцлер. — Это не он!
«Как — не он?» — читалось в глазах стражников и их капитана.
— Это его ручная шавка, — канцлер придвинулся к Ли вплотную, и я наконец-то опомнилась. Надо было что-то делать.
Нет, сдаться тоже был вариант, но это я всегда успею.
Я стала продвигаться вглубь шатра, поближе к канцлеру. Никто не смотрел на меня — всех интересовал Ли, да и кто станет подозревать своего же? К тому же, Такихиро вряд ли числился здесь за умника и интригана, которого стоит опасаться.
— И где же твой хозяин? — поинтересовался тем временем канцлер. И ударил.
Голова Ли мотнулась. Но он быстро пришёл в себя и, не церемонясь, сплюнул кровь, а потом спокойно ответил:
— Не знаю, ваша светлость.
Канцлер помолчал — в шатре стояла напряжённая тишина, я даже дышать боялась.
Потом сказал:
— Щенок наверняка оделся гвардейцем. Найти. Немедленно. Он не мог далеко уйти.
Ну, это он зря, я могла бы, если бы хотела. Но, сдаётся, канцлер знал о проблемах принца с сердцем. И видел, как я сегодня сижу на коне. Причины считать меня слабаком у него были.
Шатёр словно по волшебству опустел — все бросились исполнять приказ.
— Господин, этого убить? — поинтересовался капитан, стоявший рядом с Ли. Он и гвардейцы остались.
Я вздрогнула — и встретилась взглядом с Ли.
«Не волнуйтесь, госпожа», — прозвучало в моей голове так, словно он шепнул мне это на ухо. От неожиданности я чуть не выронила кинжал и поспешно отвернулась — канцлер удивлённо покосился на меня.
— Господин? — переспросил капитан.
Канцлер посмотрел на него.
— Глупец, ты не понимаешь, кто это? Он нам пригодится.
И нехорошо улыбнулся.
Ли поднял голову — и улыбнулся так же нехорошо.
А потом резко развёл руки, словно они не были связанными. Теперь в них были кинжалы — и Ли ударил.
Двое гвардейцев упали тут же. Успевший достать меч, капитан бросился к Ли, а канцлер, отшатнулся и открыл рот, готовясь закричать — наверно, звать на помощь.
Я с огромным удовольствием ему врезала. Туда, куда бить нечестно. И, скажу я вам, канцлера это вырубило надолго!
Ли, изящно (а главное, тихо) расправился с капитаном, повернулся ко мне, увидел скрюченного канцлера и фыркнул. Потом вытащил верёвку — и так сноровисто скрутил его светлость, что у меня снова возникли к его, Ли, прошлому вопросы. Но это терпело, а пока мы опять переоделись — точнее, Ли скинул мой белый кафтан, набросил его на канцлера, быстро надел куртку стражника, взвалил на себя его светлость, спрятал его лицо и потащил прочь из шатра.
Остановили нас всего раз.
— Господин, что вы делаете? — поинтересовался кто-то из гвардейских капитанов. Или лейтенант, я не помню.