Принцесса-невеста

Моргенштерн С.

– Проследи, чтобы она не замёрзла – произнёс испанец с румпеля, бросая свой плащ турку.

– Не простудись, – сказал турок, заворачивая Лютик в складки плаща.

– Не думаю, что это так уж важно, – ответила она, – учитывая, что вы убьёте меня на рассвете.

– Это его работа, – сказал турок, указывая на сицилийца, который оборачивал тканью свои порезы. – Мы будем только держать тебя.

– Придержи свой тупой язык, – велел сицилиец.

Турок

тут же замолчал.

– Я не думаю, что он такой уж и глупый, – заметила Лютик. – И ещё я не думаю, что ты такой уж и умный, с бросанием крови в воду и всем таким. Я бы не назвала это мышлением на пятёрку.

– Но это же сработало? Ты вернулась, верно? – Сицилиец подошёл к ней. – Когда женщины достаточно напуганы, они кричат.

– Но я не кричала; вышла луна, – ответила Лютик с оттенком торжества в голосе.

Сицилиец ударил её.

– Достаточно, – сказал турок.

Маленький горбун посмотрел прямо на гиганта.

– Собираешься драться со мною? Не думаю, что ты хочешь этого.

– Нет, сэр, – пробормотал турок. – Нет. Но не используй силу. Прошу. Сила моя. Бей меня, если хочешь. Мне всё равно.

Сицилиец вернулся на другой край лодки.

– Она закричала бы, – сказал он. – Она была готовазакричать. Мой план был идеален, как идеальны всемои планы. Лишь показавшаяся не вовремя луна лишила меня совершенной победы. – Он сурово нахмурился, глядя на висевший над ними жёлтый полумесяц. Затем посмотрел вперёд. – Вон! – Он ткнул пальцем. – Скалы Безумия.

Скалы Безумия. Они прямо и отвесно поднимались из воды, на тысячу футов в ночь. Через них проходил кратчайший маршрут между Флорином и Гульденом, но никто никогда не пользовался им, вместо этого, теряя многие мили, их оплывали по длинному пути. Не то, чтобы Скалы невозможно было покорить, за один лишь последний век на них удалось взобраться двоим.

– Плыви прямо к самой крутой части, – скомандовал сицилиец.

Испанец сказал:

– Я это и делаю.

Лютик не понимала, что они делают. Подняться на Скалы почти невозможно, подумала она; и никто никогда не упоминал тайных проходов сквозь них. Но тем не менее они подплывали всё ближе и ближе к огромным камням, уже меньше чем в четверти мили от них.

Впервые сицилиец позволил себе улыбнуться.

– Всё хорошо. Я боялся, что твоё небольшое купание могло стоить мне слишком много времени. У меня был час форы. И теперь ещё осталось около пятидесяти минут. Мы на мили опережаем всех и в безопасности, в безопасности, в безопасности.

– Нас ещё никто не может преследовать? – спросил испанец.

– Никто, – заверил его сицилиец. – Это было бы невообразимо.

–

Совершенно невообразимо?

– Совершенно, абсолютно, и, во всех смыслах этого слова, невообразимо, – вновь уверил его сицилиец. – Почему бы спрашиваешь?

– Просто так, – ответил испанец. – Просто я только что посмотрел назад, и там что-то есть.

Все тут же обернулись назад.

А там и вправду что-то было. Меньше чем в миле от них в дорожке лунного света виднелась другая лодка, маленькая, кажется, выкрашенная в чёрный, с огромным раздувавшимся в ночи чёрным парусом и единственным человеком на румпеле. Человеком в чёрном.

Испанец посмотрел на сицилийца:

– Наверное, это рыбак из местных, совершающий небольшой развлекательный круиз, ночью, в одиночестве, в кишащей акулами воде.

– Наверняка есть более логичное объяснение, – сказал сицилиец. – Но так как никто в Гульдене еще не может знать, что мы сделали, и никто из Флорина не мог добраться сюда так быстро, он определенно не, хоть всё и выглядит именно так, преследует нас. Это лишь совпадение и ничего больше.

– Он нас догоняет, – заметил турок.

– Это тоже невообразимо, – произнёс сицилиец. – Перед тем, как украсть лодку, в которой мы находимся, я навёл справки о том, какой корабль быстрее всех во Флоринском канале, и все сказали, что этот.

– Ты прав, – согласился турок, глядя назад. – Он нас не догоняет. Он просто приближается к нам.

– Мы просто смотрим на него под таким углом, и всё, – сказал сицилиец.

Лютик не могла оторвать взгляда от огромного чёрного паруса. Несомненно, три мужчины, с которыми она была сейчас, пугали её. Но каким-то образом, по причинам, которые она никогда не смогла бы даже начать объяснять, человек в чёрном пугал её сильнее.

– Ладно, смотрите внимательнее, – велел сицилиец с небольшим напряжением в голосе.

Скалы Безумия были уже совсем близко.

Испанец умело маневрировал лодкой, что было непросто, поскольку волны теперь обрушивались на камни, и водяная пыль ослепляла. Лютик прикрыла глаза ладонью и откинула голову назад, глядя прямо в темноту в направлении вершины, которая казалась скрытой и неприступной.

Тут горбун рванулся вперед, а когда лодка достигла утёса, он подпрыгнул, и внезапно в его руке оказалась верёвка.

Лютик смотрела в безмолвном изумлении. Верёвка, толстая и прочная, казалось, тянулась до самого верха Скал. Пока она наблюдала, сицилиец несколько раз дёрнул верёвку, которая держалась крепко. Она была привязана к чему-то на вершине – к огромному камню, к высокому дереву, к чему-то.

– Теперь быстро, – приказал сицилиец. – Если он гонится за нами, что, конечно же, за пределами человеческих возможностей, но, если это так, нам надо достичь вершины и обрезать верёвку прежде, чем он может взобраться за нами.