Принесенное бурей
Шрифт:
Тем не менее, этот брак очень радовал ее отца. И только поэтому она согласилась на свадьбу.
– Меджер из дома Сервинов, ее отец, – четко сказал он. Джонелль могла поклясться, что никогда не видела его таким гордым раньше, даже когда ее мать сообщила, что беременна Клеем. Обернувшись к ней, он спросил:
– Леди Джонелль, берешь ли ты этого человека?
“Беру?”. Лорд Станнис был высок, мрачен и устрашителен, под его синими глазами лежали круги, как у человека, которого преследуют тысячи призраков. Его лоб был наморщен, словно он изо всех сил старался не нахмуриться, и было ясно видно, как крепко
– Я беру этого человека, – решила она.
Ладонь лорда Станниса была холодной. Хватка была некрепкой, словно отчужденной – и Джонелль не могла его за это винить. Отец рассказал ей о его беде – что его обошли ради мальчишки восьми лет, потому что, как говорили слухи, его брат-король был зол на него за то, что он взял под защиту юных Таргариенов. Если бы эти Таргариены принимали участие в безумии их семьи, она бы и сама судила его за это, но они были невинными детьми, а потому это было благородное дело. Южане, как казалось, мало ценили честь.
Одной из ее обязанностей, как жены лорда-протектора, будет теперь и это, вспомнила она. Маленькая Дейнерис Таргариен, как она слышала, была теперь леди Драконьего Камня, воспитанницей Станниса Баратеона. Брат девочки был среди гостей, откуда он отправится в Винтерфелл, но сама девочка останется на попечении Джонелль, как и ее будущие дети, наследники ее лорда-мужа.
Лорд-муж, ошеломленно осознала вдруг Джонелль, становясь на колени рядом с ним, онемелая, как листья чардрева, у которого она просила благословения. “Я теперь замужем, так почему же я чувствую себя совсем как раньше? Разве не должна я стать новым человеком? Или это будет потом?”.
Пара поднялась на ноги через некоторое время молчания, и ладонь Джонелль все еще была сжата в руке лорда Станниса. Он коротко взглянул на нее, заставив ее поежиться. Она почувствовала себя… недостойной под его пронзающим взглядом, от каменного прикосновения его руки и мрачного поведения. На секунду она задумалась, на ком бы он женился, если бы ее дядя не похлопотал за нее. Насколько она понимала, ее выбрали только потому что она была взрослой, в поре, из верной семьи и достаточно благородного происхождения. Ее красота, вернее, отсутствие красоты, не имело значения. Скорее всего, другая невеста не была бы так дурна собой, как она, но Джонелль надеялась, что ее внешность не станет помехой для брака. Да, глупо было этого желать, но все же, она желала.
Когда благородные господа, которых она едва знала, окружили ее и принялись поздравлять, Джонелль захотелось вернуться в замок Сервин, к людям, которых она знала всю жизнь. Когда ее отец подумал было провести церемонию там, он быстро осознал, что там будет недостаточно места для всех лордов и леди, которых следовало пригласить, учитывая, что это была бы еще и свадьба брата короля. Лорд-брат ее матери, который и устроил этот брак, тут же предложил воспользоваться Белой Гаванью, и, так как добраться туда было куда легче, список гостей стал еще больше. Казалось, чем больше гостей собиралось приехать,
Только потом, когда служанки поднесли первое блюдо, она поняла, что ее муж чувствует то же самое.
Лорд Станнис скрипел зубами, со злостью глядя на празднества.
– Не понимаю, зачем вам превращать мою свадьбу в такой балаган, лорд Мандерли.
– Неужто мне следует вам напомнить, лорд Баратеон, что это свадьба нашей возлюбленной кузины? – сердито ответил младший сын ее дяди Вимана, Вендель. Он был ближе всех по возрасту к Джонелль, и с детства был ее любимым защитником.
– Тише, Вендель, – отчитал его лорд Виман. Он повернулся к лорду Станнису. – Милорд, простите меня за то, что я не знаю ваших вкусов, мы же, Мандерли, очень любим пиры, больше всего остального. Кроме того, моя племянница ведь выходит замуж за брата короля.
Лорд Станнис фыркнул, хоть и выглядел раздраженным. Джонелль заметила, что он обратил внимание по другую сторону от себя, где младший из братьев Баратеонов играл во что-то с другим мальчиком его возраста.
– Берегись черного дракона! Берегись черного дракона! Кровавый Ворон должен умереть! – воскликнул юный лорд Ренли.
Больше не принц Визерис Таргариен покачал головой:
– Нет, нет, это неправильно! Это Злой Клинок был на стороне черного дракона, не Кровавый Ворон! Скажи ему, скажи ему, кузен Станнис!
Но юный лорд Штормового Предела был оскорблен:
– Нет, это ты неправ. Я прав, ведь так? Ведь так, Станнис?
Лорд-супруг Джонелль нахмурился.
– Визерис прав, – кратко сказал он и отвернулся. Ренли насупился и ударил брата по руке кулаком так сильно, как только мог восьмилетний мальчик. Когда лорд Станнис даже не пошевелился, он обратил свой гнев на товарища по играм и ударил его. Визерис Таргариен не стал так просто это терпеть и ударил его в ответ.
– Я Юный Дракон! – закричал Ренли.
– А я Бейлор Сломи Копье! – зарычал Визерис.
Каким-то образом их игра снова стала невинной, и драка прекратилась. Лорд Станнис отнесся к этому по прежнему безучастно. “Его собственный брат, а ему нет до него дела. Так холоден, так отстранен…”
– Вы осуждаете меня, миледи.
Ошарашенная, Джонелль обернулась к мужу и увидела, что он внимательно разглядывает ее, прожигая взглядом ее насквозь. Она поколебалась.
– Не в этом дело, милорд, я…
Лорд Станнис сжал зубы:
– Я могу понять, что вы имеете собственное мнение, миледи, но не смогу понять ваше желание лгать. Вам следует понять, что я не терплю притворство.
На секунду она показалась себе еще меньше, чем она была.
– Я только удивилась, почему вы так настроены против детской игры юных лордов, милорд.
Джонелль очень старалась казаться сильной, но видела, что провалилась. Лорд Станнис скривился.
– Игры ни к чему хорошему не приведут, – заметил он. – Притворяться быть кем-то, кто могущественнее тебя, отрицать реальность – ничего хорошего это им не даст, и однажды они это поймут, к своей беде. И лучше пусть это случится раньше, чем позже, миледи. Лучше сегодня, чем завтра.