Пришельцы. Выпуск 2
Шрифт:
Он потянул с кровати рубашку, но замер, потому что…
«…закатное солнце подсвечивало красным серую шкуру океана. Ровный гул двигателя заливал тесную кабину самолета. Камикадзе слегка двинул ручку управления, и самолет послушно качнул крыльями. Человек и машина были теперь одним целым — неотвратимым оружием Великого императора. Курс лежал строго на восток, и это было хорошо: заходящее солнце было за спиной. Чем позже ослепленные закатом наблюдатели обнаружат самолет, тем лучше. Справа показалась узкая полоска желтой земли. Камикадзе сверился с картой. Все правильно! В этот час он и должен был пролететь немного севернее маленького безжизненного островка. Камикадзе отложил карту, и тут его сердце ударило кровью по венам: прямо по курсу на темном фоне поверхности океана грязноватым мазком небрежной кисти обозначился дымный след. Через некоторое время можно было разглядеть и сами корабли, подсвеченные вечерним солнцем.
Камикадзе немного отдал от себя ручку, опуская нос самолета, прикинул на глаз расстояние. Попасть нужно было с одного захода: если промахнешься, второго точно не дадут сделать. Он снова выровнял машину, решив пока сохранить высоту, чтобы потом круто спикировать на ничего не подозревающий авианосец…»
Кирилл не спеша сунул руки в рукава, застегнул пуговицы, заправил рубашку в джинсы. Интересно, откуда взялось то, что сейчас встало перед глазами? Какая ассоциация привела к Японии, к войне, к смертнику? Может, когда-то давно прочитанный и основательно забытый текст из истории Второй мировой войны породил такие картины? Во всяком случае, это интересно. Ничего не стоит сесть сейчас за машинку, вставить другой лист и отпечатать начало другой истории. Пусть она пока будет без названия: оно придет потом. Кирилл в нерешительности стоял у порога. Но вдруг резко повернулся, вышел из комнаты, захлопнул дверь.
Он стремительно шел по дорожке через сад. Солнце палило изо всех сил; под небом вновь стояла жара. Но теперь это было не страшно. Кирилл сбежал по склону к реке и остановился у горбатого мостика. Здесь, в тени густых крон, было не так жарко. Прозрачная вода реки беззвучно струилась в узком русле. А самая холодная вода в Чистом ключе, подумал Кирилл и пошел вверх по течению уже по знакомому пути. Действительно, у Чистого ключа было заметно прохладнее. Остановившись на самом краю берега, Кирилл стал вглядываться в гладкую поверхность воды. Прошло несколько минут, но подземный источник никак не проявлял себя. А ведь в прошлый раз он выбрасывал поток воды ровно через две с половиной минуты.
Густой кустарник по берегам ключа, деревья, сама вода — все казалось застывшим, как на картине. До слуха не доносились шум листвы, журчание воды, жужжание насекомых. Тишина стояла такая, что пришлось негромко кашлянуть, чтобы убедиться в своей способности слышать. Кирилл уже собирался отойти от воды, как вдруг в глубине ключа ухнуло и забормотало, изумрудная поверхность вспухла хрустальной горкой, от которой к берегу побежали круги. Кирилл дернулся от неожиданности и съехал правой ногой в воду.
— Ну, вот еще!.. — возмутился он, отходя назад. В кроссовке хлюпало, и было неуютно мокро. Присев на массивную корягу, Кирилл разулся, вылил из кроссовка воду. Потом стянул с ноги носок, выжал его и повесил сушиться на искривленную ветку коряги. Положив ногу на ногу и покачивая босой ступней, Кирилл стал смотреть на озерцо Чистого ключа. Теперь подземный источник работал как часы, вновь выбрасывая очередную порцию воды ровно через две с половиной минуты. Увидев возле ноги плоский камушек, Кирилл поднял его и запустил «блинчиком» в сторону очередного вспухшего водяного холма. Камушек, срикошетив о воду пять раз, исчез под водой, так и не долетев до середины.
— В него нельзя бросаться камнями! — раздался за спиной сердитый голос.
Кирилл замер от неожиданности, медленно обернулся и выпустил из руки новый камень.
Катя стояла в двух шагах, засунув руки в карманы комбинезона. Ее глаза имели очень строгий вид. Зеленая панамка была надвинута на самые брови.
— Водолюб терпеть не может, когда в его озеро бросают что-нибудь!
— Прости, — сказал Кирилл и слегка улыбнулся. — Я и не знал, что тут живет водяной.
— Не водяной, а Водолюб, — поправила Катя. — Он теперь долго будет сердиться. Видишь, как вода волнуется?
Кирилл посмотрел на озерцо. Ничего особенного: подземный источник через равные промежутки времени выбрасывал положенную порцию воды.
— Хочешь, я попрошу у него прощения? — спросил Кирилл.
— У тебя не получится, — ответила Катя.
Она подошла к самому краю берега, присела на корточки и стала гладить воду руками, что-то тихо приговаривая при этом. Она долго колдовала над водой, потом встала и отошла в сторону, ее маленькие ладони были красными.
— Ничего не получается, — расстроенно сказала она. — Ты его сильно разозлил.
— Тогда давай потихоньку уйдем, — предложил Кирилл. — Твой Водолюб увидит, что нас нет, и успокоится.
Катя согласилась, и они пошли обратной дорогой вдоль реки.
— А почему ты решила, что его зовут Водолюб? — спросил Кирилл. — Может, это обычный водяной?
— Водяной живет под мостом, — объяснила Катя. — А здесь — Водолюб.
— А русалки тоже здесь живут?
— Нет, они живут дальше, у самого озера — там, где река кончается.
— Очень интересно, — сказал Кирилл тоном взрослого всезнающего человека. Он вдруг решил объяснить, как на самом деле все устроено в природе на примере хотя бы Чистого ключа. Он даже прокашлялся, чтобы начать небольшую лекцию по природоведению, но вовремя остановился. Ведь получится очень глупо с его стороны. Все равно, что объяснять шестилетнему ребенку под Новый год: это не Дед Мороз пришел, а ряженый дядька с приклеенной бородой. А потом, кто сказал, что шестилетние дети этого не понимают? Они понимают — это игра такая, и надо соглашаться с ее правилами. Вот и все!
Но Кирилл все же решил продолжить эту тему.
— А ты их видела? — спросил он.
— Русалок?
— Ну да! И водяного, и Водолюба.
— Я их не видела, — серьезно сказала Катя. — Я в книжках о них читала. А когда мы с мамой сюда приехали, я пошла гулять по саду, вышла к речке и сразу решила, что они все здесь живут.
— Подожди, — Кирилл задумчиво поглядел на бегущую рядом реку, потом перевел взгляд на показавшийся невдалеке горбатый мостик. — То есть ты сама придумала, что русалки, водяные здесь живут?