Пришельцы. Выпуск 2
Шрифт:
Тот с видимым удовольствием вытянул сигаретку, прикурил от поднесенной спички и, выпуская клуб дыма, сказал:
— Есть.
Неправильно ответил, пронеслось в мозгу у Кирилла. Он усмехнулся про себя и тоже затянулся сигаретой.
— Взять хотя бы Маргариту, — продолжил тему мужичок. Он оттопыренным большим пальцем указал за плечо: — Это продавщице. Молодая, незамужняя. Правда, тут к ней повадился один мастер ходить…
Кирилл поперхнулся, сквозь сдерживаемый кашель поинтересовался:
— Что за мастер?
— Обыкновенный. Наш Сергеич.
— Случайно не Александром зовут? — спросил Кирилл, не удержался и все-таки громко кашлянул раза два. Даже слезы на глазах выступили. Он вытянул вперед руку, прищурившись посмотрел на кончик дымящейся сигареты.
— Почему Александром? — удивился мужичок. — Петром его зовут. Он у нас дорожный мастер. Да и так, что-нибудь по хозяйству — все сделает. Полки и прилавок в магазине видел? Все Сергеич. Все своими руками. Почитай, у половины в поселке столы, табуретки, полки — все Сергеич. Из города небось не очень-то мебель повозишь. А Сергеич сделает… Да-а… У нас еще один такой мастер был. Пал Арнольдычем звали. Но тот, вообще, архитектор. Башенку на магазине видел? — мужичок ткнул сигаретой в небо. — Его работа. А если по этой улице прямо пойти, — раскрытая ладонь разрубила воздух, — там клуб будет. Клуб-то, небось, не видел? Сходи-сходи, посмотри. Такого клуба нигде не увидишь… А ты, небось, комнату у Александры Владимировны снимаешь?
— Да, — кивнул Кирилл. — Вчера приехал.
— Так вот это ее муж был — Пал Арнольдыч. Она-то в молодости красивая была. Да и он — мужчина из себя видный. Из столицы приехал по каким-то делам. Александру увидел и остался. Вон там вот школа наша. Так ты зайди, посмотри. На стенах картины — все Пал Арнольдыч. Дом вот построил на полуострове. Ну, это где ты комнату снимаешь. Крышу там какую-то хитрую сделал. У них теплица на крыше. Видел, небось. Александра-то, она же селекционер. Цветы всю жизнь какие-то особенные выращивала. А когда нашу селекционную станцию закрыли, она у себя дома стала работать. Вот такой вот у нее муж был.
— А что, — осторожно спросил Кирилл, — он умер?
— Никто не знает, — вздохнул мужичок. — Пропал.
— Как, пропал?!
— Обыкновенно. Пошел на станцию по межозерной косе и пропал. Эта коса, между прочим, то еще место. Наши-то по ней вообще не ходят. На автобусе вдоль берега пресного озера едут. Долго, зато надежно.
— Ага, — сказал Кирилл и затянулся так, что сгорело полсигареты.
— У нас вообще тут красиво, — продолжал мужичок, широко улыбаясь. — Художники приезжают, археологи.
— Археологи?! — оживился Кирилл. — А что, у вас тут развалины есть?
— Есть. Вон туда пойдешь, так как раз развалину на краю поселка и увидишь — нашу бывшую станцию, где Александра-то Владимировна работала. Всю почти разобрали по кирпичику.
— Да нет, — Кирилл затушил окурок о край лавочки и поискал глазами, куда бы его бросить. — Я говорю о древних развалинах. — Не найдя поблизости урну, он незаметно уронил окурок под лавку и вкрутил кроссовком в землю.
— А-а, о древних. Ну, есть у нас тут такие. Это уже надо по берегу соленого озера идти. Как раз от межозерной косы километра два будет. Там холм — он один такой — и на нем нечто вроде стен. Правда, археологи ходили, ничего там особенного не нашли. И, вообще, сказали, что это не представляет как бы никакого научного значения.
— А вы сами как думаете? Что там было? — Кирилл уже чувствовал журналистский зуд. Какая удача! Он только вчера придумал про древний храм, и вот он, пожалуйста! Куда же ученые-то смотрели? Ничего, мы встряхнем общественность! Статью на целую полосу! Да с фотографиями, как и задумывалось!..
Кирилл быстро встал, сунул пачку сигарет мужичку:
— Оставьте себе.
— Так зачем себе-то? — растерялся тот.
— А я вообще не курю, — сказал Кирилл. — Так только — за компанию. Прошу прощения, дела, знаете ли. Будьте здоровы!
— Спички тогда оставь! — донеслось вдогонку. Кирилл кинул коробок, который мужичок неожиданно ловко поймал.
Посещать развалины селекционной станции Кирилл, естественно, не стал. Он сразу направился в ту сторону, где, по его мнению, дамба, или, как ее назвал мужичок, межозерная коса, соединялась с берегом. Потом решил, что надо взять немного правее, ведь мужичок рассказывал о холме в двух километрах от косы. Естественно, никакая дорога в то направление не вела. Пришлось идти через поле, осторожно преодолевая зеленеющие борозды. Солнце пекло так, что обжигало кожу через рубашку. Через некоторое время газетная буденовка неприятно прилипла ко лбу и волосам; пришлось ее снять.
Кирилл медленно брел по полю, слегка помахивая зажатой в руке буденовкой, чтобы она быстрее просохла от пота. Весь исследовательский ажиотаж и журналистский азарт испарились без следа. И душой, и телом овладела одна усталость.
— Ф-фу! — Кирилл остановился, вытирая лоб. Потом осмотрел буденовку и, подправив кое-где сгибы газетного листа, осторожно надел ее. Можно было идти дальше, но он невольно замер, когда огляделся по сторонам. А через несколько мгновений испытал такое же потрясение, как в тот момент, когда обнаружил себя стоящим на узкой полоске земли среди бесконечного водного простора озер. Теперь не было воды. Была только вспаханная земля — от края до края, от горизонта до горизонта.
— Да что ж такое-то, а?! — пробормотал Кирилл, затравленно озираясь. Он вдруг отчетливо понял, что совершенно не знает, куда идти. По необычной прихоти рельефа Кирилл оказался в центре огромного углубления, края которого скрыли от взора и далекий теперь уже поселок, и деревья, и озера, и вообще все. Эти края слились с белесым небом, неестественно приблизив горизонт. Все происходило будто во сне или на другой планете.
Подавив едва поднявшееся смятение, Кирилл поискал глазами собственные следы, оставленные кроссовками на пашне, но их не оказалось: иссушенная солнцем глинистая земля была тверда, а пробивающиеся сквозь нее жухлые зеленоватые ростки скрадывали любые отпечатки.
Все, я попал на Марс, устало подумал Кирилл, а скорее всего в гигантский кратер, оставшийся после удара древнейшего метеорита. Он сел на земляной гребень пашни, сложил руки на коленях и уткнулся в запястья лбом, сдвинув буденовку на затылок. На озерах-то было только два направления — вперед, назад. А здесь — ни одного ориентира. Он поднял голову, внимательно посмотрел на поле. Вот же ориентир! Он ведь шел под острым углом к бороздам, а солнце слепило глаза.
Кирилл вскочил и решительно зашагал к близкому горизонту. Это все от воображения, рассуждал он, пытаясь проанализировать свою минутную растерянность, все от лени, а еще — от голода. Что-то уже есть хочется. Часы показывали только без четверти одиннадцать. В какой-то миг горизонт неожиданно приблизился к самым глазам, а потом мгновенно отдалился, показав вокруг огромное пространство с деревьями, рощами, далеким поселком, водной гладью озер, извилистыми берегами. И все это было на горячей от солнца земле.