Пришельцы. Выпуск 2
Шрифт:
— Привет, разведчик! — Кирилл остановился.
Мальчишка неспешно поднял голову и забавно прищурился. Лицом он был похож на веселого рысенка.
— Привет! — сказал он так четко, как говорят дети, недавно научившиеся говорить букву «эр», но желающие показать, что это дело плевое.
— Что разведываешь?
— Да вот, — малыш кивнул на желто-оранжевый огонек одуванчика. — За ним наблюдаю.
Кирилл присел рядом. Он увидел, как в лохматой чашечке цветка копался лохматый шмель.
— Не боишься? — Кирилл глазами указал на шмеля. — Они
— Это если ему мешать, — со знанием дела ответил маленький разведчик. — А я только смотрю.
— И что интересного увидел?
Мальчишка пожал плечами:
— Я просто думаю: если пчелы собирают нектар, то потом они делают мед. А шмели делают мед?
— Нет, они, скорее всего, нектар просто съедают.
— А откуда ты знаешь? Может, они его просто хорошо прячут? Вот ты знаешь, где живут шмели?
Где живут шмели, Кирилл не знал.
Шмель, изрядно вымазавшись в желтой пыльце, сорвался с цветка и сердито загудел в сторону озера.
— Если за ним быстро побежать, мы бы узнали, где он живет, — сказал мальчишка и поднялся на ноги. Он смотрел снизу вверх, щуря большие серые глаза. Несколько маленьких веснушек проглядывали на переносице вздернутого носа.
— Ну, я думаю, мы за ним не побежим, — Кирилл улыбнулся и показал бидон. — У нас есть более важные дела.
— В нашей комнате целое ведро стоит, — сообщил мальчишка. — Но мы ее почти не пьем: нас баба Саша чаем угощает.
— Так ты, значит, чай любишь? И с вареньем, небось?
— Конечно, — мальчишка заулыбался, показав два больших передних зуба. — Скоро мы ужинать пойдем, и баба Саша угостит всех вишневым вареньем. Ты тоже приходи.
— Обязательно, — пообещал Кирилл. — Кстати, меня зовут Кирилл. — Он протянул руку.
Мальчишка вложил свою ладошку и представился:
— Катя.
Оказывается, это не разведчик, а разведчица!
— Ну ладно, мне пора, — сказала Катя и вприпрыжку побежала по дорожке в сторону дома.
Кирилл проводил ее взглядом, усмехнулся и пошел к колодцу.
Без пяти минут семь он отправился на ужин. Перед тем, как выйти в сад, он тщательно заправил рубашку в джинсы, причесался найденной в кармашке рюкзака расческой и пожалел, что не захватил с собой хотя бы маленького зеркальца: вдруг щека или лоб испачканы какой-нибудь сажей — и знать не будешь. А потом он спохватился, что и бритвы не захватил. Так и ощупывал он подбородок, пока шел по дорожке мимо клумб и грядок.
Главный вход в дом, судя по всему, находился со стороны озера: из окна флигеля или от колодца можно было видеть только каменную стену в четыре окна на каждом этаже да небольшую деревянную дверь черного входа. Кирилл завернул за угол и остановился. Фасад дома был украшен резным деревянным крыльцом. Рядом с ним широкая деревянная лестница с крепкими перилами тянулась кверху вдоль стены слева направо, а после небольшой площадки на середине пути — справа налево. Оказывается, на второй этаж был отдельный вход.
Перед домом было обширное пространство, ограниченное с двух сторон изгородью из кустарника черной смородины. И только в сторону озера никаких границ не было — разве что берег в пятидесяти шагах от дома. У дальней живой изгороди стояли врытые в землю две длинные лавочки и дощатый стол под навесом. Как раз за этим столом сидели мужчина и женщина, и Александра Владимировна, вышедшая на крыльцо с самым настоящим угольным самоваром, указала глазами в их сторону.
— Проходите, Кирилл Иванович, присаживайтесь.
Приблизившись, Кирилл смог лучше рассмотреть сидящих. Очень красивая женщина лет двадцати пяти была в соломенной шляпе с огромными полями. Смуглое лицо обрамляли коротко остриженные каштановые волосы. Она носила синюю мужскую рубашку с большими карманами на груди и джинсы. Женщина внимательно посмотрела на Кирилла, и он успел заметить, что у нее серые глаза. Он даже удивился, что успел это заметить: мужчины обычно не обращают внимания на цвет женских глаз.
Вглядываясь в ее лицо, Кирилл пытался разобраться в смутном чувстве чего-то знакомого. Где-то они уже встречались. Но где?
От попытки вспомнить его отвлек мужчина, который поднялся со своего места и представился:
— Борис.
Кирилл назвал себя и пожал широкую белую ладонь. Потом выжидательно взглянул на женщину.
— Анжела, — медленно проговорила она.
Несмотря на жару, мужчина был в костюме, правда, без галстука; ворот его белой рубашки был расстегнут. Серый пиджак, серые брюки, ослепительно начищенные туфли — просто яснее дня, чернее ночи. Сколько лет было этому человеку — сказать трудно. Можно было дать ему и тридцать, и сорок, и пятьдесят. Наверное, это свойство всех людей с крупными чертами лица, которые скрадывают возраст. Хотя Александра Владимировна как раз худощава, а тоже не определишь, сколько ей лет.
Мужчина вернулся на свое место рядом с Анжелой, а Кирилл подумал, что если они муж и жена, то более неподходящих друг для друга людей он не встречал. Конечно, это только внешнее впечатление, но все же… Ее можно представить на светской тусовке в окружении толпы поклонников, на страницах глянцевых журналов, на экране телевизора. И Кирилл уже сам верил, что так оно и есть на самом деле. Что стоит один только ее взгляд: «Я знаю все, что вы хотите мне сказать. Мне и так все надоело, я хочу от всего отдохнуть». А Борис как-то не вписывался в ту жизнь, которая только что была придумана для Анжелы. Чтобы дополнить его образ, Кирилл мысленно надел на него серую, в тон костюму, шляпу и дал в руки оранжевый кожаный портфель с двумя никелированными замками. Ни дать ни взять сельский бухгалтер, попавший на ту самую светскую тусовку. Даже вид у него виновато-любопытствующий. От долгого хождения по полям страны его брови и волосы выгорели на солнце, и, сколько их не причесывай (волосы, конечно), все равно будут выглядеть растрепанными. Хотя почему выгорели? Он же в шляпе должен ходить!..