Притворство
Шрифт:
— Пол! — пробормотала она, но робкий шепот внезапно оборвался: большой кусок льда скользнул по ее спине. — О-о-о! — С воплем она извернулась в его руках. — Зачем вы так сделали? — Лед заскользил дальше вниз по коже. И она подскочила. — Холодно же! Ей-Богу, я…
— Заткнитесь, — невежливо прервал он ее. — Это ведь остановило кровь? Правда?
— Что… — Она не закончила фразу и резко села на диван. — Остановило! Точно! Он сардонически улыбнулся.
— А вы что думали, что пытаюсь заняться с вами любовью?
Его замечание было настолько близко к истине, что она покраснела.
— Ничего
— У меня, наверное, было плохое настроение. По-моему, вы вполне могли бы стать моим типом, чопорная мисс Лестер!
И прежде, чем она смогла ответить ему, он наклонился и коснулся губами ее губ.
— Очень даже моим типом, — произнес он у самого ее рта и, отодвинувшись назад, потянул ее за собой, подняв на ноги и заключая в объятья.
На этот раз поцелуй его совсем не был ласковым: он требовал, звал, пробуждал в ней отклик, который она не могла сдержать. Сами собой ее руки обвивали его шею, ласкали его волосы, нежно гладили лоб и щеки. Отдавшись внезапно нахлынувшему желанию, она бесстыдно прижималась к нему, всем телом отзываясь на его прикосновения. Пол отодвинулся первым. Около рта у него быстро билась крохотная жилка, глаза были полуприкрыты.
— Не такая вы, оказывается, и чопорная, — охрипшим голосом проговорил он. — Я часто думал, как это будет — поцеловать вас.
— Думали поцеловать? — прошептала она. Он вытащил из кармана носовой платок и стер со рта губную помаду.
— Большинство мужчин любопытны, Энн, и я не видел причины, почему мне быть исключением. По крайней мере я моложе, чем ваш пожилой Ромео, приветствовавший вас вчера в отеле “Дельфин”.
— Пожилой? — Она потрясенно уставилась на него. — Вы хотите сказать, что вы за мной следили?
— Да. После телефонного звонка вы так ужасающе изменились в лице, что я решил узнать, почему.
— Если бы вы спросили, я бы вам рассказала.
— Я спросил, но вы не ответили.
Вспомнив о Сирине, она промолчала, нагнулась и дрожащими руками подобрала с пола тающий кусок льда. Молча прошла к окну и выбросила его на цветочную клумбу, потом вернулась к письменному столу и села за машинку.
— Я не хотела рассказывать в присутствии Сирины… Это единственная причина, почему я уклонилась от ответа. Но у вас не было никакой нужды шпионить за мной.
— Неужели? — Он стал ходить по комнате взад-вперед. — Вы, Энн, всегда были для меня загадкой. Что-то не складывается в вас, вашей истории. С тех пор как вы начали у меня работать, я очень много думаю о вас, но не могу понять, что управляет вашими поступками, что заставляет вас, так сказать, тикать.
— Что заставляет меня тикать! — Ее глаза гневно сверкнули. — Вы ко всем людям относитесь как к заводным игрушкам, которые тикают! Вы не думаете о них как о живых существах из плоти и крови, со своими собственными чувствами и желаниями.
— Я не люблю запутываться в чувствах и эмоциях других людей. Мне вполне хватает собственных.
— У вас нет чувств! Вы просто автомат, бесчувственно регистрирующий факты.
— В этом с вами легко согласятся мои критики, — саркастически ответил
Она мгновенно пришла в себя.
— Я совсем не хотела ударить вас побольнее, но вы меня загнали в угол. Вы со своей другой секретаршей тоже так обращаетесь, как со мной?
— Поскольку мисс Финк пятьдесят пять лет, и у нее кривые ноги, естественно, нет!
Незваная ямочка появилась и исчезла у нее на щеке, и, увидев ее, он подошел ближе.
— Простите меня, Энн, я не имел права целовать вас.., или следить за вами вчера. — Он отодвинул назад белокурый локон, упавший ей на лицо. Но локон обвился ему вокруг пальца, как золотое кольцо, и он помедлил, разглядывая его, и лишь затем убрал руку. — Вы меня простите?
— Конечно. — Забыв о ссоре, она подняла голову и увидела его лицо совсем рядом со своим. Если бы только он рассказал ей о Розали Дональде, признался, что был не прав, использовав ее как вдохновение”!
— Пол. — Голос ее зазвучал мягко. — Вы помните, Сирина вчера сказала, что для своей пьесы вы получили нужную информацию от какой-то девушки.. Это правда?
Вы не должны обращать внимание на все, что говорит Сирина, — беспечно ответил он. — Я уже как-то говорил вам раньше, что нахожу свое вдохновение повсюду. А что касается вас… — Он закурил сигарету и выпустил облачко дыма. — Я никогда не мог поверить в вашу историю о том, что вы не можете заполучить любого мужчину. Только пальчиком поманите, и за вами побежит любой.
Только не те, кого хочу я.
Да, — он совсем понизил голос, — даже те, кого вы хотите.
Она глядела на него во все глаза, боясь поверить тому, что было написано у него на лице.
Пол, вы считаете, что я скрываю от вас правду?
— Я не знаю, что и подумать! Единственное, что я знаю точно, это, что я не хочу, чтобы вы оказались лгуньей.
О, Пол! — Глаза ее наполнились слезами. Я должна вам кое-что рассказать.
Зазвонил телефон, и она с досадливым восклицаньем сняла трубку. Это был ее отец, и голос ее сразу зазвучал настороженно.
У телефона секретарь мистера Моллинсона.
А с вами говорит отец секретаря мистера Моллинсона! — По голосу было слышно, что Лоренса Лэнгема это забавляет.
Я не выдам тебя, Энн, не бойся, но мне хотелось бы поговорить с Полом.
Мистер Моллинсон здесь. Подождите, пожалуйста, одну минуту. — С пылающими щеками она передала трубку через стол. — Вам звонит Лоренс Лэнгем.
Пол схватил телефон и оживленно заговорил. Слушая разговор, Энн имела возможность понять, насколько хорошо Пол был знаком с ее отцом и вообще какие у них отношения. Хотя Лоренс Лэнгем и вырос в театральной среде, но то, что в течение многих лет он был кумиром публики, придало ему некоторую надменность, манеру держать себя на определенном расстоянии от людей, которое лишь немногие могли сократить. Судя по долгой дискуссии и тому, что и как во время нее говорилось, Пол явно принадлежал к этим немногим. Когда он, наконец, положил трубку, лицо его раскраснелось и, как всегда, когда он нервничал, он закурил сигарету и глубоко затянулся.