Приватное погружение

Райнеш Евгения

Тави запнулась о порог, расплескав воду из большого таза. Риа, которая уже прощупывала что-то по обнажённым плечам парта, обернулась и шикнула на неё:

– Ну чего ты там возишься?

Заскорузлая от крови рубашка валялась рядом с диваном.

– Давай помоги мне. Возьми тряпку, намочи и убери кровь с его тела. Только аккуратно…

Это тело точно было партнёрским. Таким же, как и у Айсика, и всё-таки немного другим. Не таким… совершенным что ли? Оно не давало ощущения надёжности. Хрупкое человеческое тело.

Тави собирала мокрыми тряпками потёки на руках, ногах,

плоском втянутом животе со светлыми вьющимися волосами, бросала эти тряпки на пол прямо на его рубашку и тут же брала чистые. Вода в тазу скоро стала мутной.

– Хватит, – сказала Риа. – Руки-ноги у него практически в порядке. Знаешь, что странно? Его били так, словно поставили главной целью изуродовать лицо. А всё остальное – на всякий случай. Кровь из разбитой головы. Порезано лицо и проломлен череп. Давай ножницы.

Когда Риа криво обрезала слипшиеся локоны, Тави зажмурилась. Только мельком она увидела рванную кожу, но воображение дорисовало образ выступившего в ране мозга этого несчастного парта.

«Зачем?», – малодушно подумала в этот момент Тави. – «Зачем я притащила домой этот ящик? А если он, вот этот вот, сейчас умрёт? А если не сейчас, а к утру? Как я буду объяснять в полпредстве, откуда у меня в доме мёртвый человек? Нездешний, мёртвый человек, да ещё и не мистрис?». Она только сейчас поняла, что имела в виду Риа, когда говорила о «большой проблеме».

– Готово, – произнесла Риа, и Тави открыла глаза.

Большой кусок от ещё одной чистой простыни, разодранной только что на тряпки, опоясывал голову несчастного. Риа не поскупилась, и бледное лицо со зловещими свежими потёками крови еле выглядывало из дебрей толстого кокона, наверченного на месте раны и прилегающих к ней окрестностей.

– Может, он и тронулся головой от удара, – сказала Риа, любуясь делом своих рук, – но это станет известно только, когда он очнётся. Я сделала всё, что могла. Сейчас проблема в ране на щеке. Порез глубокий, сильно кровоточит до сих пор. Его нужно зашить… Мы учили, только я не очень помню…

Она скорбно покачала головой.

– И ещё… Вносить изменения в лицо свитбоя…

Риа ещё раз посмотрела на сине-багряное месиво, выглядывающее из многочисленных слоёв повязки. В её глазах появилось что-то тоскливое, а затем решительное:

– Впрочем… Он такой юный. Смотри, у него щетина мягкая, подростковая. Если я попытаюсь зашить ему рану сейчас, ещё неизвестно, будет ли хуже. А вот если так и оставлю, ему, как свитбою, точно – хана.

Риа подошла к комоду, в котором Айсик хранил всякие мелочи. В том числе небольшую шкатулку с иголками и нитками. Недавно Тави доставала оттуда ножницы, и теперь открытый в спешке ящик угрожающе кренился из пазов, нависая над полом.

– А если кто-то узнает и решит, что я занимаюсь подпольным улучшением внешности, тогда хана мне…

Парт, до этого момента совершенно бесшумный, вдруг застонал.

– Лицо… – выдохнул он. – Не по лицу…

Услышав это, Риа решительно схватила шкатулку.

– Иголки – прокипятить, – таким тоном она, наверное, командовала в своём родильном отделении. Всё-таки Риа была очень решительной мистрис, в чём Тави в очередной раз с восхищением убедилась.

Она забрала из рук подруги шкатулку и побежала на кухню, чтобы поставить воду на огонь. В углу всё так же довольно ухал ушедший в себя Айсик. На панели питания индикатор светился уже мятным оттенком. Когда он переметнётся в пронзительно зелёный, супарт станет доступным для общения.

– Когда же ты уже закончишь? – в сердцах сказала Тави. – Постоянно тебя нет, когда так нужен.

Во время процесса зашивания Тави сидела на кухне рядом с Айсиком. Смотреть на это оказалось выше её сил. Когда она вернулась в комнату, Риа стояла у окна, разминая кисти рук. Небо заметно светлело, а со стороны Океана, невидимого, но ощущаемого, раздавались крики чаек.

Человек, наделавший такой переполох, утопал в пижаме Айсика, которая ему оказалась явно не по размеру. Весёлые дельфинята, к которым питали непонятную симпатию все супарты, резвились на рукаве, с лихвой закрывшем кисть. Рука, выбившись из-под одеяла, свесилась с дивана. Тави подошла ближе. Ей захотелось поправить эту беззащитную руку, но она не посмела притронуться. Только услышала, как дыхание парта становилось всё ровнее и спокойнее.

– Он теперь просто спит, – сказала Риа и вытерла пот со лба.

***

После бессонной ужасной ночи наступило усталое, вымороченное утро. И время для Риа отправляться обратно на Виру. Её выходные заканчивались, и как бы то ни было, Риа пришлось оставлять Тави наедине с возникшей проблемой. Вернее, с устроенной Тави самой себе проблемой, но суть от этого не менялась.

– Тави, немедленно сообщи о нём в полпредство, – сказала Ри с металлическими нотами в голосе. Только она могла так говорить. – Прямо сегодня и сообщи.

Лайнер, отправлявшийся на Виру, задрожал, а потом требовательно загудел. Его гладкие, обтекаемые бока блестели от брызг.

– Ладно, – кивнула Тави и поёжилась. Промозглость надвигающихся холодов уже не спасало даже яркое солнце. Океан дышал ледяными дождями. Пока издалека, но уже ощутимо. – Только я сама. Ты пока никому ничего не говори, хорошо?

Риа покачала головой:

– Ти, я пока никому не скажу. Только чувствую, добром это не кончится.

Даже когда она уже поднялась на борт и обернулась, чтобы привычно махнуть рукой на прощание, то не удержалась и укоризненно покачала головой.

Тави совсем замёрзла. Промозглость, которую она не замечала, пока провожала Риа, проникла, казалось, под кожу и кололась там ядовитыми иглами сразу ста морских ежей. Нужно достать дождевики и тёплые свитера для низкого сезона. Как бы Тави не сопротивлялась неизбежному (ей казалось, что чем дольше она тянет с разбором низкосезонных вещей, тем позже он наступит), очевидность неумолимо холодила щёки, ноги, руки и все прочие части тела.

Тави задумалась, как бы незаметно сплавить в утиль любимую шапку Айсика, в которой он смотрелся полным идиотом, но категорически напяливал на себя каждый раз, как начинался низкий сезон, и не заметила, как дошла до дома. Она уже собиралась подняться на крыльцо, когда услышала громкий звенящий голос: