Привет! Это я... (илл. Грёнтведт)
Шрифт:
НЕТ! Не буду больше о них думать! Я беру карандаш и делаю запись в дневнике.
Дорогой дневник!
Я тоже напишу список, как мама, Впрочем, я и так составляю списки всю жизнь. С того времени, как научилась писать. Пишу списки почти каждый день. Ко они у меня намного интереснее, чем мамины. Я записываю всякие прикольные вещи. Например:
1: города и страны, в которых я побывала
2: города и страны, в которых хочу побывать
3: всех животных, которых я когда-либо видела
4: мои любимые блюда
5: мои нелюбимые блюда
6: бутерброды, которые я люблю
7:
8: всё, что люблю из сладкого
9: что не люблю из сладкого
10: мальчиков, которые мне нравятся (это могут быть мальчишки из нашей школы, певцы, спортсмены, актёры — кто угодно. Но только не ученики средней школы и не писатели!!!!!!!!!
11: мальчиков, которые мне не нравятся!!!!!!! (С…..!!!!!!!! Кстати, когда он стоял и таращился на красное пальто этой кривляки Анникен, выглядел он совсем по-дурацки. Ну, может, не по-дурацки, но всё же… Но я больше никогда не позову Анникен к себе домой! Влюбилась в Стиана! Ты посмотри на неё! Стиана, всего-навсего! Который только и знает, что корпеть над учебниками, а на гитаре-то играет… ну, так себе играет… Вообще-то в последнее время он стал лучше играть. В прошлый раз, когда я была у моей бывшей лучшей подруги, у Хелле, Стиан играл на гитаре песни группы DumDum Boys, я слышала. (В общем, хорошо играл…)
12: вещи, которые мне хочется получить (но уж, конечно, не красное пальто, как у Иселин и Анникен, ещё чего! Я больше его не хочу. Красное-ужасное!!!!!!!!)
13: все средства, от которых у меня вырастут длинные волосы
14: все девочки, на которых я хочу быть похожей (по внешности)
15: все лауреаты конкурса «Мелодия Гран При» с 1984 года и до наших дней (в национальных и в международных финалах)
16: все, кто МОГ бы победить в этом конкурсе за это время
…и ещё много разных интересных списков.
Уф-ф! Меня затошнило, потому что я писала и рисовала, пока мы ехали в машине… Закрываю дневник, чтобы Эрленд не прочла, и кладу его на колени. Смотрю в окно, борюсь с тошнотой. Это трудно, потому что дорога сильно петляет. Смотрю на встречные машины, которые со свистом проносятся мимо. Большинство машин цвета «белый металлик».
Белый металлик и «зебра»
Каждый раз, когда скучно, я составляю списки всего того, что придёт в голову. В школе на переменах, если не хочется общаться, я пробираюсь на учительскую парковку. (Ученикам туда вход запрещён.) Там можно написать множество самых разных списков. В основном они связаны с автомобилями.
Сначала я перечисляю номера машин. Если ещё не прозвенел звонок, составляю список цветов, какие бывают у машин. Потом сортирую цвета: вначале записываю те, что встречаются чаще всего, и по убывающей дохожу до самых редких. Первым почти всегда стоит «серебристо-белый», или «белый металлик», как поётся в песнях DumDum Boys.
Один раз в мой список попал лиловый автомобиль! Этот список из всех мой самый любимый. Хелле мне ужасно завидовала — ей тоже хотелось занести лиловый в свой список. Зато в одном из её списков есть канареечно-жёлтый автомобиль. Я надеюсь, что и мне когда-нибудь попадётся такой. Или в полоску, как зебра! Мы с Хелле договорились: если до её восемнадцатилетия (она младше, чем я) нам не попадётся ни один полосатый автомобиль, то мы вместе купим машину и покрасим её в полоску!
Интересно, действителен ли ещё наш договор?..
Засунув дневник в рюкзак, я достаю mp3-плеер. Эрленд спрашивает, что я слушаю, и пытается стащить с меня наушники.
— Ничего я не слушаю! Отстань! — я шлёпаю её по руке.
Эрленд хнычет и гнусавым голосом докладывает маме с папой, что я её бью.
— Ну-ка прекратите безобразничать, — велит папа и строго добавляет специально для меня:
— Ода, у нас в семье — никаких драк!
— Я её не била! Просто отстранила, чуть-чуть, — говорю я. — Она срывала наушник у меня с уха! Могла ухо оторвать! — кричу я.
— Да уж, конечно! — вопит Эрленд и показывает язык.
— Папа! Эрленд мне язык показывает! — кричу я.
— Девочки, прекратите сейчас же! — мама обернулась и смотрит на нас очень строго.
У меня в голове всё кипит и булькает, как в котле. Я так разозлилась! Хочу отомстить. Эрленд — ТАКА-А-А-Я идиотка! Но вместо этого я закрываю глаза и считаю про себя до десяти. Не могу же я связываться с сестрой-малявкой…
— Ты у меня ещё получишь, — тихо говорю я ей и отворачиваюсь.
Смотрю в окно. Мимо летят деревья, одно за другим. Только одни деревья. Эрленд что-то говорит, но я не слышу. Я включила плеер так громко, чтобы он перекрывал голос сестры. Он перекрыл ВСЁ. Единственное, что мне было слышно, это немного хриплый мужской голос: «Весь год был как мягкая рухлядь. Весь год был как брошенный хлам».
Я подумала: это он про меня.
Город-рукавичка
Направляясь к Бабушке, мы всегда проезжаем через крохотный городок (или это посёлок?), такой маленький, что его даже не называют городом. Папа говорит, что это «рукавичка», то есть там должно быть тесно. Но я не вижу никакой тесноты: там всё луга, луга, и дома стоят — не скажешь, что плотно. Вернее будет сказать, что они очень далеко друг от друга. Здесь живут дядя Торлейф и тётя Ингьерд. Их дочки Сильви и Хелена (мне они двоюродные сёстры) уже взрослые и давно живут не дома.
Поскольку в городке так мало жителей, то у них всего, что нужно, имеется по одной штуке. (Мне нравится. Очень красиво и уютно. Удобно и легко. Не приходится выбирать особенно долго — не из чего.) Один отель, он называется «Отель», одна пивная — «Пивная», и один дом для молодёжи, называется «Дом». Ещё у них есть кинотеатр с одним залом, называется «Кино». (Там продают ма-аленькие жёлтые билетики — всё равно как билеты на паром или для школьной лотереи на праздник 17 Мая [4] .) Когда я рассказала Хелле о том, что в этом городке всё только в одном экземпляре, она очень удивилась, составила список и внесла туда все остальные заведения, которые мы не назвали, но которые могли бы быть. И названия написала: Школа, Магазин, Автозаправка, Киоск, Парикмахерская, Библиотека…
4
17 Мая — День Конституции Норвегии, главный национальный праздник страны. — Прим. ред.
Но я сказала — городок такой маленький, что в нём даже нет настоящей библиотеки, а есть библиотека-автобус. Передвижная.
— Прикол! Библиотека-автобус! — сказала Хелле. — Значит, он останавливается на остановке, которая называется «Остановка автобуса», и мы с тобой тогда…
Чёрт! Ну почему я всё время думаю о Хелле?! Нужно думать о чём-нибудь таком (о чём угодно), что с ней никак не связано!!!
То, что не СВЯЗАНО с Хелле
Каждый год в мае в наш город приезжает «Тиволи» с разными аттракционами. И ещё один раз приезжает летом.
Но я туда почти не хожу, потому что папа считает, что «Тиволи» — это ерунда и глупости. (Мама говорит, это потому, что сам папа не выносит каруселей: при одной только мысли о каруселях ему становится плохо. Но, как говорит мама, он не хочет в этом признаваться.)
И ещё папа не любит никаких сластей!
Ну совсем никаких! Его возмущают сахарная вата и всякие другие сладкие приколы на палочках — даже леденцы (всё это продают в «Тиволи»).
Он говорит, что это ужасно: «Сама подумай — ты впихиваешь в себя весь этот сахар! Фу!»
Особенно папа ругает всё, что на палочках, потому что, по его словам, дети то и дело вытаскивают их изо рта и обклеивают всё вокруг сладкими слюнями. Ну просто поросячьи радости! (Видел бы он маргинала, как тот ел сахар, стоя, прямо из сахарницы!)
Между прочим, я написала стихотворение про леденцы и про всё такое:
Считает папа — вредно всё, что сладко. Пусть вредно, всё равно я это ем! Наш папа — друг здоровья и порядка, И сладкой ваты он не ест СОВСЕМ! «Ну как ты можешь свинничать так, Ода?!» (Какие они скучные, отцы!) А я борец за сладкую свободу, За «вату», чупа-чупсы, леденцы! Не понимаешь ничего ты, папка! Ведь это кайф, что зубы склееНЫ! Я так люблю хрустеть, сосать и чавкать, И руки липкие для счастья мне нужны!