Привычка выживать
Шрифт:
– Во мне внезапно появился дух соперничества.
Объяснение так себе, но сойдет для темных времен.
Джоанна Мейсон может подкрадываться к своим жертвам незаметно, когда хочет.
– Хорошо, Вольт, тогда давай поиграем, - говорит с ядовитой улыбкой. – До этого момента я плевать хотела на это шоу и это интервью, но раз речь пошла о соперничестве… - она игриво подмигивает и бросает пакеты с покупками в угол, почти не слыша возмущенный этим поступком писк Эффи. – Они хотят шоу, Вольт. Они получат шоу, так? – и оборачивается в Энорабии. – Ты не участвуешь.
– Это еще почему? –
– Ты дисквалифицирована за выступление раньше срока.
– Черта с два, - вторая закатывает глаза. – Просто скажи, что я уже выиграла.
– Черта с два! – седьмая отбирает у Бити бутылку. – На что играем?
– На хорошие манеры, - возмущенно говорит Эффи, водружая пакеты с покупками прямо на стол перед Мейсон, и забирает у нее же бутылку. – Тебя не учили, что пить из бутылки некрасиво?!
– По крайней мере, теперь ты не протестуешь против моего пьянства, - усмехается та в ответ.
– Так что получит тот, кто выиграет?
Все собравшиеся на кухне напряженно думают. Пытаются, по крайней мере. Бити слишком пьян, чтобы думать. Энорабия слишком ленива. А Мейсон, кажется, хочет выиграть просто так. Когда на кухне появляется Эбернети, и спокойно выслушивает новый абсурдный спор, он тоже начинает размышлять о том, чтобы ему такое затребовать, но, в конечном счете, так же отчаянно тупит. Пит, которого кухня манит сама по себе, уточняет, кто будет выбирать победителя, и Каролина вызывается быть судьей, но ее кандидатуру все резко отвергают.
– Она – твоя нянька, - Джоанна показывает на Энорабию. – Он – твой учитель рисования, - обстреливает глазами Пита. – И у тебя очевидная слабость к Китнисс Эвердин. И еще очевидная неприязнь ко мне, - и Каролина вынуждена признать правдивость сказанного.
– Разве Китнисс участвует? – уточняет Хеймитч, не скрывая своего удивления.
– Она – доброволец, - хмыкает Джоанна. – Она доброволец во всех играх, даже в тех, о существовании которых не подозревает.
Когда заканчивается бутылка, начатая Бити, Хеймитч ворчит, что на всех алкоголем не напасешься, но все-таки притаскивает еще одну. Веселье в самом разгаре; ни у кого из присутствующих нет на сегодня никаких планов, и все пьют. Эффи морщится, но тоже пьет маленькими глотками, причитая, что ее обязательно уволят, что ей предстоит тяжелый разговор с Плутархом о ее неспособности держать под контролем неуправляемую свору вверенных ей победителей, но ее причитания с легкой руки Хеймитча превращаются в новые тосты.
Их никто не контролирует. Их посадили в прозрачное здание, им прочитали список запретов, которые можно нарушать и оставили в покое, чтобы посмотреть, что они все с собою сделают. Им дали свободу – не ту свободу, которой можно гордиться, а ту, которая сводит с ума. Что ж, они с удовольствием будут сходить с ума в прозрачных стенах, в обществе людей, которым им так же противны, как и они сами себе противны.
Мигание чертового света несколько портит атмосферу.
– В последнее время он только и делает, что мигает, - замечает с неудовольствием Джоанна.
– Некоторые районы
Договорив, он мечущимся взглядом обводит собравшихся, и собравшиеся взрываются от комментариев. Шум неимоверный, и Хеймитч ловит момент не только шума, но и разговорчивости Бити.
– Напомни мне, над каким важным проектом ты работаешь сейчас? – Хеймитч подсаживается ближе к объекту своих допросов. Алкоголь позволяет ему обнаглеть и подвинуть Энорабию, которая, впрочем, давным-давно ушла отсюда с Каролиной, поэтому подвинуть ее ничего не стоит.
Бити хмельно улыбается.
– Это смертельное оружие? – задает Хеймитч с легкомысленной улыбкой наводящие вопросы.
Бити улыбается еще шире.
– К черту смертельное оружие, Эбернети. Мы уже выиграли чертову революцию, кого нам еще прикажешь убивать? – он обнимает своего собеседника за шею, и пытается шептать ему на ухо. – Мне никогда не говорят всей правды, веришь? Даже тогда, когда я разрабатывал чертовы двойные бомбы, я не знал, когда и где их будут использовать. Никто не знал, ни я, ни Гейл. Сейчас мы работаем над техникой распыления удобрений для одиннадцатого дистрикта. Без этой чертовой установки мы все умрем с голоду зимой. По крайней мере, пока я в этой легенде уверен.
Вдвоем они весело хохочут.
– Мы выиграли чертову революцию, слышишь? – спрашивают друг у друга, а потом вопрос идет в массы, и возникает новый тост, и алкоголь заканчивается раньше, чем начинаются душевные разговоры, в которых чужие тайны срываются с дрожащих губ, потому что все выходит из-под контроля.
– Хреновый из тебя шпион, - ядовито усмехается Мейсон, когда Хеймитч выбирается на балкон, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Эбернети не спорит, но слова возражения у него все равно могли бы найтись.
– Где сейчас Китнисс? – спрашивает он, расправляя плечи. Джоанна пожимает плечом. У Вольта депрессия, и он не отслеживает передвижения всех по зданию. Скорей всего, Огненная Девочка на своем этаже, или на тренировке. Ей все равно нельзя покидать этих стен – она ведь вроде как мертва для всего мира.
Джоанна рассеянно думает о том, что она не отказалась бы сейчас побыть среди мертвых.
Среди мертвых им всем – самое лучшее место.
…
Том выглядит несколько шокированным, когда Бити предстает перед камерами в нетрезвом виде, с очками с треснутым стеклом, и не хочет выпускать из рук початую бутылку. Бити отказывается перенести чертову запись на другой день, грузно опускается в неудобное кресло, пытается принять удобную позу, и в результате закидывает ноги на стол, залпом выпивает стакан воды и складывает руки на животе.