Приют одинокого слона, или Чешские каникулы
Шрифт:
Странно, но калитка оказалась открытой. «Форд» стоял на улице.
Пожав плечами, Лора подошла к крыльцу, поднялась по ступенькам и хотела уже открыть дверь, но вдруг услышала совсем рядом голоса. Генкин и... Лидин.
Кто это говорил, что, подслушивая, можно узнать много интересного?
Вокруг дома шла неширокая терраска с низкими перилами. Лора, прижимаясь к стене, подошла к окну. Здесь? Нет, похоже, дальше. Она попыталась сообразить, что же там находится. Спальня
– Так, так... Не останавливайся!
– Я не могу больше!
– простонала Лида.
– Можешь! Еще как можешь!
Лорино воображение нарисовало совершенно неэстетичную картинку. Скорее даже шарж или карикатуру. Она осторожно заглянула в окно и чуть не фыркнула - настолько действительность оказалась не похожа на фантазию. Действительность была гораздо грубее.
Лора едва сдерживалась, чтобы не расхохотаться. Лидка - порнозвезда! Мисс непорочность! Мисс целлюлит! Может, оттого и непорочность, что целлюлит?
Похоже, с Лидкой шантаж еще только в первой стадии. Завязка есть, попалась на крючок рыбешка. Вот визгу-то будет, когда он начнет ее раскручивать!
Лора шевельнулась неловко и задела локтем карниз. Лида вздрогнула, обернулась, и, прежде чем Лора успела отпрянуть, их глаза на секунду встретились.
Скажет Генке или нет? А впрочем, не все ли равно!
* * *
«...Теперь я побывал везде. Только к своему дому их не повел. Слишком больно. Наверно, от волнения мне стало совсем нехорошо. Сначала был соседний двор - туда мы заходили с Цезарем, когда была плохая погода и ему надо было сделать по-быстрому свои дела. Он предпочитал самое крайнее дерево. Усаживался под него и жалобно озирался по сторонам. Мой любимый Швейк говорил, что в этот самый момент собаки боятся, как бы их не украли, когда они совершенно беспомощны. Старушка, которая вечно звала на весь двор свою подругу пани Ружичкову, - она и тогда уже была старая, как мир. И точно так же голосила, с совершенно невероятными пляшущими интонациями.
Они смотрели на меня, и у них в глазах был страх. Как будто сама смерть прошла рядом.
Мой двор... Все такой же тесный и грязный. Пекарня, откуда в дом стаями бежали мыши, тараканы и муравьи. Я стоял у закрытой двери подъезда, смотрел на свои окна, крайние на последнем этаже. Я шел по своим следам, чтобы попрощаться с самим собой.
Я снова стал пятнадцатилетним подростком, который после школы выходит погулять с собакой, роскошной гладкошерстной таксой по имени Цезарь. Это в миру, а по документам он был Цир фон Авора, аристократ с манерами мальчиша-плохиша. У подъезда обычно ставили серебристое «Вольво», и Цезарь первым делом задирал лапу на его правое заднее колесо. Мы шли по Юнгманновой к Карлову намнести, и Цезарь блестел на солнце, как надраенный ваксой сапог. Он бежал, перебирая короткими кривыми лапами, высунув язык, и оборачивался изредка: ну как, ты еще не отстал?
Он умер, когда мне было двадцать, еще не очень старым. Умер от рака. У него отнялись задние лапы, он ходил под себя и без конца кричал. Он не мог даже выйти мне навстречу - мог только волочить неподвижную заднюю часть, перебирая передними лапами, скользя по линолеуму, падая, оставляя за собой длинный мокрый след. Мы никак не могли решиться усыпить его, хотя и знали, что Цезарь мучается. Надеялись вылечить...»
* * *
1 января 2000 года
– Мишка, как там угли, прогорели?
– крикнул из кухни Макс. Похоже, в процессе маринования мяса вином он успел основательно, до стеклянного глаза, намариноваться сам.
– Ужас как жрать хочется.
– Не совсем. Слишком много дров.
– Так ведь еще и протопить надо было. Слушайте, братцы, боюсь, нам сегодня придется спать в шубах. Холод страшенный. А снег все валит. Может, позвонить еще разок в полицию, спросить, когда по прогнозам нас спасут.
– Не получится, - возразила Оксана, которая понуро сидела у самого камина, накинув, тем не менее, на плечи куртку Вадима. Вадиму показалось, что ее бьет дрожь.
– Я уже думала об этом. Батарейка у телефона села, а зарядить, сам понимаешь, нечем. А холод действительно собачий. Слушайте, может, нам стоит спать сегодня здесь? Разложим диван, кресла сдвинем, на пол - шкуру, матрасы накидаем. Дежурить будем по очереди, чтобы камин не погас. У нас так вообще колотун в комнате, напротив-то окно открыто.
– Нет уж, - возразил Макс.
– Вы как хотите, а я вповалку спать не люблю. К тому же два индейца под одним одеялом никогда не замерзнут. Правда, Лорик? Кстати, а где Лорка?
– огляделся он по сторонам.
В холле и раньше было довольно мрачно, а часа в четыре стало совсем темно. Фонари и свечки, запас которых сильно поредел, решили пока не зажигать, сумерничали около камина, который давал немного света.