Приют одинокого слона
Шрифт:
– Тогда почему она не Садовскиева?
– Польские фамилии и им подобные - исключение.
– Вечно у нас Ксюша - исключение, - зло бросила Лида. Так же зло зыркнув в Мишину сторону, она села на кушетку.
Капитан попытался было говорить по-русски, но буквально через пару фраз понял, что дело безнадежное, и перешел на чешский. Попов, вздохнув тяжело, принялся переводить:
– Пан капитан хочет знать, действительно ли отношения между вами и убитым были дружескими? Не было ли в прошлом каких-то ссор, конфликтов?
– Не было, - за всех ответил Вадим.
– А между тем,
– Не морочьте нам голову, Олег Георгиевич, - возмутился Вадим.
– Вы хотите сказать, что этот провинциальный полицай за сутки откопал что-то за тридевять земель? Да наша доблестная милиция даже для своего родного дела за сутки мало что нароет, а уж неизвестно для кого - не смешите!
– Вы недооцениваете личные связи, - изобразил саркастическую усмешку Попов.
– У пана капитана брат в Праге, крупный полицейский чин. А у этого самого чина - обширные дружеские связи в России, в том числе и в Петербурге. Позавчера вечером капитан через брата связался с Питером. Сегодня утром пришел факс. Краткие досье на каждого из вас. Сутки - это ведь не так мало, как вам кажется. Было бы желание. Так вот, в частности, Вадим Аркадьевич, есть сведения, что у вас с Савченко был серьезный конфликт. Полагаю, что не только у вас, потому что опять же есть сведения, что вы все не общались с убитым достаточно длительное время.
– Это был не конфликт, - отчеканил Вадим.
– Просто небольшое разногласие. А не общались... Вы что, со всеми своими друзьями каждый день видитесь? Все люди занятые, никак не получалось собраться.
– Прекрасно.
– Попов переговорил с капитаном и снова повернулся к ним: - Пан капитан хочет допросить вас по отдельности. Подождите, пожалуйста, в коридоре. И учтите, господа, вам делают большое одолжение. По-хорошему, вас надо было бы отвезти в участок и допрашивать там.
В комнате с капитаном и Поповым остался Макс, остальные вышли.
– Молчите!
– прошипела Лида, обращаясь ко всем сразу.
– Это все блеф. Им надо нас запугать, перессорить. И чтоб мы начали стучать друг на друга.
– Лидуня, - устало вздохнула Оксана, - да нас и ссорить не надо. Мы и так уже перегрызлись все. А все, что мы можем друг на друга настучать, делу все равно не поможет. Если, конечно, сочинять не будем того, чего не было. Кстати, где все-таки дневник?
Ответом было молчание. Миша плечами пожал, остальные и вовсе сделали вид, что не слышали вопроса.
Капитан с помощью Попова пытал их до самого обеда. Выходя из комнаты, каждый прятал глаза и на вопросы типа "Ну как там было?" старательно отмалчивался: "Да так, нормально. Ничего особенного".
Вадим зашел в комнату последним. Капитан выглядел довольным, Попов - напротив, злым и усталым. Рядом с тем и другим лежало по стопке исписанных листов.
– Садитесь, Вадим Аркадьевич, - Попов кивнул на кресло. Сам он сидел на кушетке, положив на колени черную кожаную папку. Капитан примостился на кровати у тумбочки.
– Ваши друзья рассказали много интересного. Непонятно одно. Почему молчали раньше? Допустим, я понимаю ваше молчание при общем... общей беседе. Каждому хотелось выглядеть перед другими белым и пушистым. Но еще там, в доме покойного? Почему никто из вас не говорил правду?
Вадим понял: кто-то раскололся. Как сухое полешко. Кто-то один? Или все? И что именно было сказано? Спрашивать бесполезно - как же, тайна следствия! Как бы там ни было, он не собирался следовать их примеру. Он будет говорить только то, что уж никак не сможет повредить Оксане.
– Простите, Олег Георгиевич, - начал он, пытаясь потянуть время и выбрать правильную линию - как не раз делал в суде, когда прокурор или адвокат противной стороны делали неожиданный выпад.
– Я уже спрашивал вас об этом, спрошу еще раз. Какое отношение вы имеете к следствию? Вы - просто переводчик и оформитель документов. Или я ошибаюсь?
– Вы ошибаетесь, - Попов бросил короткий взгляд на капитана, который напряженно прислушивался к их диалогу, пытаясь уловить суть сказанного.
– Нет, вы правы, я действительно не имею отношения к следствию. Но так уж вышло, что я - уши и язык пана капитана, поэтому мне приходится вникать во все. Je to tak?27 - он повернулся к капитану и перевел ему, в чем дело. Тот кивнул.
Вадим лихорадочно соображал. Что он может сказать, чтобы, с одной стороны, не бросить лишний раз тень на Оксану, а с другой, чтобы не создалось впечатления, что он недоговаривает: любить так любить, стрелять так стрелять? Говорить ли про шантаж? А про Генкин дневник?
А может, его просто на пушку берут? Может, никто ничего не говорил, а? Может, он их последняя надежда - вот и ловят? Ничего себе функельшпиль28.
Попов словно прочитал его мысли:
– Вадим Аркадьевич, вы, на мой взгляд, наиболее здравомыслящий человек из всей компании, тем более юрист. И сейчас наверняка думаете, не ловушка ли это. Я не буду взывать к вашей совести и гражданскому долгу - нечего демагогию разводить. Видите это?
– он помахал в воздухе густо исписанными листами бумаги.
– Это показания ваших друзей. Про шантаж. И про дневник, в котором написано, что у Савченко была саркома.
Услышав слова "Савченко" и "саркома", капитан сказал какую-то короткую фразу.
– Результат экспертизы будет готов завтра, - перевел Попов.
– Ну так что, будем рассказывать?
Капитан задавал вопросы, Попов переводил, Вадим отвечал - осторожно, будто шел по минному полю. Как и в первый раз, большинство вопросов было об Оксане.
– Нам сказали, что у вашей жены был конфликт не только с Савченко, но и с Бельской. Будто бы Бельская говорила, что слышала о ее разговоре с Савченко.
– Я при этом не присутствовал. Можно узнать, кто именно это сказал?
– Глупый вопрос. И странно слышать его от вас. Разумеется, нет. А вы знаете, что ваша жена приходила в комнату к Савченко после того, как погас свет?
– Нет. Сначала я был внизу, а потом вместе с Оксаной. При мне она никуда не выходила.
– Ваша жена первая сказала, что Савченко убит, а не погиб в результате несчастного случая?
– Да. Но разве это говорит о том, что убийца - она?
– Ваша жена сама вызывалась пойти в комнату Савченко и поискать наркотик для Бельской?
– Попов проигнорировал вопрос Вадима и даже не стал его переводить.