Приют ветеранов
Шрифт:
Прежде всего связаться с Гуроном. Вероятнее всего, Армия Бахугу появится именно с той стороны, где уже находятся ее разведчики. А кроме того, надо этих парней не терять из виду, чтобы они не нагрянули сюда как раз во время погрузки и отъезда. Пусть думают, что здесь полный покой и нет никакой опасности.
Да, вот еще. Как только все будет готово, каким-то образом сообщить Берфигту в Москву — по спутниковой связи скорее всего, — что графики меняются, спросить, остается ли при этом в силе маршрут и готов ли он будет принять груз раньше условленного срока. Если нет, пусть ориентирует на любую часть света, где можно будет переждать эти десять-пятнадцать дней. Берфитт, понятно, взбесится, однако поймет, что другого выхода просто нет.
Урбс опять кивнул и принялся вызывать Гурона.
Докинг и Милов переглянулись. Радиотелефон зажужжал снова. Докинг пожал плечами. Милов решился.
— Эй, ты… Как отзываешься на вызов?
Связанный Гурон, сидевший, привалясь спиной к колесу джипа, только усмехнулся. Телефон прожужжал еще раз. Докинг взял кинжал — его, Гурона, кинжал, каким бриться можно. Попробовал на ногте. Спросил:
— Щекотки боишься, а?
Гурон сперва не поверил, но, глянув в темные, напряженные глаза англичанина, увидел в них холодную решимость. Разжал губы:
— Шестнадцатый, шеф.
— Пароли, коды? Гурон качнул головой.
— Обходимся.
Тогда Милф, вытянув антенну, включил аппарат. Губы прикрыл носовым платком.
— Шестнадцатый, шеф…
Докинг подумал, что Милову, к счастью, не нужно имитировать акцент: произношение его, в чем-то неуловимом не английское, было похоже на речь Гурона, для которого этот язык тоже не родной.
— Где ты? Я тебя искал там, куда тебе было сказано…
Ага, пользуется направленной антенной.
— Там пусто, шеф. Я вернулся к машине.
— Почему не сразу ответил?
— Могли бы услышать. Слишком близко от этих.
— Они все там? Что делают? Милов очень натурально вздохнул.
— Обедают, с выпивкой.
— На связь с кем-нибудь выходили?
— Да нет, не слышно было.
— Ты хорошо укрыт?
— Надежно.
— Молодец. Теперь слушай: крайняя внимательность! Ожидается, что с той стороны, где ты с ними находиться, пойдет отряд таких же, как они, бахутских парней. Пойдет на нас. Твое дело — ювремя заметить и предупредить меня. Усвоил?
Милов стрельнул глазами на Докинга. Тот — на Гурона:
— Согласие и выполнение? Быстро и тихо! Тот сообразил.
— Так точно, шеф!
Милов повторил слова в микрофон.
— Плохо тебя слышу, — сказал Урбс.
— Они не так далеко, шеф.
— Ага, понял. Значит, не забудь: как завидишь — доложишь немедленно и с подробностями, насколько сможешь. Сколько, как вооружены… И тогда за ними по пятам, со всей осторожностью. Как только ты просигналишь, дам команду всем остальным, чтобы стягивались к тебе. Окажетесь у них за спиной, дальше видно будет. Вопросы есть?
— Никак нет, шеф.
— Действуй.
Урбс отключился. Милов утопил антенну в корпусе рации.
— Он предполагает нападение Армии Бахуту. Боюсь, как бы это нам не помешало. Докинг улыбнулся.
— В этом районе вся Армия Бахугу — это мы с вами.
— Ах, вот как? Ну, тогда все в порядке. Можно готовиться к визиту. Как только стемнеет…
— Нет, Дан. Ближе к утру. Когда сон крепче.
— О'кей.
— Да как же ты!..
Больше Урбс ничего не мог выговорить от возмущения и злости. В руке его был скальпель, и он поймал себя на том, что начал уже заносить эту руку — для удара, наверное? — забыв о пациенте, что лежал на столе со вскрытой грудной клеткой, причем вскрытой не в первый раз. Движение шефа не ускользнуло от доктора Курье, Он выставил руки перед собой, словно защищаясь; в правой руке у него тоже был скальпель, потому что он оперировал сейчас за другим столом. Со стороны это, пожалуй, было похоже на начало поединка: два фехтовальщика в стойке друг против друга, только вместо шпаг оружием служат хирургические ножи… Урбс первым опомнился, опустил руку.
А причина его срыва была и в самом деле серьезной. Вот уже пятый час подряд они оперировали, как на конвейере: грудная клетка, где одного легкого уже не было (его удалили раньше) — грудина — ребра — заполнитель извлечь — нужное поместить — закрывать — шить. И еще раз. И еще. И еще. Все шло благополучно до последнего мгновения, 'когда доктор Курье неудачно двинул тем самым скальпелем, что держал сейчас в пальцах. Нет, он не сделал никакого дополнительного, не обязательного или вовсе не нужного разреза. Гораздо хуже. Он задел острием инструмента то, что было уже аккуратно помещено в грудную полость. Необычайно прочный на разрыв пластик оказался легко уязвимым для хорошо заточенной стали; он рассекся, и в образовавшуюся прореху немедленно посыпалось содержимое — мелкие, вроде песка, темные кристаллики. Заскользили, влажнея от крови, слипаясь в комочки. Растерявшийся доктор ухватил пакет, но, вытаскивая, просыпал еще больше — на стол, на пол, уже достаточно грязный. Тут-то Урбс, обернувшись на невольный вскрик Курье, и набросился на него.
— Я устал… — пробормотал доктор в свое оправдание. — Нельзя же так…
Урбс, презирая Курье, даже не стал ему отвечать. С полминуты постоял, напряженно размышляя. Этот пакет потерян безвозвратно: не станешь же собирать все просыпавшееся, вытаскивать из операционной раны… «Господи, ну и послал ты мне специалиста!..» — в аварийной ситуации Урбс вспомнил Бога, без мыслей о котором прекрасно обходился уже с молодых лет. Ну что ж, одно место потеряно. Как объяснить это, будет время подумать, во всяком случае — не рассказом о том, что на самом деле только что произошло. Мало ли на что можно свалить: и то нападение, от которого они ухитрились отбиться, и то, что еще только предстоит…
— Ну что вы стоите, как пугало! — прикрикнул он на врача. — Действуйте! Время идет!
Совсем струхнувший доктор присел, сгребая кристаллики на полу в кучку…
— Идиот! Оставьте, это не спасти! Берите новый кубик! И заканчивайте с этим, вон уже следующий готов…
Доктор послушно разогнулся, вернулся к столу. Мисс Кальдер, невозмутимая, как всегда, уже протягивала ему пакет.
— Но смотрите! — все же предупредил Урбс. — Если еще раз позволите себе такое… я вас самого на стол положу! Я из вас сделаю ветерана!