Приз для принцев
Шрифт:
— Я подружилась с ним. Кроме того, разве мы с ним не родственники? Успокойтесь, у вас нет причин для ревности, он — просто старый глупец. Я с ним справлюсь.
— Не нравится мне это, — пробормотал Стеттон.
Алина рассмеялась:
— Уверена, что вы достаточно цените себя, чтобы не опасаться такого старого истукана, как генерал. С другой стороны, вам лучше бы знать… если уж я предпочитаю вас всем прочим… но я и так слишком во многом призналась.
Она заглянула ему в глаза, потом быстро отвела взгляд, будто испугалась выдать свои мысли.
— Призналась! —
— Что я могу сказать? — Она притворилась, что колеблется, и вполне добилась успеха — лицо ее порозовело.
— Скажите мне, что вы меня любите!
— Ну… да… немного.
Стеттон заключил ее в объятия. На какое-то мгновение она поддалась ему, но потом отодвинулась:
— Ну, теперь… вы знаете, что должны быть терпеливы.
— Не могу этого обещать, — признался Стеттон, коротко вздохнув. — Но я не буду докучать вам. Вы достойны того, чтобы ждать вас всю жизнь; вот увидите, это не просто слова. Но я должен видеть вас каждый день… не отказывайте мне в этом… ведь я могу помочь вам.
— Да, можете помочь, теперь, когда вы благоразумны, — сказала Алина с нежной и дразнящей улыбкой.
— Пусть будет благоразумие, если нет других удовольствий. — Стеттон был совершенно очарован. — Скажите, что я могу сделать?
Алина ждала этого вопроса. Она посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц:
— Так много, что даже не знаю, с чего начать. Конечно, в первую очередь это касается денег.
— Конечно, — согласился Стеттон, целуя ее пальцы.
— Прежде всего, — продолжала Алина, — чтобы мой план в отношении Виви оказался успешным, мы не можем оставаться в отеле, даже в «Уолдерине». Мы должны иметь дом на Аллее. С выездами и слугами.
Стеттон, нахмурившись, вскинул глаза. У него и в мыслях не было начинать с такого уровня. Одна аренда обойдется в пятьдесят тысяч франков.
— Но я не понимаю, зачем… — начал он.
— К счастью, с этим все уже улажено, — сразу прервала его Алина, заметив, что он нахмурился. — Генерал Нирзанн предложил мне воспользоваться его домом, а он пока будет занимать комнату в «Маризини-Палас».
Он, знаете ли, холостяк. Его это очень устраивает.
То, что генерал Нирзанн был бедняком, живущим на жалованье и уж никак не мог быть собственником дома на Аллее, Стеттон не знал. Поэтому он подумал, что вряд ли можно посчитать случайностью готовность Алины жить в доме, принадлежащем генералу. И сказал саркастически:
— Да, я не сомневаюсь, что это хорошее предложение. Но вы не должны его принимать.
— А я уже приняла, — ответила Алина.
— Тогда вы должны передумать и отклонить предложение.
— Стеттон, вы положительно ребенок. Но у меня должен быть дом.
Последовала пауза, после которой молодой человек сказал:
— Значит, арендую дом.
Алина опустила глаза, чтобы он не заметил торжествующий огонек в них, и сказала:
— Это будет дорого.
— Я могу себе это позволить, — откликнулся Стеттон.
— Он должен быть обставлен.
— Конечно.
— И нам нужны выезд
— Естественно.
— Значит, это решено?
Вместо ответа, Стеттон поцеловал ее руку. Они поговорили еще немного, обсудив детали этого нового соглашения, и молодой человек собрался уходить. У дверей он обернулся и сказал:
— Кстати. У меня в Маризи есть один-два друга. Вы позволите мне их представить вам?
Алина ответила утвердительно, и он направился в свою комнату этажом ниже. И сел писать письмо отцу в Нью-Йорк, основным содержанием которого была просьба о пятидесяти тысячах долларов.
Часом позже, когда Алина сидела, обдумывая свои планы с улыбкой, не предвещающей ничего хорошего тому, кто встанет на ее пути, вошел слуга с визитной карточкой генерала Пола Нирзанна. Алина взяла карточку, при этом улыбка ее стала еще выразительней, и велела пригласить его подняться.
Через несколько мгновений вошел генерал. Идя через комнату, он держался прямо, но когда склонился к руке Алины, то больше походил на денди, чем на солдата. Его походка была вкрадчивой, на лице играла самодовольная улыбка. После взаимных приветствий Алина спросила:
— Вы заключили мир с принцем?
— Полный, — ответил генерал Нирзанн, взмахнув рукой. — Принц прочел мне нотацию по поводу жестокости кампании, а потом открыл мне свои объятия.
Невозможно избежать жестокости, когда вы действуете заодно с гурками, я ему так и сказал. Можете мне поверить, ему это не понравилось, но правдой я заткнул ему рот.
Алина улыбнулась при мысли о том, как этот попугай кому-то затыкает глотку.
— А почему он не вернул вас в войска? — спросила она.
— Он предпочитает держать меня в Маризи; дело в том, что ему трудно тут без меня. Когда меня нет во дворце, все идет через пень-колоду. Он сам признает это.
— Понимаю.
— К тому же, — продолжал генерал, — я и сам предпочитаю сейчас остаться здесь. Принц был немного удивлен этим, но ведь он никогда не видел вас, мадемуазель. Он не знает, какая прелесть держит меня в Маризи.
«Узнает», — подумала про себя Алина, а вслух сказала:
— Как мило с вашей стороны, что вы это сказали, мой дорогой генерал.
— Да ну! — отмахнулся генерал. — Дело не в каких-то особых моих совершенствах. Спросите дам Маризи, они могли бы порассказать вам такое, что вы бы изумились. Но вы очень хорошо знаете, мадемуазель, что я люблю вас.
— Да, вы говорили мне об этом, — сказала Алина, стараясь не выказывать неприязни.
Эта тема волновала только генерала, а ей надо было задать свои вопросы. После короткой паузы она спросила:
— Я полагаю, вы не упомянули мое имя в разговоре с принцем?
— Господи боже, нет, конечно.
— Полагаю, это можно будет сделать позже?
— Много позже, — решительно поддержал эту мысль генерал. — Пока что мы должны проявлять осторожность.
— Ну что ж, пусть будет так. Мне понадобится неделя или около того, чтобы наконец получить дом и сделать все необходимые приготовления. А после этого…