Призрак идет по Земле (второй вариант)
Шрифт:
Затем пришли сомнения. А что, если нет ни препарата, ни заключенного Мориса Потра? Вдруг все это лишь полицейская провокация и Потр — ее исполнитель?
Я задрожал от ужаса, вообразив, как меня, неподвижного, везут через ворота и надзиратель пробивает мне грудь ломом.
Но я снова посмотрел на пилюлю, на записку. Нет, не может быть! Морис не провокатор. Такой человечный, с такими ясными глазами!.
Но он попросил уничтожить записку. Ведь сюда могут войти — и тогда исчезнет даже эта ничтожная надежда на
Я разжевал бумажку, проглотил. Пилюлю завернул в кусочек ваты, спрятал за подкладку куртки. Если даже будут обыскивать, не найдут!
Все было сделано вовремя. По коридору загремели шаги. Звякнул глазок. Несколько секунд надзиратель осматривал камеру, потом послышалось проклятие, вопль ярости.
К двери приблизились еще чьи-то шаги. Послышался хриплый голос Крокодила. Я лег на свое место, сжался в комок…
Загрохотала дверь. В камеру вошли надзиратели. Тяжелый удар обрушился на мою спину.
— Вставай!
— Что случилось? — будто спросонок пробормотал я.
— Где Потр?
Я с удивлением оглянулся вокруг.
— Не знаю.
— Лжешь! — заорал надзиратель. — Ты не спал. Куда девался Потр?
— Я не сторож, — смиренно ответил я. — Это вы должны знать!
— Как говоришь со мной, негодяй?! — Надзиратель ударил меня.
Я закричал и упал. Крокодил схватил надзирателя за руку.
— Оставь! Может быть, он в самом деле не знает. Надо сообщить начальству. Это что-то дьявольское, будь оно неладно!
Надзиратели, яростно ругаясь, ушли. Я заметил, что Крокодил, закрывая дверь, подмигнул мне. Неужели он действительно помог Морису бежать? Да, безусловно. Он снова дежурит в следующую среду. С ним договорено, чтобы меня не трогали, не пробивали грудь. А вдруг Крокодил испугается? Что тогда? И почему он помог Морису? Такой зверь! Да, ругается, как пьяный матрос, но не было случая, чтобы он тронул пальцем заключенного.
Вскоре над тюрьмой появился военный вертолет.
Меня потребовали в канцелярию. В сопровождении двух солдат охраны я вошел в мрачное помещение с узкими стрельчатыми окнами. Возле стола стоял начальник тюрьмы, Крокодил и несколько надзирателей. За столом сидел полицейский чиновник. Я еле держался на ногах от страха.
— Ты видишь заместителя министра полиции, — резко сказал начальник тюрьмы, — господина Семюэля Коммеса! Он будет говорить с тобой.
— Не понимаю, зачем я понадобился высокому лицу. — угрюмо отвечал я.
— Слушай внимательно, — холодно произнес Коммес, не отрывая взгляда от меня. — Слушай и запомни! Ты преступник. Вдвойне. Тебя послали в прекрасный лагерь, где ты имел работу и неплохую пищу. Но ты игнорировал заботу нашего демократического общества о твоем воспитании…
В моей памяти возникли жуткие картины изнурительной работы в лагере, долгие дни под палящим солнцем, ночи в сырости и холоде, смерть друзей… Это он называет
— Ты улыбаешься? Или мне показалось? — сощурился Коммес.
— Куда уж мне улыбаться. — равнодушно ответил я. — Скажите точнее, что вам угодно?
— В камере, где ты помещен, находился некто Морис Потр. Он опасный преступник. Ты — агнец в сравнении с ним. Он исчез. Убежал. Но как?
— А как? — невинно переспросил я.
Коммес вспыхнул.
— Не прикидывайся наивным мальчиком, Лосс! Именно ты должен сказать, как это произошло.
— Я вижу вокруг надзирателей. Почему я должен знать то, что входит в их обязанности?
— Не притворяйся! — заорал Коммес, уже не сдерживаясь. — Потр, вероятно, вышел в дверь! Значит, ему помогли надзиратели. Ты, конечно, знаешь, кто именно! Не бойся, скажи, и я гарантирую тебе сокращение срока…
Коммес сощурился, подумал, переглянулся с начальником тюрьмы, добавил:
— … а быть может, даже добьюсь полного твоего освобождения!
Я вздрогнул. Полное освобождение. Немедленно…
Неужели это возможно? Но какой ценой! Рассказать этим палачам о мечте Потра, о его ожидании избавления, о пилюле и записке? И предать надзирателя, который помог Морису и, быть может, готов помочь мне?
Мне стало стыдно. Как я смею даже думать о такой возможности! Морис, уходя, не забыл обо мне, оставил спасительную нить… Нет, нет, прочь подлые мысли!
— Почему вы молчите, Лосс? Отвечайте!
О, даже на «вы» перешел заместитель министра! Какая хитрая лиса! Видно, важная птица Морис, если такие чиновники съехались сюда!
— Меня очень привлекает ваше обещание, господин Коммес, — тихо ответил я. — Я мечтаю о свободе, но…
— Но? — резко переспросил Коммес.
— Но, откровенно говоря, я ничего не знаю.
— Ложь!
— Думайте как угодно! Я спал весь день. Когда проснулся, Потра уже не было. Я удивился и подумал, что его вызвали к начальнику.
— Еще раз — ты лжешь! — крикнул Коммес. — Я обещал свободу за раскрытие преступления, но не сказал о наказании!
— За что?
— За преступное укрывательство!
— Мне нечего больше сказать.
— Еще не поздно!
Я молчал.
— Несите распашонку! Считаю до десяти! — торжественно-злобно промолвил Коммес, показывая хронометр.
Я затравленным взглядом смотрел на него, на солдат, на надзирателей.
Охранники внесли «распашонку», расстелили на полу. Это был четырехугольный кусок прорезиненной ткани с отверстиями для шнурков.
Коммес рукой указал на «распашонку», поднял хронометр.
— Решай! Раз… два… Десять! Начинайте!
Два надзирателя подскочили ко мне, сорвали с меня одежду. Я закричал, вырываясь из крепких рук:
— Оставьте меня! Я ничего не знаю!
— Лжешь! — злорадно возразил Коммес. — Скажешь!