Призрак музыки
Шрифт:
– Чья? Моя?
– Следователя как фамилия?
– Гмыря.
– Правильно, – удовлетворенно констатировала невидимая собеседница. – Мне Клава так и сказала вчера, что ее следователь Гмыря на опознание вызывает. Какие вещи-то нужны?
– Туалетные принадлежности, полотенце, ночные рубашки, тапочки. Да, еще халат. Вы не знаете, какое полотенце нужно, маленькое, среднее или большое?
– Всякое, – авторитетно заявила женщина. – В нынешних больницах ничего нет, дефицит всего. Спасибо еще простыней не требуют. Возьми одно маленькое, для рук, и одно большое, если в душе помыться.
– А среднее?
– Среднее не надо, там и так дадут. И вот еще что, насчет халата я хотела тебе сказать. Там у Клавы на крючке за дверью халатик висит, так ты его не бери, он старый уже, рваный. Она недавно себе новый купила, вот его отвези, чтобы стыдно не было, а то скажут, что она нищенка какая-то.
– Хорошо, обязательно, – благодарно отозвался Зарубин. – А новый где лежит, не знаете?
– Как это я не знаю! Я все про Клаву знаю, – гордо сообщила приятельница. – Новое она в диван складывает.
– В диван? – удивился оперативник.
– Ну да. Ты его подними, там ящик для белья. Вот в нем все новые вещи и лежат. Найди халатик, он розовенький такой, красивый, прямо королевский. Не поленись, сделай, как я говорю, а я Клаву проведать приеду – проверю. Если что не так – жалобу на тебя накатаю. Куда ее отвезли-то?
Сергей продиктовал адрес и попрощался. Хорошо, что эта дамочка так вовремя позвонила, ему и в голову не пришло бы искать одежду в диване. Нашел бы он на крючке за дверью этот старенький рваный халатик и привез бы в больницу. Действительно, опозорил бы Клавдию Никифоровну.
Он легко поднял диванное сиденье, встал на колени и стал осторожно перебирать содержимое ящика. Звонившая не обманула, здесь были только новые вещи, даже не распакованные. Вот что-то упоительно-розовое – похоже, это и есть искомый халатик. Сергей потянул за уголок пакета, лежащего на самом дне ящика, но сохранить порядок ему не удалось, вместе с этим пакетом на пол вывалились и другие. Отложив халатик в сторону, Сергей начал укладывать вещи обратно. И вдруг увидел выскользнувшую откуда-то фотографию. Он сначала даже не понял, что это, и машинально сунул обратно в диванный ящик. Потом вытащил снова и поднес к глазам.
«Меня глючит, – подумал он. – Как это могло сюда попасть?» Сергей на секунду зажмурился, открыл глаза и снова посмотрел на снимок. Привлекательный мужчина лет сорока пяти, темные волосы, густые сросшиеся на переносице брови. С фотографии на него смотрел Георгий Николаевич Дударев собственной персоной.
Глава 10
Зарубин сел за стол, положил перед собой фотографию и уставился на нее, подперев щеки ладонями. Вот влип! Ну и что теперь с этим делать? Взять и отвезти следователю? Во-первых, ни один суд не признает это доказательством чего бы то ни было, поскольку неизвестно, где и при каких обстоятельствах фотография обнаружена. Ни тебе понятых, ни хотя бы просто свидетелей, которые могли бы подтвердить, что фотографию Зарубин действительно нашел именно здесь, а не подбросил несчастной больной старушке. Говоря служебным языком, она изъята непроцессуальным путем и ни малейшего веса в уголовном деле иметь не может. Попросить Гмырю приехать сюда с обыском? Не приедет. И вовсе не потому, что не поверит Сергею, а потому что для обыска нужна санкция прокурора, а с чем он придет к прокурору? Какие такие веские причины существуют, чтобы перевести больную старуху из ранга свидетелей в ранг подозреваемых неизвестно в чем? Нет этих причин. Они появятся только после того, как официальным путем будет обнаружена фотография. Конечно, любой следователь может провести обыск и без санкции, но только в неотложных случаях, а здесь такового явно не наблюдается. Неотложный случай – это, например, когда преступник скрывается с места происшествия и забегает в квартиру, и преследующие его сотрудники милиции своими глазами видят, куда он зашел. Вот тогда можно и без прокурора.
Есть и третий вариант, придется прибегнуть именно к нему, другого выхода все равно нет.
Сергей придвинул к себе телефон и набрал номер Гмыри.
– Борис Витальевич, допросите меня в качестве свидетеля, – сказал он убитым голосом.
– Так, начинается, – недовольно протянул Гмыря. – Что еще?
– Я на квартире у Клавдии Никифоровны. Нашел тут кое-что любопытное.
– Специально искал, пацан зеленый? – подозрительно осведомился следователь. – Знал, что есть, но мне не сказал?
– Ей-крест, ни сном ни духом, – побожился Сергей. – Случайно нашел. Халатик искал для нашей больной, а там среди вещей фотография Дударева лежит.
– Что?!
– Фотография Дударева.
– Понятно. А все остальное видел?
– Наблюдаю, – улыбнулся Сергей с облегчением, поняв, что следователь с ходу уловил его мысль. – Новые дорогие вещи в ассортименте.
– Ясно. Купили, значит, нашу бабульку, божьего одуванчика. Приезжай, допрошу тебя по всей форме.
– А фотография?
– Оставь где взял.
– А вдруг она куда-нибудь денется?
– Тогда привлеку тебя за дачу ложных показаний. Клади фотку на место и двигай к следователю на допрос, – приказал Гмыря.
«Я, Зарубин Сергей Кузьмич, …года рождения, проживаю по адресу: Москва, … оперуполномоченный уголовного розыска отделения… УВД Центрального округа г. Москвы, … июня 1998 года в 11 часов утра присутствовал при опознании, проводимом в помещении… следователем Гмырей Б. В. В ходе опознания свидетель Романова К. Н. опознала гражданина Дударева Г. Н. как человека, которого видела неоднократно приходящим к ее соседу Вяткину К. А. При проведении опознания свидетелю Романовой К. Н. стало плохо с сердцем, была вызвана бригада «Скорой помощи». Врач «Скорой помощи» Толбоев Г. Б. сказал, что Романова К. Н. нуждается в неотложной госпитализации, и попросил, чтобы ей в больницу привезли туалетные принадлежности и смену белья. Поскольку Романова К. Н. проживает одна и у следователя Гмыри Б. В. не было в тот момент данных о проживающих в Москве близких родственниках Романовой, Гмыря Б. В. поручил мне съездить к ней на квартиру и привезти все необходимое. Согласие Романовой К. Н., находившейся в сознании, было получено, и с ее разрешения и в ее присутствии, а также в присутствии врача Толбоева Г. Б., фельдшера Иваненко О. В. и водителя «Скорой помощи» Михайлова И. И. следователь Гмыря Б. В. достал из сумки, принадлежащей Романовой К. Н., ключи от ее квартиры, расположенной по адресу: Москва, ул. … Ключи Гмыря Б. В. передал мне.
Прибыв в квартиру Романовой К. Н., я стал собирать вещи, которые назвал мне Толбоев Г. Б. В этот момент в квартиру позвонила неустановленная женщина, которая назвалась приятельницей Романовой К. Н. Узнав, что Романова К. Н. находится в больнице и я собираю для нее вещи и туалетные принадлежности, женщина посоветовала мне не брать в больницу старое белье, а привезти новое, и указала, где оно лежит. С ее слов я узнал, что нужные вещи находятся в бельевом ящике под диваном. Подняв диван, я обнаружил среди вещей Романовой К. Н. фотоснимок, на котором изображен Дударев Г. Н.
При этом поясняю, что, находясь в квартире Романовой К. Н., я не выполнял свои служебные обязанности, а оказывал внезапно заболевшей женщине гражданскую помощь.
Написано собственноручно.
Зарубин С. К.».
– Гладко пишешь, – хмыкнул Гмыря, прочитав творчество Сергея. – Тебе не в розыске работать, а в журналистике.
– Не, в журналистике я не потяну, – отозвался Зарубин. – У меня слог казенный. Нас только протоколы писать учили.
– Зато как научили! Иди в следователи, тут тебе самое место. Ладно, давай теперь на словах рассказывай про бабкино благосостояние.