Призрак Проститутки
Шрифт:
Так или иначе, у нас тут образовалась тройка. Филлипс рассказывает анекдоты, Ховард ржет, я подхихикиваю — наш смех длится какое-то время и глохнет, как мотор машины с хорошими тормозами, когда ее останавливают. Клянусь, есть куда больше способов потерять свою душу.
9 апреля 1961 года
В Оперативную поступил отчет об арендованных нами грузовых судах. Они предназначены для перевозки войск и теперь прибыли в Пуэрто-Кабесас в Никарагуа. Через ГАЛИФАКСА я узнал, что это старые корыта с заржавевшими кранами и лебедками, следовательно, погрузка будет затягиваться. Наши люди сразу отреагировали отрицательно. «У меня это сообщение не вызвало энтузиазма», — доложил один из них Кэлу.
Будем надеяться, что такое положение нехарактерно для всей операции. Меня бросает то в жар, то в холод. Бригада уже в феврале производила внушительное впечатление, а с тех пор численность ее удвоилась. Соответственно половина солдат недоучена. Пятый и шестой батальоны были созданы всего два-три дня назад из рекрутов, записавшихся в последние две недели, и есть основания беспокоиться по поводу состава Бригады в целом, так как преимущественно это выходцы из буржуазных слоев общества, негров же всего пятьдесят человек. А это может оказаться проблемой. Ведь больше половины населения Кубы — черные. Вдобавок, по данным Управления разведки, только двадцать пять процентов населения Кубы настроены против Кастро. Почему-то это обстоятельство не вызывает особого беспокойства. Похоже, мы здесь, в Оперативной, гордимся тем, что не обращаем внимания на сведения, поступающие из Управления разведки.
А мне не дает покоя эта статистика: неужели всего двадцать пять процентов кубинского населения настроены против Кастро? Если это правда, то почему он не устроит открытый плебисцит? Должен сказать, я то верю этому, то не верю. И холодею, как подумаю об армии Кастро. По нашим подсчетам, она составляет тридцать тысяч хорошо натренированных солдат, а его милиция — в десять раз больше. Мы, конечно, рассчитываем, что милиция в значительной своей части отвернется от Кастро. Все войны на Кубе выигрывала меньшая сила. Иными словами, Куба — это нечто непредсказуемое. Поэтому я думаю об итоге, как бы я выразился, с хорошей температурой. Исход боя, по Кэлу, — это величайшая магия, и идет бой всегда по старинке «на чертовой равнине», где все зависит от случая и вмешательства непонятных сил. Да, я очень тревожусь за Бригаду.
10 апреля 1961 года
Мне только что передали донесение из «Зенита». Мой агент Номер Один в Майами, все тот же Шеви Фуэртес, с которым я работал в Уругвае, продолжает предупреждать меня по поводу двух джентльменов по имени Марио Гарсия Коли и Роландо Масферрер. В Майами серьезно поговаривают, что их ультраправая группа планирует перебить весь Кубинский революционный совет, как только политических деятелей переправят на Кубу. Мне это представляется скорее угрозой, которая не дойдет до исполнения, но следует задуматься над тем, что, будь я на месте Кастро, я бы не стал арестовывать подпольную организацию Коли на Кубе, пока они не выполнят свою миссию против Кубинского революционного совета. А это значит, что люди Кастро сумели проникнуть к Коли, как проникли к другим.
Я иду с этим к Кэлу, но он только качает головой.
«Ты когда-нибудь читаешь газеты?» — спрашивает он.
Прямо передо мной, на первой странице «Вашингтон пост», написано, что Роландо Масферрер осужден сегодня Федеральным судом присяжных в Майами за заговорщическую деятельность с целью отправить на Кубу военную экспедицию в нарушение закона о нейтралитете.
«Мда, мы не всегда садимся в галошу, верно?» — сказал я.
«Не всегда», — подтвердил Кэл.
Позже, того же 10 апреля 1961 года
Хант, Филлипс и я работаем в конференц-зале на втором этаже и, должно быть, производим впечатление людей, составляющих программу для компьютера, чтобы он мог по требованию печатать поэзию. Когда наступит решающий день, наш коротковолновый передатчик начнет бомбардировать Гавану и провинции Кубы таким количеством передач, что отдел кубинской разведки, которому поручено заниматься перехватом, будет просто парализован. Передачи будут состоять из абракадабры, но должны казаться профессиональными. Это разумно. Наши люди на Кубе не будут обращать на них внимания, считая, что раз они непонятны, значит, предназначены для других групп. Кубинская же разведка будет считать себя обязанной расшифровать каждую передачу. А мы, как добросовестные кузнецы слов, будем оттачивать наши творения. Например: «Шакал бродит среди сахарного тростника». Возникает спор, есть ли шакалы на Кубе и питают ли они пристрастие к сахарному тростнику. Мы не хотим посылать ничего такого, что обнаружило бы наше незнание кубинской природы. Мы, безусловно, могли бы посадить рядом с собой образованного гаванца. Вместо этого мы обращаемся в Карибский сектор Управления разведки. Однако, поскольку они отстранены от операции, мы просим дать нам лишь описание флоры и фауны восточной и западной частей Кубы, а также того, как там обрабатывают землю. Тогда мы будем знать, можно ли сказать: «Сова ухает в полночь», «Рысь переходит через гребень горы», «Болота высыхают», «В полях папайи появился дым». Или самое лучшее: «Ждите циклона с Антиб».
11 апреля 1961 года
Сегодня на берегах Потомака зацвели вишни. Слабое отражение этой благодати природы заметно на нашем общем настроении в Эпицентре, или, возможно, я пришел к такому выводу на основании всего двух-трех улыбок.
Кубинский революционный совет, отныне именуемый КРС, тем или иным хитроумным способом выманили в Нью-Йорк для встречи с их повелителем Фрэнком Бендером, лысым восточноевропейцем с вечной сигарой во рту, который не говорит по-испански. Он собрал их в малом зале отеля «Коммодор» и объявил, что над вторжением работают вовсю и если они хотят, чтобы их отправили на плацдарм, они должны несколько дней просидеть взаперти в номере люкс нью-йоркского отеля — соображения безопасности исключают более подробную информацию. Никаких телефонных звонков. Если кто-либо с этим не согласен, он волен покинуть помещение и не участвовать в высадке. Бендер, старый мастак по части восточноевропейской иронии, как бы между прочим роняет, что лидер КРС, не пожелавший пойти на такое соглашение, может быть сочтен опасным и изолирован от остальных. Естественно, все соглашаются посидеть вместе под замком. Хант утверждает, что такие шаги были необходимы из-за Мануэля Рэя, а я думаю о Тото Барбаро и рад, что никто не сможет теперь послать ему предупреждение. Я полагаю, что мы задействовали человек двадцать в «Зените», чтобы под разными предлогами заставить эту шестерку кубинцев прилететь в Нью-Йорк. Что ж, хорошо сработали, так и дальше держать.
Бендер, который сидит сейчас взаперти с этими почетными пленниками, сообщает Ханту, что они желают знать заранее детали вторжения. «Если уж мы сидим тут взаперти, — говорят они, — можем мы в компенсацию за это хотя бы знать больше других?»
Тем временем Рыцарь — с целью дать нужное направление рекламе деятельности КРС — нанял рекламную компанию «Лем Джонс и К°» на Мэдисон-авеню. Собственно, он заново нанял эту фирму: «Лем Джонс» уже выполняла такую работу для фронта. По выражению лица Филлипса я вижу, что он сейчас начнет мне рассказывать одну из своих историй.
«Должен сказать, — начал Филлипс, — что „Лем Джонс“ в сентябре хорошо потрудилась на фронт. На тот месяц было намечено выступление Кастро в ООН, и мы с Лемом решили встретить его парочкой автобусов с кубинками — „матерями из Майами“. Это было задумано как „Караван скорби“, который должен был закончиться молитвой в соборе Святого Патрика. Однако по пути из Майами арендованные нами автобусы „грейхаунд“ сильно задержались. Мы постарались подобрать четырех беременных женщин, и вот выяснилось, что они через каждые десять миль останавливали автобусы, чтобы пописать. В Вашингтон мы приехали поздно и пропустили пресс-конференцию. Дальше — Филадельфия. „Караван скорби“ прибыл в Нью-Йорк на целый день позже, но все же мы сумели поместить в газетах фотографии женщин, молящихся в соборе Святого Патрика. Их показали и по телевидению. Так что „Лем Джонс“ стоило снова нанять».
12 апреля 1961 года
Операция начинает набирать темп. Это чувствуется в Оперативной.
Сегодня я узнал, что загрузка судов в Пуэрто-Кабесас идет еще медленнее, чем мы опасались. Лебедки то и дело отказывают, а крышка люка на одном из кораблей заржавела и не открывается. Пришлось не один час помучиться, чтобы ее открыть. Бойцы Бригады, однако, движимые сознанием своего долга, кинулись помогать. При моем достаточно богатом воображении я так и слышу, как по всему порту раздается визг лебедок и скрип канатов. Как только корабли будут загружены, они отойдут на несколько сот ярдов и станут на якорь — соответствующая часть Бригады уже будет у каждого на борту. По слухам, бойцы спят в гамаках под палубой и на брезенте, наброшенном на крышку люка. Офицеры, которые по-прежнему живут в палатках на берегу, отслужат сегодня вечером мессу, как только получат полную ориентацию вторжения. Лишь тогда они узнают, когда высадятся на Кубу.