Призрак Проститутки
Шрифт:
Преданно ваш
Гарри.
36
Кубела в рыжем спортивном пиджаке и коричневых брюках вошел в «Бистро де ла мэри» в сопровождении мужчины в синем пиджаке яхтсмена, серых фланелевых брюках и очках в роговой оправе — ЛАЙМА, он кивнул нам и вышел. Если не считать трех работяг, стоявших у стойки при входе, весь зал — темные стены, темный пол, круглые столики и равнодушный официант — был в нашем распоряжении.
Кубела направился к нам походкой тяжеловеса, выходящего на ринг. В своих описаниях отец подчеркивал, что он высокий, а он был очень плотный, с густыми, пышными, пессимистично опущенными усами. Его можно было бы назвать интересным мужчиной, если бы лицо не опухло от пьянства.
— Мистер Скотт, — сказал Кубела, обращаясь к отцу.
Тот быстро откликнулся:
— Здравствуйте, генерал. Это мистер Эдгар. — Я поклонился. Кубела сел с неспешной грацией. Он решил, что выпьет рюмку «Арманьяка». Мы молчали, пока официант не принес заказанное, Кубела глотнул и сказал с сильным испанским акцентом: «Il n’y a rien de mieux?[215]» — на что официант заметил, что в этом кафе они держат только такой сорт «Арманьяка». Кубела раздраженно кивнул и жестом отослал его.
— Вы привезли письмо? — спросил он. Кэл кивнул. — Я хотел бы на него взглянуть, мистер Скотт. — По-английски он говорил лучше, чем по-французски.
Письмо было кратким, но мы вложили в него немало труда. Один из экспертов в УПЫРЕ воспроизвел почерк министра юстиции на бланке с его печатью.
20 ноября 1963 года
Настоящим заверяю носителя сего, что в качестве признания его успешных усилий в осуществлении значительных и необратимых перемен в нынешнем правительстве Кубы данная инстанция, как и все связанные с нею институты, будут полностью поддерживать его высокие политические цели…
Роберт Кеннеди.
Кубела прочел бумагу, достал карманный английский словарик, проверил по нему значение нескольких слов и нахмурился.
— Это письмо не отвечает тому, о чем мы договорились во время нашей последней встречи, мистер Скотт.
— Я бы сказал, что здесь полностью учтены все ваши просьбы, сеньор генерал. Посмотрите хотя бы на «необратимые перемены».
— Да, — сказал Кубела, — это покрывает половину нашей договоренности, но где сказано, что старший брат подписавшего это письмо благорасположен ко мне?
Кэл взял у него письмо и прочел вслух:
— «Данная инстанция, как и все связанные с нею институты, будут…» Я полагаю, вы сочтете это достаточно ясным указанием на единоутробного…
— Единоутробного? Единоутробного?
— El hermano[216], — подсказал я.
— Это очень абстрактно выражено. Собственно, вы просите, чтобы я принял ваше обещание на веру.
— Как и мы принимаем ваши обещания, — сказал Кэл.
Кубеле не слишком понравилось то, что его объехали.
— Доверяете вы мне или не доверяете, но вы вернетесь домой к себе в Вашингтон. А для меня довериться вам — значит рисковать жизнью.
Он вытащил из кармана пиджака лупу и вырезку из журнала. Я увидел, что это было нечто написанное Робертом Кеннеди и воспроизведенное в печати. В течение нескольких минут Кубела сравнивал почерк на письме с вырезкой.
— Хорошо, — произнес он наконец и внимательно посмотрел на нас обоих. — Я задам вам один вопрос, мистер Скотт. Как вам известно, я однажды застрелил человека в ночном клубе. Я убил его.
— Мне казалось, вы терпеть не можете это слово.
— Не могу. А теперь я объясню вам почему. — И он перешел на испанский. — Не из-за какой-то ущербности в моей нервной системе, не выносящей определенных слов, не из-за того, что это напоминает мне выражение лица умирающего человека, — нет, так говорят мои хулители, но это неправда. Я человек спокойный, у меня есть pundonor. У меня большие запасы решимости. Я вижу себя будущим комманданте трагического острова, который является моей родиной. Поэтому я терпеть не могу это слово. Видите ли, убийца не только уничтожает свою жертву, но и часть себя со своими амбициями. Неужели вы хотите, чтобы я поверил, будто президент Соединенных Штатов и его брат готовы помочь политической карьере человека, которого, говоря между собой, они наверняка называют полусумасшедшим наемным громилой?
— В смутные времена, — заметил Кэл, — ваше прошлое будет меньше весить, чем ваш героизм. А именно ваши героические действия — в ближайшие месяцы и выдвинут вас в глазах общественности.
— Вы хотите сказать, что ваши спонсоры признают меня в таких условиях?
— Именно это я и говорю.
Кубела тяжело вздохнул.
— Нет, — сказал он, — вы говорите, что на вершине горы нет никаких гарантий.
Кэл молчал. Через некоторое время он произнес:
— Будучи человеком умным, вы знаете, что политическую погоду абсолютно контролировать нельзя.
— Да, — сказал Кубела. — Я должен приготовиться ко всяким возможностям. По необходимости. Да, я готов, — произнес он и так резко выдохнул воздух, что я понял: он готов осуществить убийство сегодня. — Давайте поговорим об экипировке.
— Телескоп готов, — сказал мой отец.
— Вы говорите, насколько я понимаю, о винтовке, которую я вам обрисовал: точность прицела у нее пятьсот ярдов, и она оборудована телескопическим прицелом Бауша и Ломба, который дает увеличение в два с половиной раза?
Пока Кубела говорил, отец задумчиво постукивал по рюмке. Затем протянул руку через столик, положил ее на плечо Кубеле и, не произнеся ни слова, с глубокомысленным видом кивнул.
— Принимаю ваше стремление соблюдать осторожность, — сказал Кубела. — Извините. А теперь могу я поинтересоваться доставкой?
— Мистер Лайм обслужит вас на квартире.
— Мне нравится мистер Лайм, — сказал Кубела.
— Рад слышать, что он производит приятное впечатление, — сказал Кэл.
— Телескопический прицел войдет в чемоданчик?
— Нет, — сказал Кэл и тут же спросил: — Вы играете в пул?
— В бильярд.
— Приспособление, которое мы вам вручим, похоже на футляр, в каком носят кий. Такой, конечно, что разбирается на две части..
— Отлично, — сказал Кубела. — А другая деталь?
— Да, — сказал Кэл. — Хитрое оборудование. Чудо. У меня это при себе.
— Могу я взглянуть?
Кэл достал из кармашка своего твидового пиджака шариковую ручку и щелкнул кнопкой. Из ручки выскочила игла для инъекций. Он второй раз щелкнул кнопкой, и из иглы, подобно языку ящерицы, вылетела струйка жидкости.