Призрак в магазине канцтоваров
Шрифт:
– Ах ты!.. – Танби гневно стрельнула взглядом в его сторону.
– Да брось, я все понимаю. Сложно не влюбиться в такого красавчика.
– Как же бесишь. Не прикасайся больше ко мне.
Хён улыбнулся и продолжил рассказ:
– Все началось с Чан Учжу. Я не касался его, но зависть парня к тебе была настолько сильной, что оставила след на многих товарах в магазине, особенно на канцелярских принадлежностях, которыми ты обычно пользуешься. Первое воспоминание было нечетким, и я не придал ему значения. Затем я держался за Хаын в парке аттракционов, потом
Танби представила Хаын, Хванхи и Учжу. Она догадывалась, какие именно эмоции уловил Хён. Внутри у девушки все сжалось, ведь получается, он знает о ее самых глубоких чувствах.
Танби медленно подняла голову и спросила:
– Расскажешь, что вспомнил сейчас?
Хён подробно поведал об увиденном.
Став художником, Сокки перебрался жить из дома хозяина в мастерскую. В итоге с Хёном он стал видеться гораздо реже. Поэтому и не знал, что друг подолгу не появлялся дома.
– Сокки, ты в мастерской? – раздался с улицы голос слуги, помогавшего с повседневными делами в доме хозяина.
– Да, что такое? – открыв дверь, спросил он.
– Знаешь дом, где во дворе абрикосовое дерево растет?
– Да.
– Пойдем туда, дело срочное.
– А что случилось-то?
– Надо торопиться, это важно.
Сокки не понимал, что за срочность, но последовал за слугой. По дороге он заметил слежку. Окружающие не обратили бы на преследователя внимания, но не Сокки – он не мог забыть того, кого уже видел. Несколько дней назад тот мужчина был одет как военный, а сейчас – как торговец. Кроме того, Сокки приметил еще одного.
Юноша всегда ходил с опущенной головой и не привык смотреть людям в глаза, поэтому за свою жизнь видел много следов от обуви на земле и легко смог распознать походку незнакомца.
Она была стремительной, как у дикого животного, но в то же время расслабленной. Походка отличалась и от того, как ходили простолюдины, едва сводившие концы с концами, и от поступи аристократов, не привыкших к тяжелому труду. Сокки хорошо запомнил эту походку. Мужчина бесследно исчез еще до того, как Сокки зашел во двор.
Хозяин дома пригласил юношу внутрь. За низким столом сидел Хён.
– Как же я рад тебя видеть! – сгреб его в объятия Сокки.
– Как твои дела?
– Еще спрашиваешь! Лучше не бывает. Но почему ты решил встретиться здесь? Мог бы прийти в мастерскую, – без умолку заваливал его вопросами Сокки. – Надеюсь, следишь за здоровьем. Знаешь, последнее время происходит что-то странное. Вот сегодня…
– Держи, – остановил его Хён и протянул тарелку с едой.
Они поели, а затем выпили по стопке рисового вина.
Хён долго смотрел на Сокки и наконец произнес:
– Тебе не интересно, куда деваются твои картины?
– Ты о чем? – спросил Сокки, не отрываясь от трапезы.
– О твоих картинах. Отец их все забрал!
– Он – их владелец, – ответил друг, сделав еще глоток вина.
–
– Если бы не он, я бы никогда не стал художником! – перебил его Сокки.
Какое-то время они сидели молча.
Хён не выдержал и заговорил первым:
– Знаешь, что недавно отец принес мне в дворцовую мастерскую? Изображение процессии, написанное тобой. Похоже, моя работа его не удовлетворила и он решил ее заменить. Я знал, что он не раз проворачивал такое за моей спиной. Если ему не нравились мои картины, он просто подменял их твоими.
– Ну и что? Ты же мой брат.
– Ну и что? Отец крадет твои работы и с помощью них пытается удержать за мной должность придворного художника. Это нечестно.
– Я знал об этом.
– Что?!
– Знал обо всем!
– И зачем согласился? Что ты вообще делаешь в мастерской? Зачем рисуешь картины?!
– Благодаря картинам я живу! – крикнул Сокки, стукнув кулаком по столу.
Какое-то время они не двигались, не сводя друг с друга глаз. Первым не выдержал Сокки.
– Чем мне еще заниматься, кроме рисования? – начал он. – Погружаясь в искусство, я могу добиться того, что в реальной жизни невозможно. Кисти подвластны любые образы. Ты родился в обеспеченной семье и даже представить не можешь, как много для меня значит благополучие. Знаешь, в каком аду я рос? Даже времени поплакать не было, когда меня забрали от родителей. Приходилось работать днями и ночами за плошку холодного риса. Однажды зимой прошлый хозяин послал меня в горы собирать хворост, и я исцарапал все ладони, пока пытался разбить лед в реке в надежде добыть воды, промерз с головы до ног. Знаешь, каково мне было? Боль ночами не давала сомкнуть глаз. А сейчас этими руками я рисую. И хочу нарисовать еще больше. Благодарю за заботу, но я всю жизнь останусь обязан твоему отцу за подаренную возможность творить.
Хо Иль часто встречался с Сокки неподалеку от дворцовой мастерской. Обычно мужчина показывал картину, просил нарисовать такую же и возвращался к работе.
Сокки вскоре понял замысел хозяина. Каждый раз, когда тот забирал картину, юноша чувствовал опустошение, но старался заглушить его и напомнить себе, чем он обязан Хо Илю. Хён не ведал об истинных чувствах названого брата, уверяющего, что все картины принадлежат хозяину.
Сокки знал, что Хён еще не закончил, но все равно встал из-за стола и направился к выходу.
– Нарисуй мне картину, – крикнул Хён ему вслед.
– Хочешь, чтобы я нарисовал для тебя? – удивленно спросил Сокки, обернувшись. – Но все мои картины и так твои.
– Нет, довольно копий, я хочу настоящий рисунок. С твоей именной подписью.
– Хорошо, обещаю, – улыбнувшись, ответил он и вышел из комнаты.
Хён устало облокотился рукой о пол. На самом деле он часто завидовал одаренному от природы Сокки и порой даже ненавидел его, хоть и дорожил их дружбой больше всего на свете. Это еще больше угнетало Хёна, считавшего себя лицемерным человеком. И сейчас он чувствовал то же самое.