Про что щебетала ласточка Проба "Б"
Шрифт:
Готтгольдъ сдлалъ нсколько шаговъ по комнат, потомъ снова остановился передъ своимъ противникомъ, который сидлъ молча, подперевъ голову обими руками.
– - Брандовъ! говорятъ, что когда, пораженный твоимъ клинкомъ, я лежалъ передъ тобой на земл, ты еще разъ ударилъ меня. Я ршительно не хотлъ врить этому, и теперь мн трудно этому врить. Какъ бы то ни было, я не могу нанести смертельнаго удара человку, который безпомощно лежитъ передо мной на земл, кто бы онъ ни былъ и что бы онъ ни длалъ; но и подать руку недостойному я также не могу,-- разв-что онъ протянетъ ко мн свою, прося помощи. Подумай объ этомъ, Брандовъ! можетъ быть эта минута наступитъ раньше, чмъ ты думаешь.
Готтгольдъ вышелъ изъ комнаты; Брандовъ все сидлъ въ толъ же самомъ положеніи, углубленный въ самого себя, неподвижно устремивъ глаза на коверъ. На его блдномъ лиц блуждала презрительная улыбка.-- Отличная проповдь, пробормоталъ
Онъ вскочилъ съ мста и заходилъ но комнат.
– - О глупость, безконечная глупость! Она полюбила этого пачкуна-живописишку не съ сегодняшняго и не со вчерашняго дня, она всегда любила его; она никогда не могла простить, что снизошла до меня, надменная принцесса! Вдь я зналъ это съ перваго же дня! И долженъ былъ спокойно проглотить это, длать видъ будто ничего не замчаю? довольствоваться крошками, которыя мн бросали? Чтожь я былъ... дуракъ? Никто не сдлалъ бы этого на моемъ мст! а я сдлалъ только то, что сдлалъ бы на моемъ мст всякій! такъ поступаютъ тысячи, да еще у нихъ нтъ и моего оправданія. Альма ужь давно бы убжала отъ своего дуралея-мужа, еслибъ я захотлъ этого, еслибъ постоянно не отговаривалъ ее! А ужь какъ бы это было имъ на руку! вдь и вс-то ихъ бдствія сводятся на то, зачмъ я не облегчаю имъ дла. Ну, вотъ, кажется я имъ теперь довольно облегчилъ его! Дуракъ я! болванъ! Какъ бы я могъ потшиться надъ ними, какъ бы я потшился, не замшайся тутъ проклятыхъ денегъ! Они бросили мн на дорогу камень, о который я споткнулся, и я же длай имъ угожденіе, а они торжествуютъ себ да и только!
Онъ бросался изъ угла въ уголъ, какъ пойманный хищный зврь.
– - Но еще посмотримъ. Я чуть было не распустилъ нюни передъ сантиментальной болтовней, какъ будто бы все это было сущей правдой; точно она не воспитала ребенка такъ, чтобъ онъ ненавидлъ меня! точно въ немъ есть хоть одна черта моя -- и онъ не могъ быть точно такъ же его ребенкомъ, да это вроятно и было бы такъ, будь онъ ужь тогда благороднымъ другомъ дома, какого онъ корчитъ изъ себя теперь. Я позволилъ согнуть себя въ бараній рогъ, какъ какой нибудь глупый мальчишка. Это случилось слишкомъ внезапно; я не былъ приготовленъ къ этому. Да и что Генрихъ Шеель отыскался -- скверная штука. Кому бы пришло это въ голову, посл того какъ этотъ дуракъ отвлекъ вс подозрнія на себя, да еще въ добавокъ, посл того какъ я его такъ настращалъ! Поплатится же онъ за это, попадись только онъ мн въ руки, мошенникъ! Я покажу ему! ему и этой пустомел-поповичу, и тому старому плуту, и проклятому жиду, и ей... ей...
Онъ подошелъ къ большому простночному зеркалу.
– - Я былъ для нея не довольно хорошъ, такъ ли? Другія въ этомъ отношеніи инаго мннія. Вотъ въ чемъ дло: я слишкомъ дешево продалъ себя. Такой молодецъ, какъ я, могъ бы заявить совсмъ другія требованія, хоть я въ настоящую минуту ничуть не красиве, чмъ былъ вчера вечермъ Донъ-Жуанъ, когда за нимъ пришелъ чортъ. Но это такъ кажется отъ зеленаго стекла и жалкаго освщенія.
Стукъ въ дверь прервалъ его мрачныя размышленія. Пришелъ лакей спросить, скоро ли господинъ Брандовъ вернется въ столовую.
– - Сейчасъ! сказалъ Брандовъ.
Онъ бросилъ еще взглядъ въ зеркало.-- Однако, въ самомъ дл, на мн лица нтъ. Все равно! или даже лучше! Они подумаютъ, что я боюсь за завтрашній день, и тмъ скоре пойдутъ на приманку, глупцы! а завтра у меня будетъ въ карман мои тридцать или сорокъ тысячь -- остальное все пустяки.
XXXIV.
Ясное сентябрское утро свтло надъ старымъ ганзейскимъ городомъ, на извилистыхъ улицахъ котораго царствовала сегодня необыкновенная тишина,-- такая тишина, что служанки, праздно стоя въ открытыхъ дверяхъ, могли безпрепятственно жаловаться другъ другу черезъ улицу на свою горькую долю. Въ самомъ дл, не обидно ли, на второй день -- самый главный день, когда вс на свт, даже маленькій мальчикъ, что учится шить башмаки у башмачника Банка, и тотъ ушелъ,-- оставаться сторожить домъ? А ужь экипажъ кучера Копна шестой разъ пріхалъ порожнимъ, и стоитъ теперь на углу у аптеки; но барышни вчно такъ долго наряжаются и никогда-то не готовы. Гршно это и стыдно, какъ подумаешь, что иныя порядочныя двушки, которыя не заставили бы экипажъ дожидаться, даже и пшкомъ-то не смютъ туда сбгать. Но когда кошки нтъ дома, мыши прыгаютъ по столамъ и скамьямъ.
Веселыя двушки, приближаясь другъ къ другу все ближе да ближе, схватились за руки и принялись кружиться но мостовой, то уходя отъ солнца въ тнь, бросаемую домами, то изъ тни на солнечный свтъ,-- но вдругъ съ визгомъ вырвались другъ отъ дружки, и каждая полетла къ своей двери, когда изъ большаго тихаго сосдняго дома вышелъ неизвстный господинъ.
Готтгольдъ съ Цециліей и старикомъ Бослафомъ всю ночь провелъ у кроватки Гретхенъ, а добрая Стина то приходила, то уходила. Нсколько разъ они думали, что уже наступаетъ послдняя минута; но маленькая хрипящая грудка, которую Цецилія прижимала къ своей груди, опять собиралась съ силами, и Цецилія снова опускала свое сокровище на подушку, которая едва ли была бле нжнаго блднаго личика. Посл полуночи лихорадка немножко утихла; докторъ, пришедшій рано утромъ, сказалъ, что опасность, къ сожалнію, еще не прошла, но что онъ надется на нсколько спокойныхъ часовъ,-- и убдительно просилъ воспользоваться этимъ промежуткомъ и запастись новыми силами, въ которыхъ вс они такъ нуждались.
Онъ взглянулъ при этихъ словахъ на старика Бослафа. Старикъ Бослафъ привтливо улыбнулся и сказалъ, чтобы господинъ докторъ не безпокоился объ немъ; онъ привыкъ къ ночнымъ дежурствамъ, и скоро у него будетъ вдоволь времени выспаться. Но Цецилія, нжно заботясь о старик, котораго она иначе не называла какъ отцомъ, настояла на томъ, чтобь онъ легъ. И Готтгольда она также прогнала. Она останется дежурить съ Оттиліей до полудня; если состояніе Гретхенъ ухудшится, ему тотчасъ же дадутъ знать.
И вотъ онъ шелъ но тихой улиц къ себ домой и видлъ двушекъ, со смхомъ танцовавшихъ на тихой улиц, видлъ солнечный свтъ, такъ привтливо игравшій на старинномъ фронтон, и стаю голубей, весело кружившихся подъ ярко-голубымъ небомъ. Какъ онъ прекрасевъ -- этотъ свтлый міръ! какъ чистъ и живителенъ мягкій теплый воздухъ, который онъ вдыхалъ въ себя полной грудью! какъ легко онъ шелъ, не смотря на безсонную ночь! какъ сильно билась жизнь въ его жилахъ, не смотря на все прошлое! А все-таки побдитъ тьма и смерть? Если ребенокъ умретъ -- Готтгольдъ остановился въ ужас -- ему такъ живо представилась темная маленькая могилка. Но вдь это только мрачная игра его фантазіи! Гретхенъ вдь еще жива; она выздороветъ, вдь нжное созданьице пережило эту страшную ночь,-- и онъ смло могъ сказать себ, что онъ а не кто иной возвратилъ ее къ жизни. И такъ, она должна жить для него, должна своими маленькими нжными ручками положить послдній камень къ зданію его счастья. До сихъ поръ все удавалось же ему сверхъ ожиданія! Даже случай вступился за него! Смлъ ли онъ, нсколько дней тому назадъ, имть хоть малйшую надежду, что его противникъ такъ скоро, такъ вполн будетъ въ его рукахъ, и онъ будетъ въ состояніи сказать: "это должно быть такъ и вотъ такимъ-то образомъ", и все это безъ шуму, даже никто посторонній и не знаетъ ничего! Сегодня вечеромъ несчастный долженъ вернуться въ Долланъ и тамъ будто бы найти украденныя деньги, а завтра черезъ Вольнофа передать ихъ въ кассу юргенскаго попечительнаго совта; сегодня же вечеромъ отчалить въ Англію пароходъ, который увезетъ его сообщника, добровольно объявившаго, что тутъ ему не житье, и онъ не чаетъ какъ бы поскоре ухать бы въ Америку, особенно если господа такъ щедро его наградятъ, какъ общались, а ужь насчетъ этого-то онъ спокоенъ, онъ знаетъ, что они сдержатъ общаніе. Слдовательно, не дале какъ черезъ сутки все будетъ устроено и улажено для фундамента, на которомъ потомъ можно строить дальше.
Тяжелые поспшные шаги, недалеко отъ его дома, стремившіеся по пустой улиц ему на встрчу, заставили Готтгольда поднять голову.
– - Что случилось, Іохенъ?
– - Онъ убжалъ, отвчалъ Іохенъ, едва переводя духъ,-- и я сію же минуту бросился къ вамъ.
– - Когда?
– - Да ужъ будетъ съ часъ, или около того. Онъ сказалъ, что усталъ и хочетъ немножко соснуть, а Классъ и я пошли къ фрау Мюллеръ; она звала насъ завтракать. Ну, исполинъ Готтгольдъ, сидимъ мы себ преспокойно, подаетъ она намъ свжую итальянскую колбасу, намъ и въ голову не приходитъ ничего дурнаго, а онъ-то между тмъ прыгъ изъ втораго этажа въ садъ; садъ-то вдь прилегаетъ къ городской стн, ворота не заперты -- право мы не виноваты! Когда человкъ не можетъ смотрть на васъ прямо, какъ тутъ узнать, что у него въ башк сидитъ такая затя?
– - Часъ тому назадъ, ты говоришь?
Іохенъ кивнулъ головой.
– - Гд Классъ?
– - Онъ пошелъ въ гавань; почемъ знать, тотъ пожалуй гуда то именно и направилъ лыжи -- поразвдать какъ и что.
Готтгольдъ покачалъ головой.-- Этого никакъ не можетъ быть; онъ знаетъ, что ужь все условлено.
– - Что намъ длать, господинъ Готтгольдъ?
– - Бги къ господину Вольнофу, разскажи ему что случилось И что я отправился на скалки, а потомъ приходи туда ко мн какъ можно скоре.